Фикшен такой фан

Хан серьезен и очень печален той иррациональной печалью, которая временами находит на всех, будь ты хоть триста раз сверхчеловек. Пусть август и жарит, будто июль, но лето неотвратимо заканчивается, чем не повод для тоски? Оглядываю комнату. Обычные методы тут явно не сработают - чай уже отодвинут, вязание отложено, книги пылятся, полочки тоже, Сверхзло изволит тосковать и деятельно, как на всякое дело, которым занимается, употреблять на это энергию. Некоторое время задумчиво любуюсь идеально ровной осанкой стоящего у окна диктатора и захватчика, а потом меня осеняет: - Ми-ми-ми-ми-ми... - тихо и почти неслышно выговариваю, соединив запястья и растопырив указательные пальцы обеих рук навроде кладоискательской лозы. - Ми-ми-ми-ми-ми, - уже громче, медленно подхожу к диктатору сзади, и наконец наблюдаю какую-то реакцию: фигура заинтересованно напрягается, если бы он мог повести ухом за спину, он бы повел. - Ми-ми-ми-ми-ми! - я все ближе, Сверхзло любопытно оборачивается и в изумлении разглядывает открывшуюся картину: я, не глядя на него, небыстро приближаюсь, а вместе с тем нарастает громкость странного звука. Отклоняюсь от курса, пищание несколько стихает, но, боковым зрением отмечая взволнованно пошевелившегося Хана, почти сразу возвращаюсь. - Ми-ми-ми-МИ-МИ!.. - указательные пальцы утыкаются ему в солнечное сплетение, а потом я крякаю, изображая поломку, смеюсь и развожу руками: - Сломался! Опять сломался! Сверхзло фыркает, пожимает плечами и выглядит чрезвычайно довольным собой, даже будто светится. Подозреваю, что ломать мимиметры отныне станет его любимым занятием.