Одна ночь для врага

Смешанная
NC-17
Завершён
144
автор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
144 Нравится 20 Отзывы 14 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Гладкая смуглая кожа сияла бархатным светом в пламени свечей. Она казалась такой притягательной и горячей и пахла чем-то неуловимым, острым и пряным с легким оттенком густого вина. И этот аромат кружил голову. Тем более что каждое прикосновение к ней вызывало новый вздох, срывающийся с алых губ Элларии. Оберину всегда нравилось то, как чутко эта женщина реагирует на его ласки, словно дикая кошка, изящная песчаная змея, выгибающаяся в его руках. Ее кожа была подобна атласу и имела слегка солоноватый вкус, который казался слаще любого медового напитка, даже самого редкого и дорогого. Эллария и сама была величайшей драгоценностью, лучшим даром, на который был способен пустынный Дорн. С тех пор, как Оберин нашел темноволосую бастардку, прошло немало лет, но с того самого момента она почти не изменилась. В ней появились царственность и манеры, присущие самой благородной из всех светских дам, но в целом она не потеряла ничего из того, что было так дорого дорнийскому принцу. Она оставалась все той же горячей и яркой особой, заставляющей всех мужчин оборачиваться ей вслед. Темные, словно ночные тени, локоны густыми завитками ниспадали на ее обнаженную грудь. В волосах мерцали камни, вплетенные в тонкую цепочку, почти незаметную посреди пышных кудрей. В ее глазах сияли огни, хитрые, дьявольские и притягательные, будто в них поселился сам грех. Пусть эта женщина не имела высокого происхождения и была лишь бастардом без права на существование, она была куда лучше и достойнее многих. И гораздо больше знала о том, как доставить удовольствие мужчине. Оберин не знал скуки рядом с ней. Тягучее и темное, походящее на кровь, вино выплеснулось из бокала, касаясь смуглой кожи и разливаясь по подтянутому животу, рубинами сверкая в пламени свечей и покрывая сбитую под женщиной расшитую ткань темными пятнами. Оберин ухмыльнулся, нагибаясь и слизывая сладкие капли, проникая языком в ямочку пупка, словно довольный кот. Холодное вино и горячая женщина – разве могло существовать сочетание лучше? Праздновать было рано, но, тем не менее, Красный Змей не мог отказать себе в таком маленьком удовольствии. Свадьба юного короля и девицы из Хайгардена определенно удалась. Оберин недолюбливал Тиреллов, но к Ланнистерам питал совершенно особые чувства. В частности к Тайвину. В конце концов, каждому воздастся по заслугам. Элия и маленькие племянники, наконец, обретут покой. Смерть Джоффри была лишь началом. И пусть дети не должны отвечать за поступки родителей и страдать из-за них, как из-за Рейегара не должны были погибнуть Рейнис и Эйгон. Но убийцы должны быть наказаны. И Оберин хотел верить, что Тайвин сейчас испытывает хоть какие-то чувства по поводу гибели его внука. Полупустой кубок полетел в сторону. Плевать было, что густое вино оставит кровавые пятна на коврах. В этом борделе можно было себе позволить и не такое. Мизинец знал толк в том, как усладить своих посетителей. Сколько дней Оберин уже находился в столице и сколько из них провел в этом доме, полном земных наслаждений? Тонкие пальцы Элларии потянули за пояс из золотой ткани, распахивая узорный халат дорнийца. Мягкие горячие губы проложили пылающую дорожку от груди и до низа живота, заставив мужчину невольно податься вперед, вплетая пальцы в атласные кудри барханной кошки. Рубины на тяжелых кольцах Оберина засияли в полумраке, когда он поднял початую бутылку и жадно глотнул из горла, не зная до конца, что его пьянит больше – действия Элларии или сладкое вино. В комнате, которую гостям выделил Бейлиш, звучала тонкая песнь тишины, прерываемая лишь выдохами и откровенными стонами. Эллария никогда не молчала во время секса, и Мартеллу это безумно нравилось. У Мизинца были свои причины отдавать дорнийской паре именно это помещение, богато обставленное и скрытое от ненужных глаз. Памятуя о том дне, когда Красный Змей проткнул одному из посетителей руку. Право же, весьма благоразумно было со стороны этого ушлого парня отделять столь горячих гостей от остальных. И при этом обеспечивать их всем необходимым, в том числе и искусными шлюхами для бесстыдных оргий. Эллария издала вздох, похожий на сдавленный смешок, когда дорниец резким движением прижал песчаную змею к ложу, заставив ее выгнуться, и провел тяжелой ладонью по ее груди, дразняще касаясь затвердевших сосков. Оберин любил это время. Только в любви и на войне можно жить по-настоящему. Когда в твоих руках острый клинок или когда твоего слуха касается жаркий стон женщины. Или мужчины – в этом нет особой разницы. И мир становится ярче, просто захлебываясь красками. Но вот чего Красный Змей терпеть не мог, так это моменты, в которых его так некстати прерывают, выдергивая из наслаждения. Как раз когда его поясницу обвили стройные ноги Элларии, резкий стук в дверь больно ударил по ушам, такой неестественный в интимной тишине, словно гром посреди безоблачного летнего неба. Женщина выдохнула и изогнулась, прижимаясь восхитительно горячими бедрами уже напрягшегося члена мужчины, заставив его стиснуть зубы. Кто бы там ни стоял в коридоре, Оберин готов был послать их в пекло, даже если это были б сами боги. Стук настойчиво раздался вновь, и Эллария весело рассмеялась, увидев выражение лица принца. Ее голос рассыпался по комнате звонкими монетками и резко прервался стоном, когда Оберин вошел в нее одним резким движением. Ее пальцы сжались на плечах мужчины, вцепляясь в оранжево-золотую ткань. Плевать на правила приличия Королевской Гавани. Пусть стучат в дверь до тех пор, пока руки не отсохнут. Сейчас имели значение лишь жар и влажность бедер Элларии и ее стоны, ласкающие слух. Но стоящий в коридоре так же не отличался превосходным знанием этикета и деликатностью. Дверь распахнулась, и на пороге застыл незнакомец, его лицо скрывал капюшон, а позади него взволнованно топтался белобрысый юноша, который работал в этом борделе и чьи умения Оберин уже успел оценить. - Какого… - Красный Змей скрипнул зубами, вжимаясь в Элларию, заставляя ее позабыть о нарушителях столь чудесной ночи. - Простите, принц, - голос бордельного парнишки звенел от испуга, - я говорил, что вас нельзя беспокоить… Оберин обернулся через плечо, и его красноречивый взгляд заставил юношу замолкнуть. В его фантазиях, кажется, дорниец уже сносил его белобрысую голову кривой саблей. Здесь все уже знали о горячем норове гостя. Все, кроме незнакомца под капюшоном. Вот он явно не подозревал о том, к чему может провести нарушение спокойствия Красного Змея. Следовательно, они еще не знакомы. Улыбка Элларии обжигала. В ее глазах мерцали мириады звезд, куда более ярких, нежели небесные светила, застывшие над оранжевыми песками пустыни. Ее кожа казалась раскаленной наощупь, и Оберину совершенно не хотелось прерываться ради кого угодно. Тем не менее, он чуть замедлил движения, совершенно не стесняясь происходящего. Не его вина в том, что кому-то так срочно понадобилось с ним поговорить. Пусть незнакомец выкладывает все, что ему нужно. Оберин может ответить ему даже в таком положении. Ему нечего было стыдиться. Его тело было в отличной форме, как и фигура Элларии, и вдвоем они должны были выглядеть весьма соблазнительно. И прерывать свое занятие Красный Змей не собирался. Пока капюшон не упал с головы незнакомца. Это был юный Тирелл, которого Оберин заметил днем на свадьбе. На его хорошеньком личике застыло недовольное выражение, и локоны отливали медью в свете свечей. Это действительно был внезапный гость. Хотя не такой уж неожиданный, конечно, если вспомнить взгляды, которыми дорниец и отпрыск Мейса обменивались на празднике, отделенные друг от друга толпой обряженных в шелка и драгоценности господ. Оберин уже слышал о Лорасе и об его отношениях с младшим Баратеоном. Это не было секретом даже в Солнечном Копье, хотя здесь, в Гавани, никто не обсуждал подобные слухи на людях. Дорнийцу всегда было любопытно, как к такому поведению своего сына относится Мейс. Хотя, по идее, Лорас был лишь третьим ребенком и не имел никаких прав на Хайгарден. Может быть, старший Тирелл и эта ушлая Королева Шипов даже благословили бы брак Ренли и любимого потомка, если бы он помог им вернуть себе власть, к которой они так стремились. Мейс сам лег бы под Баратеона, если это обеспечило бы ему место за спиной короля. Жаль только браки между мужчинами в Семи Королевствах не поощрялись. Поэтому замуж за Ренли вышла девица Тиреллов, сегодняшним днем так удачно лишившаяся еще одного мужа. Оберин махнул рукой бордельному парнишке, и тот, слегка поколебавшись, удалился, явно вздыхая с огромным облегчением. Ему несказанно повезло, что посетителем оказался именно Лорас. Будь на его месте менее интересный персонаж, мальчишка получил бы по заслугам за нарушение спокойствия дорнийской пары. Лишь только за ним закрылась дверь, мужчина выскользнул из горячих рук Элларии, покидая ее с некоторым сожалением. Но она все равно принадлежала ему целиком и без остатка, и он мог быть с ней хоть каждый день. Субъект, пришедший в бордель в черном плаще, с огромным риском попасться и измарать свое благородное имя, сейчас был Оберину слишком интересен, чтобы просто так его игнорировать. И темноволосой любовнице тоже, так что она совершенно не возражала против подобного поворота событий. Благо, Лорас ворвался в комнату до того, как дорниец окончательно распалился, хотя и сейчас низ живота принца болезненно заныл, требуя разрядки, когда его член покинул горячее тело песчаной змеи. Оберин поднялся, ничуть не стыдясь распахнутого халата, сверкающего в полумраке золотыми узорами. Одежда совершенно не скрывала его наготы и напряженной плоти. И от его глаз не укрылось то, как взгляд Лораса скользнул по его смуглой коже, на мгновение дольше, чем нужно, задержавшись немного ниже живота. - Прошу прощения, я надеялся застать вас в одиночестве, - произнес Тирелл, вскидывая голову, старательно глядя в лицо собеседника, - разве вам не следует оплакивать смерть вашего короля? Красный Змей довольно хмыкнул. Эллария улыбнулась, подобно кошке вытягиваясь посреди богатых покрывал и бархатных подушек. На ней поневоле замирал взгляд любого мужчины, и драгоценности необыкновенно шли ей. Впрочем, Лорас едва ли удостоил ее своим вниманием. Это забавляло Оберина. Почему-то здесь, вдалеке от Дорна, не признавали полутонов. Либо белое, либо черное, о сером цвете никто не мог и подумать. С Лорасом все было понятно. - Надеялся? – дорниец поднял бутылку, небрежно плеснув себе вина в золоченный кубок, - значит, ты совершенно меня не знаешь. Я и Эллария… мы скорбим о трагедии королевства. Наверняка, ваша сестра тоже не может места себе найти от горя. Достойный ответ на вызов. Тирелл дерзок, слишком не сдержан и горяч, это было видно с первого взгляда, но Оберину это даже нравилось. Слишком скучно вести светские беседы без взаимных уколов. В Королевской Гавани, в этом змеином гнезде, только так и разговаривали. - Итак, - принц уселся на ложе, и Эллария прижалась к его спине, он сквозь ткань ощущал твердость ее сосков, - зачем это сыну Мейса приспичило искать меня сегодня ночью? Лорас прикусил губу, бросив неловкий взгляд на женщину, что покрывала поцелуями шею Оберина. Сложившаяся ситуация явно не отвечала его желаниям и надеждам, но так сильно забавляла самого Красного Змея. Хотя бы потому, что мужчина догадывался о причине столь позднего визита юного рыцаря. - Не хотите присоединиться к нашей скорби? – невинно поинтересовался Оберин, скользнув пальцами по талии Элларии, и в его глазах полыхнули темные огни. - Я бы хотел продолжить разговор наедине, - ответил Лорас, сложив руки на груди, и принц услышал, как ухмыльнулась женщина позади него, обжигая его ухо своим дыханием. В какой-либо другой ситуации Оберин мог бы вспылить. Эллария была слишком дорога ему, намного ближе остальных его любовниц. Она казалась его неотъемлемой частью, и он терпеть не мог, когда к ней относились пренебрежительно. Любой, кто посмел бы бросить неуважительный взгляд в ее сторону или обидное слово, в следующее мгновение мог бы попрощаться с глазами и языком. Но Лорас вызывал у Оберина неподдельное любопытство, и женщина совершенно не была обижена. Она найдет, чем заняться в этом прелестном гостеприимном доме. Эллария поднялась, элегантным движением набрасывая легкий халат и завязывая пояс. Темные волосы крупными локонами рассыпались по плечам. И прежде чем удалиться, она проскользнула мимо Лораса, коснувшись рукой его золотисто-каштановых кудрей почти в материнской ласке, заставив юношу в удивлении взглянуть ей вслед. - О чем же вы так настойчиво хотели поговорить? – спросил Оберин, когда за женщиной закрылась дверь. Он протянул Тиреллу кубок, полный пьянящего дорнийского вина. Ему забавно было делать вид, что тема, которую так и не решился завести Лорас, остается совершенно неясной. Оберин с некоторым кошачьим любопытством рассматривал молодого рыцаря, столь талантливого победителя турниров. Насколько дорниец мог помнить, старший брат юноши, Уиллас, такими талантами не отличался. Но, не смотря на многочисленные победы, этот златокудрый мальчишка совершенно ничего не смыслил ни в войнах, ни в женщинах, ни в жизни. Лорас сбросил плащ, и отблески пламени замерцали на золотых розах, покрывающих его черный траурный камзол. Он так скрывался, чтобы прийти сюда, словно ему могли снести голову, обнаружив отпрыска Мейса в объятиях бордельной шлюхи. Мужского пола, разумеется. В королевствах, лежащих севернее Дорна, было слишком много совершенно нелепых правил и моральных принципов. Здесь почти все были превосходными лицемерами, и сквозь их сладкие слова проглядывала грязь. Благородные господа и леди переживали насчет развращенности своих детей, а сами едва ли могли считаться образцами целомудрия. Они шептались о Лорасе и Ренли и втихомолку тыкали в них пальцами, а сами почитали короля бастарда, плод любви брата и сестры. Они искоса смотрели на Оберина и Элларию, порицая их поведение и возможность отношений принца и бесправной Сэнд. Все это неимоверно раздражало Красного Змея. И было просто великолепно, что Дорн в большинстве своем остался верен самому себе. Там хотя бы не убивали детей за проступки отцов и не кичились целомудренностью, которая на поверку совершенно не стоила своей славы. - Смерть короля… - Лорас принял кубок из рук Оберина и задумчиво повертел его в своих пальцах, - это был яд? Это ваша заслуга? Взгляд золотистых глаз коснулся ухмылки дорнийского принца. Красный Змей вполне себе предвидел подобный вопрос, и его приятно удивило, что Лорас задал его вот так, в лоб, без лишних ужимок и витиеватых фраз. Кого еще винить в такой нелепой смерти в день собственной свадьбы, как не человека, который знает яды наизусть. Джоффри действительно был отравлен, это было понятно даже самому последнему шуту. И мало кто верил в отговорку о том, что молодой король просто подавился. Оберин знал, что подозрение может пасть на него. Но пока не мог понять, с какой целью Лорас интересуется этим делом. Откровенно говоря, дорниец всегда считал Тиреллов людьми не самого высокого ума, хотя хитрости и честолюбия им хватало. Но даже в таком положении, в союзе с Ланнистерами, они могли наворотить дел. Пусть Оберин от природы был не сдержан и горяч, он прекрасно знал, что ему можно говорить, а что лучше попридержать до более хорошего момента. - Нет, не моя, - ответил Мартелл, чуть помедлив, - соболезную потере вашей сестры. Второй возлюбленный за столь короткий срок. Надеюсь, третий будет более удачливым. По бледным щекам Лораса поползли алые пятна. Оберин сдержал смех, откровенно наслаждаясь этой прелестной беседой. Севернее Дорна, кажется, почти все маскировали оскорбления вежливыми словами, и Красный Змей не уступал им в этом. И, предупреждая поток горячих слов, мужчина поднял бутылку, на дне которой плескались остатки вина. - Лучшее дорнийское, что было в столице. Попробуйте, оно не отравлено, - в его голосе прозвучало вполне искреннее гостеприимство. Пусть Оберин и недолюбливал Тиреллов, к Лорасу он относился куда спокойнее. Может, из-за того, что последний сын Мейса оказался порченным бутоном, предметом слухов и пересудов. В какой-то мере принц и сам находился здесь в таком положении. Только, в отличие от златокудрого юноши, дорнийцу было абсолютно плевать на сплетниц. Чтобы подать пример, Оберин первым отхлебнул из бутылки, и вино алыми тонкими нитями скользнуло по его подбородку. Сладкий вкус пряных ягод окутал небо, теплым пламенем спускаясь по горлу. Лорас поколебался мгновение, затем осушил свой напиток залпом, делая большие глотки столь кощунственно, словно пил колодезную воду. Юноше явно было не до наслаждения великолепным ароматом и вкусом вина. Он был чем-то расстроен или встревожен, какие-то проблемы терзали его изнутри, и Оберин рассматривал его с любопытством хищной птицы. Лорас был хорош собой, вне всякого сомнения. Белая кожа, отливающие медью локоны, светлые глаза – для Солнечного Копья такая внешность была почти экзотикой. Несмотря на турнирную жизнь, руки юноши оставались мягкими, не знающими тяжелой работы. Допив вино до последней капли, Лорас протянул кубок мужчине, и тот с удовольствием его наполнил. Во второй раз Тирелл глотал напиток уже не так быстро, словно старался успокоиться. Оберин заметил на себе его темный взгляд. Дорниец сидел перед юношей все еще обнаженный, хотя и не такой разгоряченный, как десятью минутами ранее. И взор золотых глаз то и дело скользил по груди мужчины, спускаясь ниже живота и замирая там. И от этого Мартелл чувствовал, как в нем вновь просыпается желание. А он был не из тех людей, что привыкли скрывать его под маской приличия. Да и Лорас был не так невинен, каким хотел казаться. И какой бы ни была настоящая цель его визита, Оберину надоело ждать, пока он решится ее выложить. Он никогда не отличался особым терпением. Когда взгляд юноши встретился с черными глазами дорнийца, и в его глубине полыхнуло непокорное пламя, мужчина больше не смог сдерживаться. Он резко дернул парня за пояс, утягивая его на себя. Кубок с остатками вина полетел на пол, разбрызгивая алые капли. Лорас утонул в бархатных подушках и богатых покрывалах. Он не ожидал подобного порыва, но где-то в глубине души жаждал его. Мартелл совершенно отличался от всех жителей Простора, Королевских и Штормовых земель вместе взятых. Еще днем на свадьбе он ядовитой змеей вкрался в воображение юноши, горячий, словно пустынное солнце, дерзкий и яркий. Ему было совершенно плевать на все, что о нем судачат люди, а самому Лорасу так этого не хватало. Поцелуи Оберина обжигали шею, срывая дыхание с губ. Пальцы проворно прошлись по золотым застежкам в форме роз, отделяя изящно вырезанные лепестки друг от друга. Дорниец наслаждался вкусом светлой кожи так же, как драгоценным напитком несколько мгновений назад. Она пахла вином и невесомым цветочным ароматом. Но лишь только Оберин распахнул траурный камзол, как почувствовал, что тело юноши напряглось. Подняв взгляд, он увидел сверкнувшие дорожки слез на румяных щеках Лораса, прежде чем юноша отвернулся. Тирелл поджимал и кусал губы, и в его глазах пламенела злость. Это были слезы гнева. «Одни проблемы с этими лордами», - Оберин навис над парнем, властно взял его подбородок пальцами, заставляя взглянуть на себя. - Клянусь, больше всего на свете я жалею о том, что этот бастард так легко лишился жизни, - сказал Лорас, и его голос сорвался. Поначалу дорнийский принц даже не понял, о ком он говорит. В этом мире было слишком много бастардов и слишком много причин их ненавидеть. Но затем юноша продолжил, и Оберин с удивлением догадался, что речь шла о Джоффри. Кто бы мог подумать, что Тирелл будет рассказывать о своей ненависти именно Мартеллу. Мейс и Королева Шипов заставляют его держать язык за зубами? - Этот балаган, что он устроил на свадьбе, - Лорас сжал пальцы в кулаки, - я бы лично убил его сотню раз, если бы мог. Теперь Оберин ухмыльнулся, вспоминая этот момент. Понятно, почему этот розовый бутон так оскорблен. С помощью карликов Джоффри превратил войну пяти королей в настоящее посмешище. Если бы на свадьбе присутствовали остальные участники вроде Станниса, Грейджоя, смерть молодого короля наступила бы куда раньше. Даже многие из гостей сидели с кислыми лицами, хотя большинству все же понравилось представление. В этот раз Джоффри превзошел все слухи о самом себе. - Моя сестра достойна лучшего, - продолжил Лорас. - Например, младшего Баратеона? – поинтересовался Оберин и ощутил на себе яркий разозленный взгляд. - Они несравнимы! Джоффри и… Ренли, - юноша стиснул зубы. В его глазах полыхнуло такое пламя, что дорнийцу захотелось вжать его в эти бархатные подушки и кусать его губы до крови, но вместо этого он лишь досадливо простонал и повалился на ложе рядом с Лорасом. Он не питал ни любви, ни ненависти к Баратеонам, но чувствовал, что в скором времени сменит свое мнение. Кровь била по вискам, и нетерпеливое желание заставляло плоть болезненно ныть. - Ренли был бы лучшим королем, чем Джоффри, - тем временем продолжал юноша, явно не замечая досады Оберина, - его любили бы люди… - Его любили бы до той поры, пока казна не опустела бы из-за вечных пиров и турниров, - ответил принц, подняв голову, - и ваше войско зеленых юнцов не выиграло бы войну. - Я уже одержал сотню побед, - возразил было Лорас, но Оберин прервал его. - В турнирах, - хмыкнул он, - войны и турниры это совершенно разные вещи. В комнате повисла тишина. Оберин смотрел, как по каштановым кудрям Лораса пляшет медное пламя. Зачем он пришел сюда? Ему действительно было не с кем поговорить о сложившейся ситуации? Под крышей Красного Замка теперь даже мысли, которые блуждали в голове юноши, становились опасными, даже если не высказывать их вслух. Дорнийца удивляла и чем-то восхищала слепая преданность, с которой Лорас говорил о младшем Баратеоне. Сколько времени, интересно, он будет еще помнить об этом своем любовнике? Судя по выражению его лица – еще долго, может, слишком долго. И как это мальчишка позволил своей сестре выйти замуж за Ренли? Элларию, например, не получит никто из смертных, пока Оберин жив. Принц собственноручно вырвет сердце тому, кто осмелится говорить о чем-то подобном. Но Оберину нравилось упрямство, с которым Лорас говорил, пусть его слова и были легкомысленными, зато полными огня. И этот яркий пламенный взгляд. Кто бы знал, что у Мейса будет такой горячий сын. И что он будет лежать в постели дорнийца. - Ты слишком много думаешь, - мужчина приподнялся, и его грубоватые пальцы скользнули по обнаженной груди Лораса, - я лишь могу обещать тебе, что все, кто виновен в смерти дорогих нам людей, будут убиты, а все мертвые – отомщены. Я даю тебе слово. В глубине глаз Лораса он увидел расплавленное золото. В них сияла решительная ярость, столь восхитительное упрямство и вспыхнувшее словно искра желание. Юноше нужно было слышать эти слова, произнесенные Оберином, хоть от кого-то, чтобы успокоить ноющие раны. Месть не затянет их полностью, и рубцы будут болеть хуже рассеченной горячей саблей плоти, но все же она принесет долгожданное удовлетворение. В конце концов, каждому воздастся по его деяниям. В этом мире нет настоящей справедливости, но все люди смертны. И Оберин лишь желал убийцам мучительной кончины. И именно это желание он мог сейчас увидеть в глубине взгляда юного Тирелла, там, где это чувство не мог распознать первый встречный. Руки Лораса обвили шею мужчины, и его поцелуй оказался неожиданно жарким, отчаянным, словно он пытался найти то, что потерял когда-то. Оберин кусал его чувственные губы, словно созданные для жестких поцелуев. И с этого момента слова просто перестали существовать в мире. Движения стали лихорадочными, расшитый розами камзол полетел куда-то в сторону, горячие пальцы стащили с плеч дорнийца оранжево-желтый халат. Принц не мог даже предположить, что под чарующим невинным ликом златокудрого юноши скрывается такое пламя. Его губы были на вкус словно пряное вино, и его взгляд касался кожи словно лепестки огня. Каждый несдержанный выдох и неприличный стон подстегивали Оберина, распаляя его все больше. Шея юноши уже покрылась алыми пятнами укусов, потому что дорнийцу до безумия нравилось чувствовать языком, как нитью бьется его пульс. Парень выгнулся подобно Элларие, когда руки мужчины скользнули ниже, очерчивая изгибы стройного тела, стаскивая с Тирелла штаны. Понятно, почему младший Баратеон выбрал именно эту розу. Лорас был страстен, словно песчаная шлюха, полон не нашедшей выплеска горячности и был подобен взрыву неугасаемого дикого огня. Его губы опаляли. И он умело брал инициативу в свои руки. Если большинство любовников Оберина предпочитали подчиняться, уступая его тяжелому характеру, Лорас умело им манипулировал, направляя страсть в нужное ему русло. Мгновение назад дорниец еще целовал подтянутую обнаженную грудь, а спустя секунду обнаружил себя лежащим посреди бархатных подушек. В этом юноша был очень похож на Элларию, и это дико нравилось мужчине. Мягкие каштановые локоны коснулись смуглой кожи, когда Лорас опустился ниже, провел языком огненную дорожку по животу Оберина, намеренно игнорируя напряженный член принца, настойчиво требующий внимания, заставляя кровь мужчины кипеть, ударяя по вискам. Хитрый взгляд юноши мелькнул из-под упавшей на глаза челки. Оберин никогда не отличался особым терпением, и он терпеть не мог, когда его дразнят таким вот образом. Он уже был на грани, и довольный, полный жажды, взгляд Лораса только подбросил дров в костер. В его глазах сияло золото всех сокровищ Дорна. Грубые пальцы сомкнулись на плечах юноши, поглаживая нежную кожу. Резкий рывок – и Тирелл уткнулся лицом в подушки, волосы разметались по покрывалу. Но, кажется, он только этого и добивался своим поведением. Когда Оберин провел тяжелой рукой по выступающим позвонкам на спине юноши, он почувствовал сладкую волну дрожи, коснувшуюся белой кожи Лораса. Обнимая Тирелла, резким толчком дорниец заставил его прогнуться в пояснице, прижавшись к бедрам принца. Горячий член лег между ягодиц юноши. Оберин чувствовал, как рыцарь бесстыдно поддается ему, словно моля о продолжении. Ладонь мужчины прошлась по возбужденному члену парня, сорвав с его губ стон, слышимый приглушенно из-за подушек. Мысль о том, что младший сын Мейса лежит сейчас под дорнийцем, столь очаровательно развратный, с алыми от прилившей крови щеками, золотая роза Хайгардена, заставляла плоть изнывать от желания. Когда Оберин вошел в это горячее тело, Лорас прикусил губу, сжимая пальцами смятые покрывала. Оберин даже не пытался быть ласковым и предупредительным. Ему нравились стоны и вскрики юноши, нравилось то, как каждый раз изгибается его стройный силуэт, и нравилась его жадность, с которой Лорас принимает каждое движение принца. Мужчина не позволял ему подниматься, прижимая парня лицом и грудью к подушкам, но Тирелл совершенно не был против подобного. Ему нужна была эта жестокость, с которой дорниец владел им. Это походило на огненный вихрь, стремительно растекающийся по венам. И, несмотря на животную страсть, Оберин прекрасно знал, как доставить удовольствие партнеру. Ренли и Оберин казались совершенными противоположностями в сексе. Если Баратеон почти всегда был чуток и нежен, предугадывая малейшее желание любовника, Оберин большей частью предпочитал, чтобы играли по его правилам, и в страсти скорее походил на завоевателя, яростного и неумолимого. Он брал то, что хотел и когда хотел. Но этот контраст сейчас был просто необходим Тиреллу. И он полностью доверил себя песчаному принцу, с упоением принимая его грубые ласки. Ставшие влажными локоны юноши прилипали к спине, и Оберин улавливал момент между своими резкими прерывистыми движениями, чтобы изогнуться и запечатлеть алый поцелуй на сладкой белой коже. В комнате, и без того не прохладной, стало душно, и Лорас ощущал, как кончается воздух в легких, и его едва хватает для следующего вдоха. Щеки горели огнем, и волна терпкого тягучего тепла, яркого желания, поднимаясь снизу от живота, разливалась по телу, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения. Словно все чувства обострились до предела. Тиреллу казалось, что он сейчас мог бы ощутить даже касание крыльев мотылька к своей горячей коже. И поцелуи Оберина, скорее похожие на укусы, приносили сладкую боль, но сейчас она была такой естественной и лишь причиняла удовольствие. Тяжелые кольца принца оставались холодными, и весьма странным ощущением казалось их прикосновение к бедрам юноши. Тирелл никогда раньше не занимался сексом таким образом – тяжелые руки Оберина удерживали его в одном положении, не давая подниматься и делать что-либо, он не заботился слишком чутко о том, что любовник испытывает, не давал ему больше инициативу, он лишь требовал подчинения. Это было в новинку. Все те, кто был раньше в партнерах Лораса, старались угодить младшему сыну Мейса. Но юноша обнаружил, что таким образом ощущения становятся только ярче. Едва ли он когда-нибудь снова решится на подобное, но эта ночь будет ему приходить во снах снова и снова. Громкий шлепок заставил парня вскрикнуть, вскидывая голову. Удовольствие становилось слишком сильным, чтобы его можно было терпеть. Лорас протянул было руку ниже, чтобы ласкать себя, чтобы приблизить долгожданную концовку, которой так требовал его изнывающий член, но Оберин не позволил ему этого. Он рывком перевернул юношу на спину, и навис над ним. Его горячее дыхание огнем обожгло припухшие губы парня. Глубокий поцелуй, полный страсти, но в то же время такой чувственный и почти нежный, отчего кажущийся неестественным после произошедшего, заставил юношу прикрыть глаза, потянувшись к дорнийцу, словно к глотку живительной влаги. Мужчина прижался к его телу, слегка повел бедрами, отчего члены любовников потерлись друг о друга, а Лорас глухо простонал в его губы, не в силах прервать поцелуи. Рука Оберина легла на напряженную плоть, сжимая два члена вместе, и начала движения, что было в новинку Лорасу, но оказалось таким возбуждающим и заставляющим его отворачиваться от лица мужчины, чтобы сохранить остатки срывающегося дыхания. Прошло всего немного времени, что показалось юноше сотней лет, и он почувствовал, что больше не в силах сдерживаться. Оргазм был похож на всплеск огня. Оберин поймал его долгий стон, утягивая парня в нежный на этот раз поцелуй. Он кончил следом, пачкая живот юноши и свою ладонь. Дрожь сладкого экстаза прошла по его коже. Дыхание восстанавливалось медленно, и некоторое время любовники просто лежали рядом, и Лорас наслаждался тем, как грубоватые пальцы Оберина блуждают по его груди. Тиреллу уже нужно было возвращаться в свои покои, пока его не хватились, но делать этого так не хотелось. Когда он поднялся, чтобы найти свои вещи, Оберин поймал его ладонь, мягко целуя тонкие пальцы. Это было прощанием, Лорас сразу это понял. Одна ночь, чтобы поделиться самым сокровенным с врагом, потому что друзья не способны тебя понять. - Я никогда его не забуду, - сказал Лорас, надевая свой траурный камзол. Оберин подлил себе вина в найденный тяжелый кубок, поднял взгляд на юношу. Тирелл говорил о Ренли, это было ясно. И дорнийский принц был готов его выслушать вновь. После секса все равно было слишком лень двигаться и возражать. В свете свечей кожа Лораса казалась золотистой. - Я пытаюсь. Заменяю его другими, но все это совершенно не то, - продолжил парень, обернувшись к мужчине, - его никто не сможет заменить, и мне придется жить с этим. И его убийцы должны будут страдать так же, как я. Он почти отошел к двери, пока говорил, и, прежде чем уйти из душной, пахнущей алкоголем и пряностями комнаты, Лорас добавил, не глядя на Оберина: - Спасибо вам… За беседу. - Могли бы остаться у нас с Элларией в гостях, сир, - принц в ответ поднял кубок, - мы бы неплохо развлеклись с вами втроем. Слышал, вам это не в первой. Лорас вспыхнул. Он метнул на Оберина раздосадованный взгляд и рывком распахнул дверь. Мужчина хмыкнул, прихлебывая свое тягучее вино. Нельзя было, чтобы мальчишка уходил отсюда в таком расстроенном меланхоличном настроении. Да и к тому же так было приятно его подначивать, в его золотых глазах было столько огня. Где-то в коридоре раздался веселый голос Элларии, прощающейся с юношей и желающей ему доброй ночи. Не прошло и минуты, как в помещение кошачьим шагом скользнула женщина, принадлежащая Оберину. Она закрыла дверь, оставленную гостем распахнутой настежь, и прислонилась к ней. В ее волосах замерцали алые камни. - За что ты его так? – поинтересовалась она с озорной улыбкой, стоящей всего золота Ланниспорта. Оберин пожал плечами и поманил ее к себе. Когда она упала в его объятия, обнимая за шею и покрывая его лицо невесомыми поцелуями, принц отбросил в сторону опустевший бокал, усаживая ее на свои голые бедра. - Зачем он приходил? – шепот Элларии едва коснулся уха мужчины. - Чтобы получить поддержку, - задумчиво ответил Оберин, - чтобы понять, что он не остался совершенно один. Эллария провела пальцами по лбу любовника, разглаживая морщинки, и сладко коснулась его губ. Ее халат слегка распахнулся, и обнаженная жаркая кожа низа ее живота заставляла член принца вновь подниматься. В скором времени Лорас получит то, что ему обещал Оберин, от его рук или от чужих. Но сейчас дорнийскому принцу явно было чем заняться.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.