Tiny Little Fractures

Как только они вернулись в отель, усталость от последних дней взяла верх над Куртом. И через десять минут после того, как парочка устроилась на диване за просмотром «Безумного спецназа», он провалился в сон. Проснулся он к вечеру, когда уже стемнело. Блейн заботливо накрыл его одеялом. Потянувшись, Курт выглянул из-за спинки дивана и увидел его на кровати. Блейн сосредоточенно смотрел в ноутбук. Он не брился уже несколько дней, на его щеках проступила темная щетина. Свет экрана отражался в ореховых глазах, и Курт сонно улыбнулся. Блейн тут же перестал хмуриться и широко улыбнулся в ответ. – Ты сейчас такой милый, – произнес он, глядя на Курта с искренним обожанием. Тот едва заметно покраснел, зная, что со спутанными волосами и заспанными глазами выглядит далеко не мило. Подавив еще один зевок, Курт потер руками лицо. – Зачем ты позволил мне спать так долго? – спросил он. – Мне показалось, что тебе это нужно. Но у нас есть еще два часа перед моим отъездом. – Жаль, что тебе пора ехать, – надулся Курт. Блейн рассмеялся. – Знаю. Но уже совсем скоро будет Рождество, и ты приедешь на целых две недели. – Наверное… – Курт встал с дивана и подошел к кровати. Он смутно надеялся на ленивое продолжение прошлой ночи, когда Блейн закрыл ноутбук и бросил его на подушку рядом, но все мысли об этом исчезли, стоило только увидеть его взгляд. Блейн выглядел обеспокоенно. – Что случилось? – спросил Курт, придвигаясь ближе к нему. – Думаю, нам надо поговорить о Себастьяне. Курт ждал этого, но все еще немного беспокоился. Одна его часть хотела рассказать Блейну всю правду о Себастьяне и своих переживаниях. Другая же не желала делиться чужим секретом после стольких месяцев молчания. – Хорошо, – кивнул Курт, садясь по-турецки напротив Блейна. Несколько раз моргнув, чтобы прогнать сонливость, он продолжил: – Хорошо, давай поговорим. Я знаю, ты волнуешься из-за того, сколько времени я с ним провожу, но я уже говорил… – Я не об этом, – прервал его Блейн, подняв руку. Он вздохнул и пристально посмотрел Курту в глаза, отчего тот слегка смутился. – Тогда о чем ты хочешь поговорить? – Курт, ты помнишь, как рассказывал мне, что у него не все хорошо? – медленно начал Блейн, тщательно подбирая слова. – Да, – нахмурился Курт, не совсем понимая, к чему он ведет. Блейн помолчал, тяжело сглотнул и с сожалением произнес: – Ты ведь знаешь, что он сидит на наркоте, да? То, что Блейн понял это всего за три часа общения с Себастьяном, больно ударило по гордости Курта. Он почувствовал себя еще большим идиотом. Раз Блейн об этом спрашивал, это было очевидно. Курт неловко поерзал на кровати. – Э-э, да, – ответил он, испытывая странную неловкость. – Я знаю. – Хорошо… А ты знаешь, насколько все серьезно? – Не особенно. Мы об этом не заговариваем. Ему, кажется, стыдно. Он погряз в проблемах, и ему нужна моя помощь. – Он хреново выглядит. Странно видеть его таким… нерешительным. Все так хорошо отзываются о его родителях. Поверить не могу, что они просто выгнали его и бросили вот так. – Блейн нахмурился и покачал головой. Такое же выражение лица у него было после сегодняшнего прощания с Себастьяном. Блейн всегда пытался думать о людях только хорошее. – Он, э-э… – Курт стушевался, испытывая странное нежелание рассказывать подоплеку истории. – Он ушел из дома, потому что поссорился с отцом из-за того случая с твоим глазом. Родители не выгоняли его, он сбежал. Блейн удивленно посмотрел на Курта и снова нахмурился. Между ними повисла тишина. Курт опустил взгляд и смущенно потеребил одеяло, чувствуя на себе пристальный взгляд. – Я… – начал тот с жалостью в голосе. – Я не понимаю, о чем ты думаешь, Курт. – В смысле? – нахмурился тот, резко вскинув голову. Он был не совсем уверен, что понимает, о чем речь. – Почему ты не позвонил его родителям? Ты хоть представляешь, что они могут чувствовать, не зная, где находится их сын? Почему ты позволяешь ему и дальше заниматься этим? Ты ведь знаешь, как это опасно. – Ему нужен друг, – ответил Курт. Блейн явно не понимал, с чем ему в последний месяц пришлось иметь дело. – Если я позвоню его родителям, он взбесится, а ему нужен хоть один человек, которому можно доверять. Ты не представляешь, через что он прошел. Я нужен ему. Я не могу вот так его предать. Я помогаю ему больше, чем кто-либо еще. Я ему нужен. Блейн вздохнул, покачав головой, и Курт почувствовал раздражение. Андерсону было так просто судить их потому, что он в такой ситуации ни разу не оказывался. О пристрастиях Себастьяна Курт узнал только в пятницу вечером и даже не успел это обдумать. Он выбрал наиболее верное решение, учитывая, какой Себастьян непредсказуемый. Блейн снова помолчал, тщательно обдумывая ответ. Он потянулся и крепко сжал ладонь Курта в своей. Тот сначала хотел отстраниться, но передумал. Слишком уж умоляющий у Блейна был взгляд. – Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал. Не спорь со мной хотя бы минутку, – удрученно проговорил Блейн. Он, похоже, прилагал много усилий, чтобы оставаться спокойным. – Выслушай меня, ты видишь ситуацию не так ясно, как думаешь. Ты говоришь, что у тебя есть друг, который сбежал из дома. У него проблемы с наркотиками, и это серьезно. Недавно его избили. Он несовершеннолетний. Себастьяна уже очень сложно узнать. Он безо всякой причины отсосал твоему соседу. Он непостоянен и слишком сильно зависит от тебя. Его могут арестовать в любой момент. Я понимаю, что ты хочешь быть хорошим другом, но самое лучшее, что ты можешь сделать как друг – это вытащить его отсюда к чертям. В словах Блейна был смысл. Курту не хотелось соглашаться с ним, но, тем не менее, он был прав. Курт все еще был немного возмущен, но не мог не признать, что Блейн говорит разумные вещи. – Если ты не хочешь сделать это ради него, сделай ради себя. От этого всего страдаешь и ты тоже. Я даже боюсь, что ты сам можешь начать принимать наркотики… – Я бы никогда… – с негодованием начал было Курт, но Блейн уверенно перебил его: – Я знаю. Знаю, но все равно боюсь за тебя. Ты очень много времени проводишь с наркоманом. Я не хочу… Проклятье, я не хочу, чтобы ты обнаружил его, когда у него случится передозировка. В один из дней ты можешь найти его мертвым. Я не могу позволить ему втянуть тебя в это. Тебе это не нужно, Курт. Это несправедливо по отношению к тебе. Голос Блейна стал звучать резче. Курт потянулся к нему и обнял, уткнулся носом в шею, вдыхая запах дорого одеколона и кожи. В его голове все еще крутились последние слова Блейна. Не то чтобы он сказал что-то, чего Курт не знал, но из-за его горячей речи он почти забыл, почему позволял Себастьяну гробить себя. А ведь Блейн еще даже не знал худшего. Он не был в курсе торговли наркотиками в клубах и отношений Себастьяна с Карлом. Он не знал, чем Себастьян платил своему «хозяину». Не знал об угрозах и о том, как близок был тот в пятницу к тому, чтобы загнать себя в кому. Блейн знал самую малость и все еще был прав. Курт вспомнил о том, о чем долгое время просто не хотел думать. Он вспомнил прежнего Себастьяна Смайфа, парня из Лайма Бин, приводившего его в ярость парой слов, самодовольной улыбочкой, легкими движениями и снисходительными насмешками. Себастьяна, который, казалось, всегда контролировал себя. Парня с ослепительно светлым будущим. Лидера. Того, кто никогда не скажет «пожалуйста», «спасибо» или «помогите». Того Себастьяна Курт уже давно не видел, и это само по себе было довольно тревожно, ведь когда-то именно его он ненавидел больше всех. Он отстранился на секунду и прижался щекой к грубой щетине на подбородке Блейна. – Ты, кажется, неплохо разбираешься в этих вещах, – тихо произнес Курт. – Отчасти, – пожал плечами Блейн. – У Купа в школе был друг с такими же проблемами. Все об этом знали. Это долгая история, но, когда, в конце концов, все стало слишком плохо… мы все чувствовали себя ужасно. Купер так винил себя за то, что ничего не сделал, пока был шанс. Даже я испытывал вину, потому что был другом его младшего брата. Все мы знали и ничего не делали до тех пор, пока не стало поздно. Ведь гораздо проще было ничего не делать. Не противостоять этому. Никто не хотел об этом говорить. Не думаю, что Куп когда-нибудь действительно простит себя. И я не хочу, чтобы это случилось с тобой, Курт. Курт кивнул, удерживая руки Блейна в своих. Это был один из самых тяжелых разговоров, когда-либо происходивших между ними. Блейн казался грустным и озабоченным. И его настроение было понятно: он просто боялся, что все это может ранить Курта. Несмотря на то, что Блейн вроде бы всегда был уверен в себе, он все еще оставался семнадцатилетним подростком, напуганным тем, каким отвратительным может быть мир. И Курт почувствовал, что нашел ответ, который ускользал от него несколько последних недель. Себастьяну нужна была помощь, такая помощь, которую он никогда не смог бы ему предоставить. Ему не станет лучше в Нью-Йорке. Ему нужны были родители, семья. Что-то должно было измениться, пока он окончательно не потерял себя. Курт слышал нерешительный, отчаянный голос Себастьяна в голове: «Я заслужил это». Помощь, предлагаемая Куртом, только немного приуменьшала вред, нанесенный несколькими непростыми месяцами жизни в городе. Ситуация окончательно вышла из-под контроля, и Курт был вынужден согласиться с этим. – Я позвоню его родителям, – произнес он, удивившись твердости своего голоса. – И скажу им, где он. У Блейна, судя по всему, отлегло от сердца, он даже улыбнулся и, потянувшись, прижался к губам Курта своими. Атмосфера в номере мгновенно стала интимной. – Спасибо, спасибо, Курт. Я волновался за тебя, за вас обоих. Курт попытался успокоить его еще одним поцелуем. Когда они отстранились друг от друга, Блейн повернулся к прикроватному столику и сунул ему в руки клочок бумаги, на котором было написано всего две строчки: «Теодор Смайф» и номер телефона. Курт, вздернув бровь, посмотрел на Блейна, но тот только виновато улыбнулся и пожал плечами. – Что? Я погуглил информацию про его отца, пока ты спал. – Хорошо, – кивнул Курт. – Спасибо. После этого между ними долгое время не было не произнесено ни слова. Курт скользнул между ног Блейна, прижался к нему и еще раз нежно поцеловал, надеясь, что тот поймет, как дорога ему его помощь, что для него значит такая забота. Курт попытался сказать ему «спасибо» каждым поцелуем. Когда он часом позже открыл Блейну дверцу такси, его сердце наполняли только печаль из-за расставания с ним и любовь. Немного утешала близость Рождества и каникул, на которых они должны были увидеться. Пока Блейн садился в такси, внутри Курта медленно затягивался узел предчувствия. Теперь уже все было решено, он знал, что делать, и не мог дождаться, чтобы позвонить родителям Себастьяна. Автомобиль с Блейном исчез в городском потоке машин, а Курт еще некоторое время простоял на тротуаре, задумчиво глядя вдаль. Ему необходимо было что-то сделать прямо сейчас, хотя и было почти восемь вечера воскресенья. А главное, что у него в кармане был номер телефона… Но Курт не мог. Не мог набрать номер и сказать: «Здравствуйте, мистер Смайф, меня зовут Курт Хаммел. Вы давно видели своего сына? Я вот встречался с ним совсем недавно». Во-первых, это точно был рабочий номер, а отец Себастьяна вряд ли работал по выходным. Но, что было более важно, Себастьян никогда не простил бы его, если бы Курт сделал это за его спиной. Вопреки сказанному Блейном, он все еще не желал разрушать свои отношения с Себастьяном. Тем более, таким образом. Сначала нужно предупредить его. И вдруг получится убедить его позвонить родителям самому? Курт был уверен, что, если постарается, сможет убедить его так поступить. Он знал, что Себастьяну не нравится такая жизнь, что ему не хочется быть наркоманом, не хочется быть таким разбитым и побежденным. Каждый раз, когда он кричал на Курта или делал какую-нибудь глупость, он этим отнюдь не наслаждался… Курт верил, что Себастьяну просто нужна помощь, и он мог дать ему шанс попросить ее. Преисполненный благими намерениями, Курт закинул сумку в общежитие (в очередной раз прекратив бессмысленный поток извинений Эндрю) и отправился к Себастьяну домой. У него было странно приподнятое оптимистичное настроение. Разговор с Блейном словно сорвал с его глаз повязку и подсказал нужное решение. Нужно было вытащить Себастьяна из Нью-Йорка и вернуть в Огайо, к родителям, которые, Курт был уверен, безумно скучали по нему. Сейчас это было так очевидно. Курту нравилось это ощущение ясности после стольких недель неуверенности во всем вокруг и, главное, в себе. Он нетерпеливо и громко постучал в дверь квартиры Себастьяна. Курту не нравилась улица, на которой жил его друг. Слишком уж она была темной и неприглядной. Себастьян не открывал, и Курта накрыла холодная волна страха. Хорошее настроение мгновенно испарилось. «Когда у него будет передозировка», – всплыли в мыслях слова Блейна. «Когда», а не «если». Себастьян наверняка принял дозу, когда вернулся домой. Что, если он не рассчитал, и получилось слишком много? Что, если слишком расстроился и отчаялся? В таком состоянии легко совершить ошибку, воткнуть иглу, не подумав… «Когда у него будет передозировка», – сказал Блейн, и Курт представил себе лежащего на диване Себастьяна с синими губами и ледяной кожей. Он толкнул незапертую дверь и шагнул внутрь, думая лишь о том, что ни за что не позволит этому случиться… Себастьян обнаружился сразу, стоило только Курту войти. Он, не шевелясь, стоял у окна. Но в комнате был еще один человек. Он сидел на диване, и по тому, каким испуганным взглядом на него посмотрел Себастьян, Курт сразу понял, кто это. То же выражение на лице друга он видел в аптеке несколько недель назад, с него все и началось. Удивительно, как Курт умудрился понять это всего за пару секунд. Он отметил и то, как судорожно Себастьян сжимал край подоконника. От человека, сидящего на диване, исходила та самая аура насилия, которую Курт почувствовал при первой встрече. Загорелые плечи мужчины – Карла – были сплошь покрыты татуировками. Перед ним на столе лежала кучка денежных банкнот, пара каких-то баллончиков, обернутых фольгой, и пистолет. «Черт возьми», – подумал Курт, уставившись на оружие. – «Черт, я не хочу умирать». – Ты кто? – спросил Карл так, будто ему, по большей части, было плевать на ответ, но он ждал его чисто из принципа. Он задал вопрос так, словно находился на дружеских посиделках, но напряженная поза и стальной взгляд кричали о том, что это обман. Карл осмотрел гостя с головы до ног, и тот содрогнулся. Ему нужно было бежать отсюда, как можно скорее. – Я… Ой, я… Но Себастьян не дал ему придумать оправдание – он оттолкнулся от подоконника и подошел к дивану. Он не смотрел на Курта, все его внимание было сфокусировано на Карле. – Да это один из педиков, с которыми я знакомлюсь в «Trough». Все вертится вокруг, хочет, чтобы я ему вставил. Курт с трудом воспринимал эти слова. Он смотрел только на пистолет, понимая, что Карл наверняка посчитал его ненужной проблемой. – Правда? – спросил мужчина, взглянув на Себастьяна. – Опять трахаешься на стороне, Себ? – Нет, конечно, – игриво отозвался Себастьян. – Ты же знаешь, что я только твой. Курту показалось, что он ослышался. Он наконец оторвал взгляд от Карла и посмотрел на друга. Тот больше не казался испуганным. Наоборот, он расслабился, кокетливо улыбнулся и посмотрел на Карла из-под ресниц. Это была настолько хорошая игра, что Курту даже стало немного больно наблюдать за этим. От слов Себастьяна у него побежали мурашки по коже. Он успешно делал вид, будто Курта в комнате и не было вовсе. Карл коротко рассмеялся, на минуту забыв о нежданном госте. – Не думаю, что одного меня достаточно для шлюхи вроде тебя. Тебе, Себ, трахаться надо чаще, чем колоться. Разве не так? Это была скорее команда, нежели вопрос. Себастьян, слегка покраснев, наклонил голову и искоса взглянул на Карла. Такое поведение было нетипично для него, но Курт мог думать только о пистолете на столе. Ему жизненно необходимо было сбежать подальше от него, его владельца и всей этой ситуации. – Можешь трахнуть меня? – прошептал Себастьян, соблазнительно и нарочито невинно закусив губу. – Пожалуйста, ты обещал. Я пытался сам, но это совсем другое. Ты нужен мне… пожалуйста. Сердце Курта неистово колотилось в груди. Он отступил назад, но Карл тут же перевел на него холодный взгляд. – Стой на месте, мелкий, я хочу, чтобы ты посмотрел, – жестко припечатал он и хмыкнул, определенно забавляясь ситуацией. Карл дернул Себастьяна за руку и усадил к себе на колени. На лице у того на секунду промелькнул ужас, но он послушно оседлал бедра мужчины и распутно усмехнулся. Курт застыл в дверях, бессильно опустив руки. Он вспотел, до смерти перепугался и желал только одного: убраться из этого места поскорее. Себастьян промурлыкал: – Пожалуйста, Карл, пусть он уйдет. Я хочу почувствовать тебя внутри, хочу покататься на твоем члене. Я думал об этом весь день, о том, как ты заставляешь меня умолять, кричать… Пусть он уйдет, и займемся делом. Я хочу, чтобы ты кончил в меня. Карл, кажется, окончательно подпал под очарование Себастьяна и уже не мог оторвать от него взгляда. Он провел руками по обтянутым джинсами бедрам, притянул его ближе и грубо, до крови поцеловал. Себастьян развратно застонал. Курт точно знал, что никогда не забудет этих звуков. – Уебывай, голубоглазка, – бросил Карл, даже не посмотрев в его сторону. Себастьян поощрительно двинул бедрами. И Курт… Боже, как же ему хотелось прекратить все это, оттащить Себастьяна от этого ублюдка, врезать Карлу… Но он был так напуган. Он не мог перестать думать о пистолете, лежащем на столе, и поэтому, когда Карл приказал ему уходить, он так и сделал. Курт без колебаний развернулся, выскочил за дверь и бросился вниз по лестнице. Последнее, что он услышал, был умоляющий о большем, задыхающийся стон Себастьяна. Оказавшись в переулке, Курт, вспотевший, перепуганный, переполненный отвращением, бросился бежать. На улице было темно и очень холодно. Каблуки его ботинок глухо стучали по тротуару, он едва успевал уворачиваться от прохожих, а возле общежития на него накатила тошнота. Курт, задыхаясь, остановился, и его вывернуло возле дерева. Он не мог выбросить из головы мысли о Себастьяне, его голосе, словах… Но хуже всего было то, что сам Курт возбудился. Он ненавидел себя за это, но его напряженный член почти до боли зажало в тесных штанах, а он даже не помнил, в какой момент это случилось. Курт выпрямился и пошел дальше, только теперь не бегом, а быстрым шагом. Перед глазами все плыло от паники и ужаса. Он хотел домой. Курт старался дышать спокойнее и думать рационально, но в голове крутилось только одно желание – как можно скорее попасть домой. Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и дрожащими пальцами попытался вставить ключи в скважину. Через несколько минут мучений дверь открылась, и Курт, оказавшись с другой стороны, захлопнул ее за собой. Теперь он был в безопасности, дома. Дверь была заперта, и никто не мог зайти к нему без разрешения. – Курт? Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Эндрю, но Курт не смог ответить. Он соскользнул вниз, на пол, и глубоко задышал. Вдох. Выдох. Медленно и осторожно. – Курт? – снова спросил Эндрю, садясь рядом с ним и приложив ладонь к его лбу. – Черт, да ты весь дрожишь. Что случилось? Ты в порядке? – Я в порядке, – глухо ответил Курт. – Я в порядке. Эндрю больше ничего не сказал, но, нахмурившись, остался сидеть рядом. Курт хотел улыбнуться, чтобы он не волновался, но у него не получилось. Теперь, очутившись в безопасности, он мог думать лишь о той ситуации, в которой оставил Себастьяна. – Что произошло? – мягко спросил Эндрю. – Себастьян, – выдохнул Курт, и тут его накрыло чувством вины. И оно его добило, ведь именно он ничего не сделал раньше, позволив Себастьяну дойти до такого. – Боже мой… – Что он сделал? – Эндрю чуть сильнее сжал пальцы вокруг его запястья. И на этом Курт внезапно испытал такой неконтролируемый приступ ярости, что на страх уже не осталось сил. Адреналин в крови вспыхнул подобно горючему, он пришел в бешенство. Курт ненавидел чувствовать себя беспомощным, виноватым, бесполезным. Карофски заставлял его переживать это, пока они учились в школе, то же он ощущал, когда отец попал в больницу. Курта эти чувства преследовали неделями, и, когда он, наконец, обрел уверенность в себе и решил, что с ними покончено, какой-то наркоторговец-извращенец с легкостью вернул их. Курту не нравилось бояться. Никто на свете не имел права запугивать его. Он решительно отстранился от Эндрю, встал и, потерев лицо руками, нервно заметался по комнате. Его сердце снова неистово заколотилось о ребра. – Он ничего не сделал. Но, знаешь, к черту все это. Я не собираюсь так все оставлять. Хватит. – Э-э… хорошо? – неуверенно ответил слегка растерявшийся от такой перемены настроения Эндрю. – Что происходит? Но Курт его уже не слушал. Он думал о словах Блейна и пытался воскресить в себе ту уверенность в своих силах после их разговора. Нужно было что-то делать, он не мог больше ждать чуда. Только не после сегодняшнего, теперь он не хотел бездействовать. Если Курт не мог попросить о помощи родителей Себастьяна, он собирался обратиться к кому-нибудь другому. – Где находится ближайший полицейский участок? – спросил он у Эндрю. Тот удивленно заморгал в ответ. – Не знаю. Мы можем поискать. А зачем тебе полиция? Что случилось? Курт подошел к ноутбуку, отрыл его и полез в Google. – Собираюсь пойти туда и рассказать им о Себастьяне и о том ублюдке, который делает это с ним. Его арестуют за наркоторговлю, или нарушение закона, или… – Курт? Если Себастьян там, его тоже арестуют. – Нет, это же не его наркотики. Мне нужно… нужно что-то сделать! Я не могу просто сидеть и ждать, пока все решится само. Они нашли в поисковике ближайший полицейский участок, и Курт уставился на карту на мониторе, запоминая дорогу. Эндрю тревожно смотрел то на него, то на ноутбук. – Не думаю, что это хорошая идея. – Я должен что-то сделать, – отчаянно возразил Курт. Он не хотел идти в полицию, но яростно желал, чтобы Карл заплатил за то, что сделал с Себастьяном. Курт знал, что это будет непросто, что у Смайфа тоже будут проблемы, что он после этого наверняка никогда больше с ним не заговорит. Думать об этом было больно. Курту было трудно представить, что он больше не сможет общаться с другом, но бездействовать было нельзя. – Давай подождем, ладно? Подождем час, и, если ты не передумаешь, я пойду с тобой. Но я уверен, что ты передумаешь. Курт уронил голову на руки, всем сердцем желая, чтобы это чувство беспомощности покинуло его. Тишина, повисшая между ним и Эндрю, наполнилась воспоминаниями о словах Себастьяна, его стонах – нуждающихся, развратных, покорных. О его красивом лице, о том, как он подошел к Карлу и предложил ему себя, чтобы только выручить друга. – Проклятье, – прорычал Курт, не поднимая головы. – Ладно. Один час. В комнате воцарилось напряженное молчание. Эндрю притворялся, будто что-то пишет, но каждую минуту обеспокоенно поглядывал на Курта. А тот сидел, размышляя, как вообще когда-то мог считать ситуацию Себастьяна сносной, и ненавидел себя за то, что только разговор с Блейном подтолкнул его к активным действиям. Они просидели так пятьдесят пять минут. Наконец Эндрю опустил крышку ноутбука. За окном шумел город, было еще не очень поздно. Курт все никак не мог избавиться от дрожи и остатков страха. – Ты не передумал идти в полицию? – спросил сосед, отчаянно надеясь на отрицательный ответ. – Нет. Пошли, – решительно кивнул Курт, потому что никогда бы себе не простил, если бы не попытался что-то сделать. Он обернул вокруг шеи желтый шарф, надел пальто. Эндрю натянул перчатки и еще раз вопросительно взглянул на него. – Уверен? – Да, – снова кивнул Курт, чувствуя тяжесть в желудке. Он не был уверен, но все равно собирался сделать это. Они закрыли комнату и спешно пошли к лестнице. На ее середине Курт поднял глаза и вдруг увидел перед собой Себастьяна, нерешительно замершего парой ступенек ниже. – Привет, – проговорил он. Курт окинул его взглядом, отметил пустой взгляд и следы зубов на ключице, едва прикрытые воротником футболки. Эндрю перевел взгляд с одного на второго, развернулся и пошел обратно. Курт молчал ровно до тех пор, пока не услышал, как наверху хлопнула дверь их комнаты. – Я… – начал было Себастьян ровным голосом, но Курт не дал ему договорить: – Нет. – Он спустился ниже, и они оказались на одном уровне. Курт не знал, чего ожидал от друга – слез или, может, еще какой-то эмоциональной реакции, но Себастьян будто был не в себе, будто собирался начать извиняться перед Куртом за произошедшее. Тот едва подавил в себе желание хорошенько встряхнуть его и вместо этого решительно сказал: – Я так больше не могу. – Он действительно не чувствовал в себе сил продолжать заботиться о Себастьяне, только не после сегодняшнего. – Я не могу так, не могу играть отведенную мне тобой роль в этом кошмаре. Я так не могу, это уже слишком. Себастьян ожил, в его глазах промелькнула паника. – Курт… – Нет, выслушай меня. Я даю тебе выбор: или мы поднимаемся в мою комнату, звоним твоим родителям, вытаскиваем тебя отсюда, и я буду с тобой все это время, или ты спускаешься вниз по лестнице, а я сдаюсь. И на этом мы… заканчиваем. Выбор за тобой. «Пожалуйста, не уходи, Себ, пожалуйста. Останься со мной…» Курт смотрел на друга, старясь выглядеть уверенным в своих словах и отчаянно надеясь, что не потеряет Себастьяна навсегда. Себастьян резко выдохнул, задержал дыхание и… протянув руку, дотронулся холодными пальцами до запястья Курта. И тот почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. – Я останусь с тобой, – выдохнул Себастьян и тяжело вздохнул. – Помоги мне, пожалуйста.