Счастье

Сумерки захватили Арабасту. Они подкрались незаметно и бесшумно, как идеальные убийцы, возможно даже на цыпочках, не оставив следов на бледных барханах. Ветер затих, устрашившись их безмолвия и таинственности, не слышна была привычная песня пустыни, что услаждала слух каждый вечер. Самое лучшее время для того, чтобы лишить кого-то жизни. Наверное, пожелай Нико Робин застать Крокодайла врасплох сегодня, у неё бы не вышло. Робин не знала, почему была уверена в этом, несмотря на благоприятные условия (астрологи сказали бы, что планеты нынче даруют удачу), но она не могла позволить себе риска. Тем более с таким опасным противником. Робин обнаружила Крокодайла в кабинете — где же ему ещё быть-то? Но вот что поразительно: не было приевшейся усмешки, смеха, пробирающего до костей — лишь спокойствие, такого примерно толка, что охватывает рептилий, вдоволь насытившихся и пригревшихся на солнышке. Робин загадочно улыбнулась, мягко и непонятно, скрывая помыслы за ничего не значащими движениями губ, посмотрела на Крокодайла с удивлением. Шелковистый голос прорезал тишину неожиданно громкими и уверенными словами: — Вы сегодня необычайно счастливы, Сэр Крокодайл. Крокодайл оторвался от разглядывания перстней на пальцах, что было чрезвычайно важным занятием, несомненно, и прожёг Робин острым взглядом. Ему казалось, что несносная женщина смеётся над ним — не всегда, но во многих случаях. Причин подобного веселья Крокодайл не видел, впрочем, и не особо желал замечать. Пока его «правая рука» не давала осечек и это главное. Крокодайл не собирался переходить с ней границу в отношениях, сворачивая на стезю любовников. Стоит ему бровью шевельнуть, как к нему, как к огню, подлетит множество пустоголовых бабочек. Их польза в том, что избавиться от них проще, чем от Нико Робин. Она нужна ему — до поры до времени. И Робин знает, что он знает. Хотя это временами жутко бесит. — С чего ты взяла? — спрашивает, но в глазах интерес. Робин привлекает его не как женщина. Как личность, сложная и многогранная, не раскрытая до конца — более верный ответ. Крокодайлу нравилось разгадывать загадки. — Только не говори мне про женскую интуицию и прочую чушь: не поверю. — Я и не собиралась. — Тень от шляпы падает на глаза, придавая всему лицу несколько мрачноватый вид. Таков был и весь кабинет, к слову: тени плясали по мебели, людям, играя в личные, недоступные смертным, игры, аквариум с крокодилами оттенял безумную пляску голубоватым свечением, отчего цвета менялись местами, вырастая друг из друга. Изумительно безвкусное сочетание, сказала бы Робин, однако она молчала. Отпускать колкости на тему внешности и пристрастий босса — дурной тон. К тому же он и так в курсе. — Тогда в чём причина? — Вы не выкурили ни одной сигареты за сегодня, — ответила, наконец. — А значит, находитесь в благодушном состоянии. — Какой странный вывод, — хмыкнул Крокодайл, откинувшись на спинку кресла и смотря на Робин насмешливо и требовательно одновременно. — Расскажи, чем ты руководствовалась, когда пришла к нему. Не просьба, но и не приказ. Повеление? Робин плавно качнулась вперёд, как маятник на часах, перетекла к столу, обогнула его, замерла точёной статуэткой. Крокодайл протянул руку, которой убил сегодня тридцать пиратов, сделал вид, что хотел провести рукой по тонкому стану, но остановил движение, не коснувшись обнажённого тела. Кожу Робин опалило жаром пустыни. Продолжи Крокодайл своеобразную ласку, вместо неё на полу лежала бы горстка пыли. Поддавшись немому желанию, Робин наклонилась, выгнув спину, точно кошка, позволила крюку притянуть ближе, заставить сесть на подлокотник. Будь у них другие отношения — оказалась бы на столе или коленях, но нет, это выходит за рамки их договора. Робин рада этому. Почти счастлива. Крокодайл первый из мужчин, кто возжелал не её тело, а душу и разум. За это она была готова его уважать. Но не любить, и это знали они оба. — Я видела вас в разных состояниях, — волосы чёрной волной стекли по плечам, упали змеями на лицо собеседника, когда Робин устраивалась так, чтобы не упасть. Крокодайл не поморщился, хотя локоны неприятно щекотали кожу, он поймал их пальцами, удерживая и не давая возможности отстраниться. Робин вздохнула, привыкая к неудобному положению. Её поддерживал сам Крокодайл, рука его с крюком всё ещё покоилась на талии. Холодное и смертоносное соседство. Впрочем, допустить мысль о том, что опытный пират позволит себе испортить важную шестерёнку в его безупречном плане невозможно. Скорее уж он признается во всех грехах, совершённых за долгую жизнь, или бросит курить. — И злого, и безумного, удовлетворённого и весёлого, усталого, бодрого — разного. Только счастливым и напуганным я вас ни разу не видела.  — То есть ты просто исключила из двух пунктов тот, который менее всего подходит? — перебирая пальцами волосы Робин, спросил Крокодил. Близость не возбуждала его. Взгляд отрешённо подмечал идеальные округлости фигуры, совершенство линий и изящество движений. Безупречное оружие.  — Верно, — улыбнулась Робин. Шляпу свою она, недолго думая, сняла и положила на колени Крокодайлу. Там ей всяко меньше вреда будет, чем где бы то ни было. Крокодайл заботится о своих подчинённых. В меру своего понимания о заботе, разумеется, — у вас не настолько безразличное лицо, когда вы счастливы.  — Даже так? Странный разговор. Но приносящий определённое удовольствие.  — Да. — Уверенный кивок. — Обычно у вас вид человека, которому ни до чего нет дела.  — Спасибо за лестную оценку, — смешок, а затем кончик крюка несильно впивается в кожу. Не как наказание за дерзость, просто напоминание о том, какие мысли стоит озвучивать, а какие лучше держать при себе. Робин и виду не подала, что ощутила укол. Смотрела всё также загадочно и непонятно. А затем приблизила своё бледное, как у фарфоровой куклы, лицо к лицу Крокодайла и прошептала, обволакивая тёплым дыханием:  — Сэр Крокодайл, можно я вас поцелую?..  — Зачем спрашиваешь? — хрупкое равновесие не было нарушено: Робин осталась сидеть на подлокотнике, Крокодайл в кресле. Её не утянули вниз, в пучины ада за дерзость и вопросы не по теме? Определённо, кто-то сегодня встал с той ноги. — Целуй. Робин невесомо коснулась губами губ Крокодайла. Они не были сухими, или грубыми, просто губы человека, что привыкли растягиваться в злой усмешке, говорить злые вещи и творить злые дела. И поцелуй был приятен отчасти потому, что оба участника его знали: после него ничего не изменится. Нико Робин будет правой рукой и помощницей, а Крокодайл — боссом. Это истина, правило правил. Просто чуточку счастья в комнате под казино станет больше.