Одно целое

"Зачем я это делаю? Что происходит с нами обоими?" Так думал Брюс Уэйн, пока его злейший враг с криками восторга отдавался ему - безоглядно, как и положено безумцу. Под ними шумел ночной город, темный и полный зла. Готэм меняет своих жителей, кем бы они ни были - героями или злодеями, простыми людьми или же выдающимися личностями. Брюс Уэйн осмеливался причислять себя к необычным людям. Он защищал свой город, как мог, работая почти всегда в одиночку и добровольно взвалив на себя бремя избавления своего небольшого мира от зла. Порой это выливалось в весьма странные формы - как, например, сейчас. Их очередное сражение с безумным клоуном состоялось на крыше высокого небоскреба, устремленного крышей в облака. Хотя, конечно, на взгляд постороннего человека "сражением" это следовало назвать в самую последнюю очередь. Несколько жестоких ударов, что почти выбивают душу из тощего тела клоуна, и тот валится на пол, цепляясь длинными пальцами за бетон и стекло. - Победитель имеет право взять свою награду, - смеется он, облизывая разбитые губы. И Брюс, как завороженный, наклоняется над ним, впившись в окровавленный рот, стирая алую краску с губ, торопясь добраться до настоящего Джокера - того, что скрыт под всеми этими слоями белого грима, под своим дурацким фиолетовым пиджаком, который так сильно раздражает героя... Они оба знают, что это ненадолго. Оба знают, что после этой связи не останется ничего, кроме выжженной пустоты, которую нечем будет заполнить. И все же их влечет друг к другу, как две половины единого целого. Утром Брюс вернется в свой особняк с ощущением, что снова свершил подвиг и спас город. И будет улыбаться знакомым, участвовать в светских вечеринках и давать интервью. И так до следующего раза, когда его телу, усталому и измученному очередной битвой, вновь не понадобится то, что они сейчас делают. Джокер шипит от боли, когда Бэтмен прикусывает его шею - бесцеремонно и яростно, оставляя крупные засосы и слизывая кровь. Это его часть их общего безумия, его проклятье, его зависимость. - Бэтс, Бэтси-и... - пронзительный голос выстанывает его имя, задыхаясь и смеясь от извращенного, неестественного счастья. - Давай, папочка, трахни своего малыша, ты же так этого хочешь! Они толкают друг друга в пропасть, в глубину, из которой не будет возврата. И только сейчас, забывая обо всем, прославленный герой может себе позволить побыть настоящим, не притворяясь перед городом. Готэм видит все, у него тысячи глаз - но только эти глаза, что сейчас неотрывно следят за ним, важны. Только этот томный, похотливый взгляд. Его личный дьявол - такой ненавистный и такой любимый, черт подери! - Оу, папуля, ты уже готов? - смеется клоун, когда Бэтмен прижимается к нему всем телом, до боли сжимая в объятиях. - Ну, большой мальчик, давай поиграем! Безумец часто облизывает губы и резко дышит. Эта игра ему нравится, как и все, что делает его герой. Джокер привык считать этого человека своим, и с каждой такой встречей, с каждым укусом и ударом он убеждается, что Бэтмен - не плод его воображения, не какой-нибудь Санта Клаус, что он реален и жив. Что они оба живы. Любовь? Ненависть? Этого не знает ни один из них. Скорее, нечто между этим, бег по острой грани, на которой можно удержаться только вместе, неразделимо, вцепившись друг в друга, обмениваясь общей болью и общей радостью. Целуясь, сражаясь, они скатываются к краю крыши. Здесь нет бетона, только стекло и немного металла. Внизу шумит улица, проезжают машины - они не знают, что творится здесь, на неимоверной высоте. Джокер любит боль, любит грубость и бесцеремонность - но герой дает ему это не сразу. Он приподнимается, освобождая давно возбужденную плоть, и смотрит на лежащего под ним связанного преступника - тяжело дышащего, смеющегося, зацелованного им. Изуродованная кукла с наполовину содранным лицом, без которой он не может жить. - Будь ты проклят, - вздыхает Бэтмен, и клоун в восторге кусает губы. Должно быть, вместо проклятий он всегда слышит "люблю тебя" - и ночной рыцарь не уверен, что его противник не прав. - К черту смазку! - взвизгивает Джокер, извиваясь и раздвигая ноги. - Давай скорее, там скоро полиция приедет! Давай, Бэтс, ну же, поимей меня так, чтобы я встать не мог! Потом ты донесешь меня на ручках, да, правда? "Что я делаю? Я ненавижу его всеми силами своей души - но только с ним наслаждение так остро и полно, только с ним я жив! Почему так?" Член погружается в горячее, частично разодранное нутро. Брюсу Уэйну хочется ласкать человека под ним, хочется быть осторожнее - но сейчас его лицо скрывает маска, он не Уэйн, он Бэтмен, безжалостный к преступнику. И он наваливается всем телом на тощую фигуру безумного клоуна, слыша его захлебывающийся вопль, упиваясь фальшивыми мольбами о пощаде, трахая его с силой, долго, каждым толчком закрепляя право: "Мой! Мой!" Джокер стонет, распластанный по прочному стеклу крыши. Всего полшага отделяет их от бездны - как фигурально, так и буквально. И всего полсекунды нужно, чтобы сорваться в неконтролируемую боль и наслаждение, принимая в разодранное нутро густую сперму своего врага, крича и пачкая семенем стекло под собой. Сейчас Джокер видит город сквозь мутноватую поверхность. И этот город воистину принадлежит им обоим. - Ох, ты просто гребаный клоунский фетишист, приятель! - выдыхает он, с трудом переворачиваясь на спину. На губах копится кровь, а внутри все дрожит. По прибытии в Аркхем ему предстоит долгое время просидеть на унитазе, должно быть... - Заткнись, Джокер. Просто молчи и не говори ничего - и я, быть может, тебя не убью, - тихо говорит герой, оправляя на своем враге перепачканные штаны. А потом целует, впервые - так, как хотелось его второй части, долго и почти нежно, слизывая терпко-соленую кровь и слыша удивленный вздох своего персонального маньяка. Их общая кара - быть порознь. Их безумие - быть вместе. И оба знают, что Джокер снова сбежит из своей ненадежной тюрьмы, чтобы быть пойманным Бэтменом, а тот непременно придет на встречу с ним. Потому что лишь вместе они могут стать одним целым и почувствовать себя живыми.