Джеймс Т. Кирк, как известно, являлся импульсивной личностью. Это выражалось и в своеобразном командовании кораблём, когда он сначала поступал так, как хотел, а уже потом вдумывался, как исправить появившиеся косяки, и в его увлечениях, меняющихся с потрясающей скоростью. Вспомнить хотя бы, как капитан возжелал принять участие в орионских боях без правил, когда Спок чуть не свернул свою шею, вытаскивая Кирка из злачного места, и почти придушил незадачливого боксёра, к счастью, вовремя усмирив гнев. А недавнее увлечение оригами! Спок до сих пор старается лишний раз не ходить по своей каюте, чтобы ненароком не раздавить валяющиеся тут и там фигурки.
А ещё были космические гонки вокруг планет, клуб фехтования, когда Сулу почти попал рапирой капитану в глаз, ползки с препятствиями по трубам Джеффри – Скотт был в ярости, и даже вышивание крестиком. Увы, быстро увлекающегося и столь же скоро охладевающего Джима хватило на неделю, во время которой он исколол себе все пальцы и истратил большую часть запасов заживляющих препаратов, но всё-таки вышил на старой тунике Спока вулканский узор. К чести коммандера, Джим так и не узнал, что закравшаяся ошибка кардинально изменила значение с "Будь сильным и мудрым" на "Засыпай и поскорее". Спок не стал говорить партнёру об этом, переквалифицировав подарок в одежду для сна.
Теперь капитан возомнил, что голофотографии – вот настоящее призвание скучающего человека. Джим решил во что бы то ни стало запечатлеть весь старший состав экипажа. Правда, вскоре его увлечению стало мало и этого, из-за чего буквально каждый член корабля получил вспышку в глаз. Количество посетивших лазарет возросло в геометрической прогрессии.
Сулу, конечно, позировал около коллекции древнего оружия. Снимки всё не хотели получаться, и только, когда пилоту стало скучно, Джим сделал кадр. Хикару любовно полировал катану, нежно касаясь металла пальцами, как делали за много поколений до него. Уже проявив голофото, капитан мог поклясться, что в отражении меча показался воин-самурай с такими же глазами, как и у пилота.
Поймать Пашу не составило большого труда: парнишка экспрессивно размахивал руками около полупрозрачного экрана, постулируя какую-то невероятную, sovershenno невозможную теорию. Глаза Чехова лучились гордостью, когда он обернулся к капитану.
Ухура осанкой напоминала королеву древнего мира. Рукой она прижимала наушник, слушая речи на далёких от понимания языках. Она не смотрела в камеру: девушка была далека от мостика корабля, блуждая в одной ей известных материях.
Скотти, как обычно, сверкал свежими и не очень пятнами масла и смазки, не пожелав ни на секунду отлучаться от лелеемого им ядра. Так и получились: инженер, задумчиво и угрожающе помахивающий отвёрткой, и сияющее сердце его Серебряной леди.
Боунз велел не страдать "чёртовой ерундой", прогоняя друга из медотсека. На фотографии он вышел очень забавно: колба с жидкостью странного цвета, через которую доктор смотрел на скучающего капитана, исказила его черты лица. Две половинки целого: одна хмурящаяся, а другая улыбающаяся глазами.
И только Споку удалось улизнуть от процедуры фотографирования. Нет, коммандер вовсе не отказывался, напротив, он безропотно выполнял все пожелания доморощенного фотографа: изображал вулканский салют, стоял у обзорного окна, возлежал на кровати. Капитан смеялся, но снимками не был доволен. В итоге Джим плюнул на это дело, решив, что когда-нибудь команда его покинет, а вот Спок – никогда. Но голокамеру продолжил таскать с собой. На всякий случай.
***
Возможно, они бы и не вернулись к этой теме, если бы не дипломатический приём в честь какого-то сразу выброшенного из головы адмирала.
Парадная форма жала и впивалась в тело в самых неожиданных местах. Джим поклялся себе убить горе-дизайнеров попозже, пока ведя заунывные и пустые беседы с представителями верхушки Звёздного флота. Где-то в зале блуждала его команда: МакКой, например, подпирал стенку, видимо, прикидывающий количество завтрашних пациентов, мучимых похмельем.
Джеймс Кирк перевёл скучающий взгляд на невесть когда успевшую подойти дамочку, выписывающую вокруг него круги. Об их отношениях с коммандером знали только старшие офицеры его корабля, да пара друзей на Земле. Не то, чтобы капитан собирался просвещать эту леди, но… Где этот Спок бродит, клингон его раздери?
Как по заказу, в толпе мелькнула чёрная макушка, а её владелец как раз прочищал себе дорогу. Нет, не так: толпа словно обтекала вулканца. Вот уж на ком, а на Споке форма сидела идеально, в который раз заставляя признать, что именно для военной работы он и предназначен.
Спок возник перед Джимом, протягивая руку и сверкая вулканской не-улыбкой. В первую секунду Кирк не понял, что от него хочет этот наглый остроухий мужчина, а потом прислушался. Играл офицерский вальс.
– Господи, Спок, ты серьёзно?
– Я всегда предельно серьёзен, Джим, – прошептал он, увлекая за собой капитана.
Джим умел танцевать. О, он обожал танцевать, но вот вёл всегда он! Кирк не успел пикнуть, как на талию легла тёплая рука, увлекая за собой в пленительный вальс. Бесконечные движения, крепко держась за руку, не отрывая взгляда. Если до этого момента окружающие догадывались об отношениях этих двоих, то сейчас все сомнения отпали. Так синхронно двигаться и нежно смотреть могли только несомненно близкие друг другу люди. Им – вулканцу и человеку – никогда так не хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался. Но воцарилась тишина, оставляя их стоять посреди огромного зала, чтобы вскоре её разорвали восторженные аплодисменты.
– Вы, сладкая парочка, ну-ка посмотрите на меня, – к ним пробился обладатель очень резкого и очень знакомого голоса. Всё ещё думающий о танце Джим повернулся к МакКою, чтобы теперь уже на себе почувствовать яркую вспышку голокамеры.
– Чёрт, Боунз! Зачем так резко?
Мерзко хихикающий доктор не смутился, протягивая камеру Кирку.
– Вот проявите и будете потом внукам показывать.
***
Сидя на кровати, Джим внимательно изучал снимок. Он ошибся: в коллекции фотокарточек не хватало не только Спока, но и самого фотографа. Раскрасневшийся, сияющий ослепительной улыбкой капитан задорно смотрел в камеру бездонными голубыми глазами. За ним стоял коммандер, всё ещё крепко придерживающий за талию Джима. Спок, по своему обыкновению, не смотрел в кадр, найдя более подходящий для изучения предмет. Вокруг задумчивых глаз собрались смешливые морщинки, а во взгляде ясно и чётко просматривалось одно знакомое чувство. Безграничная, всепоглощающая любовь пополам с уважением, целиком и полностью направленная на единственно интересующего человека.
Джим ухмыльнулся: и как они, два идиота, могли так долго не замечать такое сильное притяжение? Бережно положив снимок, он повернулся к читающему рядом вулканцу, уютно устраиваясь у того под боком.
