Roseface

После пятого коктейля в голове шумит, яркие краски вокруг смазываются в одну яркую разноцветную размытую картину, и так тянет вести себя по-дурацки. Мотнув головой, Камиджо улыбается тому, как от этого движения всё расплывается перед глазами ещё сильнее. Оглянувшись, он находит то, что искал, а точнее, кого. Главное – это лёгкость, непринуждённость, раскрепощённость и… глупость. Всё то, что даёт алкоголь на какое-то время. Можно к этому прибавить ещё храбрость, уверенность, слабость в ногах и особенную чувствительность. Тот самый коктейль, который сейчас так нужен, и он есть. Юджи кажется, что пол под ним качается, как будто он в лодке. Он смеётся и подплывает к оживлённо беседующим за соседним столиком знакомым, ему кажется, что выглядит он просто неотразимо. Со стороны это выглядит так, словно он слишком, чересчур расслаблен, и вот-вот потеряет равновесие. - А я говорю, он гулять ушёл, вот увидите. Утром вернётся, весь цветущий и пахнущий, и опять будет на всех виснуть, а вокруг него будут летать бабочки, - уверенно заявляет Микаге, после тихо захихикав. - Да где ему гулять? Здесь? В этой дыре? Сныкался небось в соседнем отеле с каким-нибудь… - Прикуси язык, а то я нервный, - Хироки перебивает какого-то ярко накрашенного парня с такими же яркими растрёпанными волосами. - О, тут у кого-то ревность? – дружный смех, который съедает какая-то трансовая музыка. - Нет, просто про Кайю лучше в его присутствии не болтать, - Ю, наконец, отрывается от коктейля с трубочкой и переводит взгляд хитро прищуренных глаз на Юджи. – Как, впрочем, и в моём. А ты? Знаешь, куда твой дарлинг пропал? Все снова смеются, а Камиджо недовольно хмурится, но тоже улыбается, потому что нельзя не улыбаться. Чёртова слабость во всём теле из-за присутствия здесь ровно тех людей, которых рядом видеть не хотелось бы. Не хотелось бы, и в то же время, именно эти люди снятся ему в последнее время в каких-то дурацких откровенных снах. Глупых и неправильных. Юджи вообще не любит, когда ему снится кто-то малознакомый, или кто-то неприятный ему, но когда этот кто-то является ещё и в таком вот сне… - Он не мой. Но скорее всего, он просто обиделся на вас за то, что вы пьёте без него, и ушёл спать. - Да лааадно? Спать… Пойду поищу его, где-то здесь, - Микаге, упершись ладонями в столешницу, поднимается с места и уходит на поиски указанного вокалиста. Жасмин сначала проводит его взглядом, потом переключается на свой опустевший бокал, и заинтересовывается оживлённой болтовнёй в пяти шагах – Юки и Теру. - Тебе нельзя пить, - тихо произносит Джука, однако, тоже уже успевший захмелеть. - С чего это? - Просто нельзя и всё, - он улыбается, опуская взгляд, а потом Юджи встаёт и тянет его за локоть. - Идём со мной. - Что… куда? – неохотно поднимается и делает пару неуверенных шагов следом. - Хочу кое-что тебе сказать, но не здесь. Космическая музыка вкупе с алкоголем действует явно не так, как хотелось бы, и поэтому Камиджо хочет скорее уйти, исчезнуть отсюда. Хотя бы туда, где тихо, пусть даже он терпеть не может тишину. - Нас сейчас будут искать как Кайю… - Хироки смеётся, облокачиваясь о стену лифта, когда тот мягко начинает движение вверх. – Так что ты там… - и не успевает договорить, когда руки Юджи заключают его в объятия, а сам вокалист не то что становится ближе, прижимается всем телом, уткнувшись лицом в шею. - Юджи, ты что… - сначала он думает, что Камиджо просто плохо. Или морально, или физически, или одно из двух. – Почему мы едем так высоко? – А потом замечает кнопка с каким номером выделена подсветкой. Третий этаж. Четвёртый. - Ты знаешь, почему номера здесь так странно забронированы? – не отстраняется, а говорит очень тихо, вдумчиво, словно подбирая каждое слово и выбирая самое лучшее из всех соседних вариантов. - Нет… а ты разве… не с нами? - Нет. Все расселены на десятом этаже, - Камиджо смеётся, и его дыхание щекочет шею Хироки, отчего тот недовольно морщится. Недовольно, потому что смеяться тоже он не хочет. – А я на восемнадцатом. - Это потому, что ты такой особенный? Седьмой этаж. Чуть отстранившись, задрав голову, так, чтобы видеть Джуку, Юджи смотрит на него с каким-то странным выражением. Будто на лице Хироки зашифровано какое-то послание, и это послание надо разгадать. - Ты считаешь меня особенным? Девятый. - А ты себя таким не считаешь? - Я спросил вообще-то у тебя, - наконец, Камиджо едва заметно усмехается. - Ну… глядя на тебя, нельзя хотя бы не подумать об этом. Конечно, выделяешься, – выдыхает Хироки, и, вполне довольный ответом, Юджи снова устраивается на его плече. – Может, отпустишь меня? А то мне как-то неуютно. Одиннадцатый. Смех опять щекочет шею Джуки с одной стороны, а с другой стороны по ней осторожно скользят пальцы Камиджо, и прикосновения эти тоже вызывают дрожь. - Не отпущу. Так вот, почему этажи выбраны так… - Потому, что на десятом больше не оставалось места, и ни на каком этаже больше, кроме твоего? - Нет. Это чтобы никто не искал, никто случайно не проходил мимо и… - Зачем ты вообще везёшь меня к себе на этаж. - Кстати, я выкупил там все номера на сегодня… - Ты сумасшедший. Ты больной, Юджи. Пятнадцатый этаж. Хироки смеётся, но ему всё равно, ему нравятся и эти прикосновения, и этот разговор, и это дыхание, согревающее его шею. Он даже приобнимает Камиджо в ответ, легко и не так навязчиво, просто скрещивает свои руки где-то за его спиной. И за этим простым действием следует прерывистый шумный вздох, Хироки чувствует, как его осторожно касаются влажные губы. Шестнадцатый. Семнадцатый. - Я люблю тебя. – И сильнее прижимается, на всякий случай. – Люблю. – Уже подняв голову, шепчет на ухо, улыбаясь. Восемнадцатый, и лифт тихим звонком оповещает о том, что прибыл на нужный этаж. - Почему ты это говоришь? Зачем? Юджи отстраняется и с каким-то разочарованием смотрит в ответ на эти слова, глубоко вздыхая. - Не почему и не зачем, Хироки. Зачем искать повод или причину, если хочется просто сказать. Я хотел – я сказал. Тянет за руку Джуку дальше за собой, действительно по пустому коридору, совершенно тихому и безжизненному. И безошибочно заходит в свой номер, перед этим втолкнув туда своего собеседника. - То есть, тебе не нужна причина? И ты можешь говорить это просто так… Уже сидя на кровати Хироки откидывает голову назад, потому что за спиной подобравшийся с другой стороны Юджи, который теперь покрывает поцелуями его шею и плечи. Потому что рубашка и майка остались где-то рядом со входом. Потому что Хироки просто позволяет это делать, даже не задумываясь об этом. - Не задавай глупых вопросов. И замри. Не двигайся. Тьма номера оставляет ощущение пустоты, комната кажется огромной и пугающе незаполненной. Куда не протяни руку – пустота. Хироки закрывает глаза, отдаваясь в руки Юджи, когда тот, садясь за ним, прижимает его к себе. Чувствовать своей кожей его. Ритм его сердца, кажется, обычный. И снова дыхание – на плечах и шее. Юджи зарывается лицом в его волосы, глубоко вдыхая и пьянея от этого запаха. Хотя куда уж больше пьянеть – неизвестно. Вдох и выдох, руки раскрытыми ладонями – по всему телу то спускаются, то поднимаются обратно. Касаются то едва заметно, на грани щекотки, то ощутимо и с силой, ногтями цепляя кожу, щипая, царапая, и снова ласково поглаживая. - Ещё один глупый вопрос… - Давай. - Ты не будешь сейчас орать, как в прошлый раз, чтобы я не смел тебя трогать и… - Когда такое было? - В какой-то подобный вечер, когда ты напился так же. Хотя нет, тогда, кажется, был сильнее. – Хироки ловит узкую ладонь Юджи на своём плече, сжимая его пальцы. От этих прикосновений по всему телу дрожь, потому что в комнате прохладно, а ладони у Юджи горячие. Они должны согревать, но когда прикосновение разрывается, становится холодно. - Сейчас – не буду. - Тебя можно поцеловать? Как-то устало выдыхая, Камиджо даже приостанавливается, просто сохраняя свои объятия. Он выглядит так, будто он задумался, с каким-то простым, словно нарисованным почти безэмоциональным лицом. На самом деле в его голове так же пусто, как и в этой комнате. - Я же сказал, хватит глупых вопросов. – Развернув Джуку к себе в пол-оборота, притягивает его к себе, чуть приоткрывая губы, приглашая. И Джука не заставляет ждать, приникая в поцелуе, просто прикасаясь и прижимаясь сильнее, а потом и размыкая его губы языком, собственнически проникая в его рот. Обнимает за плечи и слышит своё собственное биение сердца: тоже спокойное, но такое громкое, тяжёлое, оглушающее. Это даже не провокация, не вызов, это молчаливое согласие со стороны обоих – самим себе. Что сегодня и сейчас всё можно, будто день какой-то особенный, или звёзды вот так сошлись. - Ты говоришь это только когда пьян, ты знаешь? Камиджо откидывается на спину и Хироки нависает над ним, убирая чёлку с его лба. - И что с того? - Мне это не нравится. Всё таким же голосом на полутонах, не громко и не шёпотом, мягко, но уверенно. Хироки выдаёт это просто как факт, ему не нравится, в последний момент заменив слабое «меня это обижает» на вот эту сухость. Его слова именно так и шелестят, как осенние листья под ногами, когда их много. Как будто Хироки вовсе не хочет это говорить, чего-то боится, и хотел бы, чтобы Юджи это не услышал, не узнал. - А тебе нравится то, что происходит между нами? – тон такой же спокойный. Приятный, и кажется, что если бы этот голос можно было потрогать, то на ощупь он был бы плюшевый. – В принципе – нравится? - Нет. - Тогда не задавай глупых вопросов. Если набрать в ванну едва тёплой воды и сесть в неё в одежде, ощущения примерно такие же. Вроде бы тепло, но при малейшем движении пробивает дрожь. Хочется подбавить горячей воды, чтобы согреться уж наверняка. На каких-то таких волнах Юджи кажется, что он качается, снова целуя Джуку, обнимая его и заставляя быть ближе. Такие же обманчиво-нежные ласки. Он сгибает ногу в колене, упираясь им в пах Хироки, и тот неосознанно начинает тереться, закусывая губы. Камиджо скользит руками дальше, расстёгивает его джинсы, но не спешит их снять. Снова гладит спину, мягкими движениями очерчивает лопатки, позвонок, скользит ниже, запуская руки под одежду и сжимая ягодицы Хиро, довольно слушает его слабый тихий стон. - Но я хочу знать… - Ты знаешь, я не люблю, когда болтают. – Тихо и с ноткой раздражения перебивает его Юджи. А после этого Джука целует его в плечо, в шею, касается губами мочки уха, прикусывая и облизывая её, заставляя дышать чаще. Посасывает, рукой чуть придерживая его за шею, так, что любое движение, любая попытка вырваться останется неприятным ощущением. Прикосновения ещё дальше, всё менее скромные, желающие всё больше. Ещё больше. Поцелуй, тишина, не нарушаемая ничем кроме сбитого шумного дыхания, Юджи откидывает голову, выгибаясь и подставляясь весь, сжимая, комкая в пальцах покрывало. Много тепла, от которого теперь некуда деться – жар распалённых тел, жар дыхания, чувств и... чего-то ещё. - У нас всё равно ничего не выйдет, - Камиджо пытается говорить, но каждый раз Хироки затыкает его поцелуем. – Ничего не выйдет, это бесполезно, - смеётся, принимая ласки, замечая, что от таких слов прикосновения становятся грубее. – Мы не подходим… - Юджи, замолчи. - Мне нужен кто-то слабее. Или сильнее. А ты ни то, ни другое, ты где-то посередине, и с тобой точно так же… Хиро! – вскрикивает от укуса. - Сказал же молчать. Почему нельзя просто сохранять то, что есть. - Что есть или чего нет? – снова задор и усмешка в голосе. Камиджо издевается, ему нравится это, нравится больше, чем что угодно. Но поток этих мыслей снова прерывает Хироки, он просто спускается ниже, рывком стягивая с бёдер Юджи брюки и бельё сразу. Приспустив до колен, наклоняется и касается языком. Ещё, и снова, забирая в рот и помогая себе рукой. Юджи от такого поворота снова не сдерживает стон, уже более открытый и громкий, запускает руку в волосы Джуки, задавая необходимый ритм. Но ему нравится и эта размеренность, и эта неторопливость, это ощущение замедленной съёмки. Он облизывает губы, заставляя себя не двигаться, с трудом удерживаясь и от этого сильнее сжимая пряди волос. Так, что Хироки прерывается на мгновение, сдавленно зашипев и убрав от себя его руку. Ему, в общем-то, плевать на всё, что там говорит Юджи. Он его переубедит, когда-нибудь – обязательно и окончательно, убедит в том, что всё может быть. В том, что все ненужные причины и поводы Юджи надумал, лишь бы убежать от чего-то. Всё идёт так, но в какой-то момент Камиджо ловит себя на том, что он хотел вовсе не этого. По случаю того, что он это всё-таки вспомнил, всё будет именно так, как хочет он – и поэтому он заставляет Хироки отстраниться. Долго целует его, раздевая совсем и окончательно избавляясь от одежды сам, и заставляет его лечь на спину, нависая сверху. Хироки уже где-то с неделю думает о том, как это получается. Почему вчера вы ещё только знакомитесь, а сегодня уже вместе пьёте в баре. Почему вчера вы ещё присматриваетесь друг к другу из противоположных углов комнаты, а сегодня уже обнаруживаете себя в объятиях друг друга. Вчера вы только решили перейти на чуть более неформальное общение, то есть – называть друг друга не официально, а по имени. А сегодня можно ловить обезоруживающие и какие-то странные признания в любви, поцелуи, осторожные – или не очень – прикосновения. И как на всё это реагировать. Случайная связь на одну ночь неизвестно с кем это одно, но такая же случайная связь с кем-то, кто всегда рядом и близко, с кем-то, кто вообще-то вряд ли может быть случайным в твоей жизни… Джука зажмуривается, только сильнее стиснув объятия, когда Юджи осторожно толкается в него, замерев и ласково касаясь губами виска. - Расслабься, - тихий скомканный шёпот. Поцелуи и прикосновения, постоянно контрастные, не дающие забыться, то до дрожи приятные, то вспышками боли проходящие через всё тело. - Быстрее… - тихий стон на выдохе. - Некуда торопиться. Расслабленный и напряжённый одновременно танец двух тел. Хироки теряется в своих ощущениях и мыслях, действиях, он не знает, чего хочет больше – чтобы это продолжалось или как можно скорее закончилось. И хочет ли он того, чтобы это повторилось когда-нибудь ещё, возможно, не один раз. Очень хочется попросить Юджи замолчать, потому что и без того голова кружится, и неизвестно, как сильно нужно сжимать в руках одеяло, чтобы не упасть. Дурацкое ощущение, будто они падают в бездну, и нужно постоянно давать самому себе такие глупые подтверждения, касаясь ладонью кровати – вселенная ещё не рухнула. Хочется попросить его замолчать, потому что слушать эти стоны невыносимо, но вместо этого Джука увлекает Юджи в поцелуй, и целуется так, словно только это сейчас имеет значение. Камиджо не может этого не отметить, усмехаясь про себя и почему-то ощущая в этот момент ту самую слабость, которая вдруг навалилась на него в лифте. Когда он словно бы случайно произнёс те самые слова, которые вообще-то сказать обычно сложно. Потому что была в них необходимость, была необходимость в том, чтобы держать крепкие объятия и вести за собой, вовлекая в какую-то неприличную игру. - Зачем вообще тогда что-то начинать, - тихо произносит Джука уже после, когда Юджи укладывается рядом и обнимает его. – Зачем начинать то, что, ты заранее знаешь, потерпит крах? Камиджо отстраняется и, приподнявшись на локте, внимательно смотрит на Хироки, словно тот задал слишком простой вопрос. Простой и сложный одновременно, но такой, на который лучше найти ответ самому. - Я никогда за подобное не берусь, - он отвечает с едва заметной хитрой улыбкой и снова обнимает, притягивает к себе. А потом находит в ногах сбитое одеяло и укутывается им вместе с Джукой. - Тогда зачем говоришь всё это? - «Это» – это что? Хироки недовольно сводит брови, отводя взгляд, и уже хочет отвернуться, но Юджи не позволяет ему, мягко целуя в уголок губ. Камиджо не хотел бы сейчас говорить, потому что именно сейчас контролировать себя сложнее всего. Надо быть осторожнее в словах и действиях, а он не уверен, что скажет всё так, как нужно. И где-то в глубине души он и боялся любого разговора, который, может, начнёт Джука. Это произошло, и теперь надо как можно скорее искать нужные слова, отсеивать ненужные мысли, и позволить Хироки частично что-то додумать самому. - Я никогда не говорю ничего просто так. - Но ты же сказал, что тебе не нужна причина. Значит, ты говоришь это просто так, по первой прихоти. - Не нужна. Если это естественно и само собой разумеется, к чему думать над причинами и искать повод? Неопределённо хмыкнув, Джука смотрит в потолок, не пытаясь найти там ответы на свои вопросы, но пытаясь хоть как-то сосредоточиться. А Юджи отвлекает, расслабленно водя руками по его телу, что-то рисуя кончиками пальцев, едва ощутимо надавливая. Примерно в этот момент Камиджо и понимает, что охватившая его так внезапно слабость вовсе не собирается уходить, и вряд ли исчезнет завтра, вряд ли исчезнет хоть когда-нибудь, пока рядом будет Джука. - Хиро?.. Не думай. Перестань думать, расслабься уже. И засыпай. Объятия исчезают, но Юджи всё равно остаётся рядом. Чуть повернув голову в его сторону, скосив глаза, Хироки видит, что тот не выглядит ни довольным, ни счастливым, ни наоборот, несчастным, на его лице только спокойствие. Кажется, нерушимое и непоколебимое. То, что вместе с воздухом, запахом духов и запахом секса повисло в этой комнате, нельзя сейчас назвать какими-либо отношениями. Просто не подходит под определение то хрупкое, что уже есть, и то, что ещё может быть. Глубоко вздохнув, Джука следует совету Юджи, пытаясь выкинуть из головы все мысли и расслабиться. Закрывает глаза и несмело обнимает Юджи одной рукой, притягивая ближе к себе. Неплохо было бы принять душ, или как минимум умыться, ещё лучше было бы уйти спать в свой номер, но это уже так же невозможно, как невозможно предотвратить рассвет, до которого осталось совсем немного. Вряд ли кто-то из всей шумной компании завтра проснётся рано, завтра единственное запланированное мероприятие поздно вечером, и поэтому можно спокойно валяться в кровати хоть до середины дня. Камиджо засыпает с какими-то такими мыслями, забивая ими те, что сейчас не дадут спокойно отдохнуть. Сжимает ладонь Хироки в своей и совершенно не знает, чем обернётся следующий день. Но совершенно уверен в том, что это вовсе не на один день, и даже не на один год.