Всегда

Я помню тот вечер, мы с парнями ехали с концерта. Все настолько вымотались, что мы отпустили Пола домой и поехали на машине Луи. Час ночи, уже холодает. На улице было всё меньше людей, и это успокаивало. Я уже представлял, как скоро окажусь дома и лягу спать, Найл неожиданно закричал: «останови машину!». Едва Луи уменьшил скорость, Найл выбежал из машины, мы, естественно, за ним. На противоположной стороне дороги стояла девушка, окружённая тремя парнями. Она пыталась уйти, но самый высокий и крепкий из них схватил её за руку и грубо притянул к себе. Она стала отбиваться, но всё бестолку. Эти мрази с лёгкостью держали её и грязно ржали. Найл в один миг налетел на крепкого и ударил в челюсть. Тот, в свою очередь, откинул назад девушку и налетел на него. Я и Луи взялись за одного, Лиам и Гарри – за другого. Нас было больше, мы быстро справились с парнем, но мы не успели. Никогда бы не подумал, что Найл способен на такое, но тот ублюдок достал нож. Мы ничего не могли сделать, мы не успели, Найл был слишком близко к нему, а мы – слишком далеко. Неожиданно для нас всех, этот урод пошатнулся. Что-то сильно ударило его по голове и разбилось о земь. Телефон. Конечно, удар был не так силён, чтобы он упал, но это дало Найлу возможность выбить нож из его руки, после чего эти трусы убежали. Я помню её встревоженный взгляд, её сильно сжатые челюсти. Найл поднял её разбитый в дребезги телефон и спросил: - Ты в порядке? – я никогда не видел его таким встревоженным, это несравнимо, настолько он был нежен. Найл сделал неуверенный шаг к ней на встречу. - Да, - неуверенно ответила она, - нет, - она заплакала. Она ещё сильней сжала челюсти, но предательские слёзы текли по её ангельскому лицу и капали на нежно-розовое платье выше колена. Она действительно выглядела, как ангел, но она плакала. Найл немедля подошёл к ней, она обняла его. Уже тогда я знал, они будут вместе. Она плакала, а Найл гладил её по волосам и спине, он старался всеми силами успокоить её, а мы стояли в стороне, не смея шевельнуться, по неведомой причине. Её руки затряслись, она шагнула в сторону от Найла и судорожно сцепила свои руки. Она перебирала пальцы, прерывисто дышала, почти не впуская воздух, пытаясь успокоиться. - Ну, что ты, всё позади, - я едва улавливал шёпот Найла. Девушка стала терять равновесие, он подхватил её и понёс через дорогу. Помню, она совсем не сопротивлялась, лишь сквозь стиснутые зубы шептала Найлу в ответ «спасибо». Едва мы сели в машину, она уснула. Мы не успели спросить её адрес, пришлось везти её к нам. Мы ехали в полной тишине, Найл всё также держал в руках остатки телефона девушки. Найл нёс её к нам на руках так, будто она хрустальная и любое прикосновение ветерка сломает её. Он положил её к себе на кровать, аккуратно укрыл, а сам лёг рядом на пол, всё ещё держа её за руку. Так же они и проснулись. С тех пор, они не расставались. Найл любил её всем сердцем, с первого взгляда, она, в свою очередь, всегда отвечала ему взаимностью. Впервые в жизни я кому-то позавидовал. Тысячи раз я хотел оказаться на месте Найла, но не сейчас. Никогда не забуду этот трепет в глазах Найла при её виде, при одном лишь упоминании о ней. Он всегда говорил «моя Эмма», а при встрече подолгу обнимал и утыкался ей в макушку, вдыхал её запах. Спустя полтора года отношений Найл чувствовал себя нереально счастливым. Эмма узнала, что беременна, а ещё через четыре месяца – что больна лейкемией. Рак. Лейкоз. Белокровие – называйте, как хотите, это сломило Найла. Но он держался, он говорил, всё будет хорошо, она верила. Он заставлял, уговаривал Эмму лечиться, просил пойти на химиотерапию. « Я потеряю волосы» - кричала она, билась в слезах. « Я всё равно буду любить тебя, милая, ты должна, ты нужна миру, ты нужна мне». « Я потеряю ребёнка, ни за что, Найл, нет» - уже шептала, выбившись из сил, Эмма. Найлу пришлось смириться. Он верил, что она родит и тогда начнётся лечение. Он до последнего верил в светлое будущее, в счастливую жизнь. Эмма, казалось, не обращала никакого внимания на болезнь, которая ещё несильно влияла на её здоровье. Она была ещё более уверена в себе, чем Найл, чем мы. Я помню лицо Найла, каждый раз, когда он видел её, шатающуюся, но упорно идущую к нему на встречу, когда мы возвращались с работы. Она всегда говорила « да я вас всех сейчас могла бы на руках до Биг Бена донести, такая я сильная, но живот мешает» и улыбалась, будто ничто её не тревожит. Время шло, глаза Найла становились с каждым днём всё более печальными, я ничего не мог с этим поделать. Эмма ходила на все наши концерты, но однажды я не нашёл её глазами, помню, посмотрел на Найла, он её тоже не увидел и, бросив микрофон, мигом убежал. Лишь оглушающий звук микрофона остался. Когда вы вбежали в больницу, роды подходили к концу. Это изнурённое лицо Эммы, перекошенное взаимной болью лицо Найла – как наяву, встают у меня перед глазами. Он шептал ей, какая она молодец и, что совсем скоро это кончиться, они будут счастливы. Она стискивала зубы и держалась за его руку, совсем, как в первый раз. Первый крик, девочка была очень шумной. Эмма слабо улыбнулась, ребёнка положили ей на живот, она стала поглаживать его по спине, как просили врачи. Осчастливленный положительным концом Найл поцеловал Эмму, так нежно, что я почувствовал его, как вдруг её руки опустились, губы сомкнулись в полуулыбке. Найл испуганно отпрянул и стал просить её проснуться, но Эмма не отвечала. Врачи вывели его и нас, Найл кричал, он рыдал и бился о стены, выкрикивая её имя. Никто не мог ничего сделать, это был конец. Найл ещё долго гладил её по таким родным волосам, щекам, он стоял перед ней на коленях, прося прощения за её смерть. Не рак погубил её, новая жизнь потребовала что-то взамен. Мы ничего не могли сделать, мы не могла помочь, лишь стояли рядом и слёзы текли по нашим щекам. Всё, что я смог, это глупая фраза: « живи, у тебя есть дочь». На похоронах было много людей, но они все постояли несколько минут и ушли после того, как гроб с молодой девушкой, так и не познавшей жизнь, был полностью покрыт землёй. Слёзы текли по его щекам, когда он целовал её холодные губы, нам пришлось держать его, когда он кинулся к закрытому гробу, который посыпали землёй. Ещё долго он стоял на коленях перед могилой, с маленькой Эммой ну руках, и молил о прощении. Пошёл дождь и Лиам забрал малышку из рук Найла, мы уехали, оставив его. Он нуждался в этом. Прошло четыре года, но я знаю, Найл до сих пор плачет, пока Эмма не видет. Каждый раз, на соло в Moments его голос срывается и тихие всхлипы доносятся до нас. После каждого концерта Найл бежит к своей дочери, поспешно натягивая улыбку. Мы ничего не можем сделать, Найл никогда не будет счастлив с другой. Именно по этому он полностью отдал себя своей малышке, так похожей на мать, и сейчас в очередной раз кружит её на своих руках. Он поклялся, во имя её матери, сделать Эмму счастливой.