Дождь.

Джон Хемиш Ватсон. Как глупо сейчас это звучит. Да, и сам я не лучше. Подобно своему имени, что печатали в газетах, выцвел, потеряв точность и краски. Кем я стал? В кого превратился? Хмурюсь, не желая вновь копаться в себе, но механизм уже запущен, и ни одна шестеренка не остановится на средине пути. Куда ты исчез? Почему не позвал меня за собой? Неужели боялся, что я соглашусь? Усмехаюсь, бросая мимолетный взгляд на пациента, сидящего напротив. И безумно хочется встать и уйти, но я лишь ниже опускаю голову, пытаясь вслушаться в его болтовню. Вопросы жужжат в голове и острыми иглами жалят сердце, заставляя горбиться, закрываться, чтобы защититься. И уже не верится, что можно спрятаться от этой боли, закрывшись щитом. Я начал новую страницу в своей жизни. Жизни, разделившейся на "до" и "после". Задаюсь вопросом. "Когда я успел провести черту, разбив целое на две части?" Задумываюсь. Нет. Это не я. Это ты. Ты,даже не удосужившись постучаться и вытереть ноги,Ты вошел в мою жизнь, раскрасив ее по-новому, добавив остроты. А потом провел эту гребаную черту. Ярко-красной линией, пройдясь по всем написанным тобой же страницам, заляпав строчки чернилами и измяв бумагу. А кончив свое дело - исчез. А я так и остался. Один. Разглаживать страницы и переписывать свои истории. Только вот не учел, что чернила кончились, а бумага вся изорвана. Ты исчез, как утренний туман, растворившись в первых солнечных лучах. Оставив на листьях капли росы. Вот только забыл, вскоре все испарится, оставив после себя лишь неприятно душный воздух, не дающий вздохнуть полной грудью. И что делать тогда? Сидеть и ждать нового тумана? Но сколько? Когда? А если и выпадет,замечу ли это я? Нужен ли я буду ему? И последний вопрос меня пугает больше всего.

***

Теперь я обычный человек, живущий своей глупой, скучной жизнью. И от осознания этого становится тошно. Задумываюсь, вспоминая твои выходки, и вдруг понимаю, что дьявольски скучаю по всему этому. Понимаю, что будь у меня шанс, я бы не раздумывая променял бы все ради одного тебя. Тебя - невыносимого, заносчивого, хмурого социопата. Поднимаю голову вверх и смотрю на больничный потолок. Внутри все горит, грозясь высвободиться, обжечь. И до жути хочется одним махом скинуть со стола все, что на нем есть и, взяв молот, начать крушить, ломать, бить. Кусаю внутреннюю сторону щеки, сильно сжав кулаки, пытаясь подавить себя, заставить улыбнуться пациенту. Нервно выдыхаю. В голове стучит лишь одно: "Ненавижу". Оно бьет по самому больному,и больше нет сил сопротивляться. Я плюю на все и медленно поднимаюсь со стула, сжав зубы и кривя губы. Секунда... Занося руки, уже представляю, как летят на пол папки с бумагами, но... Вдруг в кабинет влетает свежий весенний ветер. Он как звонкая пощечина отрезвляет меня, дает вздохнуть полной грудью, и я безмерно благодарен ему. Пациент давно забыт. Да и тут ли он до сих пор? Подхожу к окну и, выглянув на мостовую, чувствую большие капли дождя, упавшие мне на макушку. Не пытаюсь хоть как-то защититься, вновь вернувшись в душное помещение. Я лишь замираю и смотрю. Смотрю, чувствую, вслушиваюсь, дышу и понимаю: "Ты. как. дождь". Такой непостоянный, меняющий свою форму. То холодный, то теплый, то злой, то добрый, то... Задумываюсь, прервав поток мыслей. Нет, ты не добрый. Спокойный, скучающий, но не добрый. Смотрю на мостовую и широко улыбаюсь, чувствуя себя живым. Ты вернёшься. Вновь придёшь, как гром среди ясного неба, и разбудишь всех ото сна, не позволив больше спать. Ну а я? Я буду ждать. Выкинув зонтик и непромокаемый плащ, встану под дождь, подставив ему лицо.