Black («Чёрный»), Ведьмы из Лорентума — ориджинал, автор Рейна Храбрая, Нелегко быть ведьмой: в затылок дышат ведьмоловы Инквизиции, прошлое матери тёмной тенью следует по ...

Black («Чёрный»)

4 июня 2014 г. в 19:05

Настройки текста

Она была ведьмой, и Райн почувствовал это сразу, едва закутанная в плащ молодая женщина, сопровождаемая двумя сморщенными старухами, вступила под крышу гостиничного двора. Она была ведьмой, и сильной! Настолько, что его начало мутить. Согнувшись пополам и жадно глотнув воздуха, Райн попытался встать и выйти из-за стола, но не смог: ноги подкосились от навалившейся слабости, и если бы не крепкая отцовская рука, вовремя подхватившая его под локоть, он бы упал. ― Райнхард, ― в голосе отца мелькнуло беспокойство и удивление: они путешествовали по стране уже более года, и за всё это время сын лорда Хилдебранда ни разу не жаловался на плохое самочувствие. Райн вообще рос крепким и выносливым мальчиком, в свои десять переносившим тяготы и лишения путешествия наравне со взрослыми мужчинами. Сейчас же он едва держался, чтобы безвольным мешком не обмякнуть на отцовских руках. ― Что случилось? Ты бледен и... о боги, да тебя же трясёт! «Она ведьма!» ― Райну хотелось прокричать это, отчаянно и громко, но во рту пересохло, а язык не желал слушаться. Комната вокруг таяла, как оплывшая свеча и всё съежившееся сознание мальчика капля за каплей заполняла тьма, пока полностью не вытеснила его в небытие. Райну было всего десять, и ему не случалось встречать настоящих ведьм. До этого дня. ...Он пришёл в себя наверху, в комнате, которую они с отцом снимали на двоих, лёжа на кровати с холодным компрессом на лбу. Солнце уже садилось, сквозь небольшое окно, роняя последние рыжие лучи на стены спальни. Райн попытался приподняться на локтях, но к горлу снова подступила тошнота, и он повалился на подушку. На глаза невольно навернулись слёзы обиды: боги, так опозорится перед отцом и его людьми! Ведь он же Хилдебранд, он будущий лорд Стром-антер-Хилл, он не может вот так терять сознание, словно какая-то девица, увидавшая мышь! И всё из-за той ведьмы! Досада вскипела в Райне и вылилась в тихую, клокочущую в душе злость, похожу на плавящийся металл. «Нужно сказать отцу, нужно сказать!» ― Райн с силой прикусил губу, так, что выступила солёная капелька крови. Он ничего и никому не скажет, потому что ему всё равно не поверят. Ему никогда не верят. Райн закрыл глаза, и тьма снова услужливо приняла его в свои объятия.
***
Утром отец долго и пристально всматривался в его лицо, прежде чем спросить, сможет ли он продолжить их путешествие. Райн, не кривя душой, уверенно кивнул: он чувствовал себя отлично. Отец едва заметно улыбнулся и ушёл отдать приказ седлать лошадей готовится к отъезду, а сыну велел тем временем немного «пройтись и развеяться». Она сидела в тени старой яблони, росшей во внутреннем дворике гостиницы, поджав под себя ноги и чуть поддерживая живот ладонями. Собственные волосы, длинные, густые и чёрны, словно воронье крыло, укрывали её плечи и грудь, словно плащ. Она дремала, и тени от длинных ресниц чуть дрожали на её белом, почти фарфоровом лице. Райн ещё никогда не видел такой прекрасной женщины. И такой сильной ведьмы. Почему, почему он не почувствовал её раньше, до того, как вышел на солнце из сумрака гостиницы? Почему не заметил, почему?.. Он хотел попятиться назад, уйти прочь, и не мог сдвинуться с места. Его больше не мутило, как вчера: неведомая сила парализовала каждый нерв в его теле. Ведьма вздрогнула, зевнула и открыла глаза, чёрные, большие... смеющиеся. ― О, маленький ведьмолов, ― её голос, ленивый, мягкий, звучал тихо, но Райн слышал каждое слово. ― Из-за тебя мне плохо спалось этой ночью: малышка почуяла тебя и забеспокоилась. С этими словами ведьма погладила себя по круглому животу, и только тогда Райн понял, что она в тягости и ждёт ребёнка. ― Как только я не пыталась её успокоить, даже пела, ― грустно опустив глаза и досадливо покачав головой, словно сама себе пожаловалась ведьма. ― А она всё пиналась... Наверное, ты ей очень не понравился. Последние слова, сказанные почти шёпотом, невольно заставили Райна вздрогнуть. В горле застрял противный комок, но вопреки воле с его губ всё же слетел вопрос: ― Откуда... откуда вы знаете, что это девочка? Ведьма лукаво улыбнулась. ― Я всё знаю. ― Но это же невозможно, ― растерянно произнёс Райн, потупившись. Когда-то, лет в пять, ему хотелось ведать тайны вещей и людей, но вскоре он понял, что никогда не сможет даже прочесть все книги, которые хочет, не говоря уже о том, чтобы знать всё. ― Возможно. Для меня, маленький ведьмолов, и не такое возможно. ― Почему вы так называете меня? ― Райн обижено шмыгнул носом: оцепенение постепенно ослабевало, и дышать стало свободнее. Наверное, он начал привыкать быть рядом с такой сильной ведьмой. ― Потому что ты ― ведьмолов, ― просто пожала плечами женщина. ― Не знал? Бедный мальчик! Поднявшись с земли и небрежно отряхнув пыль с длинной чёрной юбки, ведьма неспешно подошла к нему почти вплотную. ― Это плохо. Для тебя, конечно же: ведьмоловы ― не ведьмы, их сила напрямую связана с их кровью и родом. Ты один такой в семье? Дай-ка мне глянуть... С этими словами тёплая ладонь ведьмы легла на голову Райна. Всё, что произошло дальше, утонуло в пронзительном, оглушительном крике ведьмы и невыносимой боли, пронзившей Райна. Вцепившиеся в его волосы крепкие пальцы обезумевшей женщины, её исказившееся от злобы лицо, чёрные волосы, черные глаза... Черная ведьма.

***

Прислонившись спиной к стене и спрятавшись в тени, Райнхард ждал. Занятия в Академии длились покой дольше полудня, но у Инквизитора терпения было достаточно. Поэтому когда из главных ворот показалась невысокая рыжая девушка, на ходу застёгивавшая пуговицы жилетки, он лишь бесшумно и незаметно последовал за ней, держать как можно дальше. Интересно, есть ли в дочке Ирмалинды хоть что-то от матери? Хоть что-то чёрное? Есть, наверняка, и вовсе не во внешнем облике. Иначе, зачем ему убивать её?