Настоящие люди.

Трудные времена. Голод, холод и болезни воцарились в приюте Вамми. Даже самые воспитанные гении становятся озлобленными и дикими от голода. Мелло сидит на кровати, поджав ноги под себя, и смотрит на тумбочку, стоящую около стены под окном. Две верхние полки – его, две нижние – соседа по комнате. В этих ящиках они хранят свои вещи: книжки, дневники, малое количество игрушек, можно найти даже штаны. Но самое главное, что на первой полке, под «Фаустом», лежит три квадратика черной шоколадки. И сейчас Мелло гипнотизирует взглядом место, где лежит его главное сокровище. Мальчик и раньше был не очень-то упитанным, а сейчас и вовсе исхудал. Под серо-голубыми глазами залегли тени, а впалые щеки покрыла нездоровая бледность. Губы плотно сжаты из-за тревожных мыслей. В такие моменты жизни всегда есть у разума иллюзия надежды на лучшие времена, но организм отказывается в это верить. Вот и сейчас арийцу кажется, что лучшие времена никогда не настанут. «Съесть или оставить на потом? Можно, наверно и сейчас». Мелло встает с насиженного места и, отыскав на полке сверток из фольги и оберточной бумаги снова пристально смотрит на него задумавшись. - Ну я же всего один кусочек, - пожимает он плечами. Но только он дотрагивается до блестящей обертки, как дверь с тихим скрипом отворяется и в комнату входит его лучший друг. Он выглядит так же, как и его светловолосый сосед: тощий и с усталым взглядом. Рыжие волосы слегка закрывают его лицо, а на губе явно виден кровоподтек. Немец, наскоро схватив не раз перечитанную книгу, быстро задвигает ящик. Он решает, что лучше съест шоколадку ночью, когда Мэтт будет спать. - Кто так тебя? – спрашивает Михаэль, чтобы хоть как-то прервать эту молчаливую паузу. - Да неважно, - бросает мальчик, подходя к своему другу, - отойди, мне кое-что взять надо. Мелло садится назад на первый этаж кровати, делая вид, что читает. На самом деле, ему интересно, что его другу нужно в тумбочке. Мэтт знает, что у его соседа есть шоколад, но честь ему не позволит попросить кусочек. К тому же, он видит, что тот хранит этот сверток, как зеницу ока. На улице громко взвизгнул пронзительный девчачий голос. Оба мальчика без особого интереса смотрят в окно. Внизу, около кустов стоит девчонка лет десяти, она испуганно смотрит в заросли шиповника. К ней тут же подбежали пятеро мальчиков и оттолкнули, чтобы лучше посмотреть на причину ее визга. Девочка настолько ослабела от голода, что от толчка не устояла на ногах и осела на холодную осеннюю землю. Вскоре разнесся слух, что там был найден обглоданный труп. Хотя смертей почти не было в приюте Вамми, но, если такое случалось, то все же устраивались, хоть и не пышные, похороны. В этот день их не назначили, а на ужин был наваристый суп, чего уже давно не было. Дети с жадностью зачерпывали алюминиевыми ложками бульон и проглатывали его, обжигая горло и языки, но никто не обращал на это внимания. Мелло наблюдает за ними, пока не принесли второе. Повар выловил мясо из супа и вареные, дымящиеся белым паром, куски подали после супа. На то, как его сверстники едят второе маленькому арийцу тошно смотреть, и он отправляется наверх, отгоняя от себя навязчивый запах вареного мяса, который он не скоро еще снова сможет почувствовать. Но все же осознание того, что это человек, не отходит от него и по худой спине пробегают стаи мурашек. Мелло прокрадывается в их комнату и садится около кровати на полу. У истощенного организма нет ни сил, ни желания продолжать свой путь. При каждой возможности они пытаются прокрасться на кухню и достать немного сахара или чего-нибудь другого съестного. - Уже едят? – вопрос со второго этажа кровати. - Пируют, - угрюмо замечает ариец, хмурясь, - животные. Ни интеллекта, ни моральных принципов. Жрут, не думая, что это, возможно, их товарищ. Твари… Мэтт перелистывает страницы, не особо реагируя на раздражение своего соседа. - Достал что-нибудь? - Нет, разве можно что-то достать в этом приюте? Где каждый сам за себя, где каждый норовит съесть своего друга?! – голос Мелло срывается до отчаянного крика и после этого он тяжело дышит с ненавистью глядя на обшарпанный ковер, что лежит между стеной и спальным местом. – В мафии наверняка лучше, чем тут… Пару раз к ним заглядывает воспитатель с предложением пойти на ужин, но оба мальчика отказываются ссылаясь на сытость после обеда. Оба почти без сил лежат на своих этажах кровати. Скучно и голодно. Мэтт свешивает руку вниз и начинает ею болтать туда-сюда, пытаясь привлечь немца к игре. С неохотой тот поднимает руку и начинает пытаться ухватить постоянно уходящую конечность. Вскоре Мелло и это надоедает, и он отвернувшись лицом к стене, обдумывает план поедания шоколада этой ночью. - Эй, Мелл. Ты спать будешь? – доносится сверху. - Да, и, пожалуйста не мешай мне. – врет блондин, чтобы его сосед побыстрее успокоился и заснул. Мелло лежит неподвижно, притворяясь спящим. Но тут из-под потолка доносится шорох, и Мэтт спускается, чтобы взять что-то из тумбочки. Краем глаза немец замечает, что именно взял его друг. Это хлеб. Булочка. Она без каких-либо начинок или посыпок – это просто невозможно в такие времена. Просто булка. Дживас забирается назад наверх. И все затихает. «Наверно, уснул» - думает Мелло. Сейчас в душе у мальчика такая злоба и ярость, что он весь сжимается, сворачиваясь комочком. Через некоторое время он тянется к тумбочке и достает сверток с шоколадом, стараясь не шуметь. «Надо бы Мэтту дать тоже…» - но он тут же отбрасывает эту мысль, злясь толи на себя, толи на Дживаса. Но, развернув фольгу… - Где он? – широко раскрыв глаза и шумно дыша, шепотом произносит он. – Где?! Украли! Слезы отчаянья потекли по его впалым детским щекам. Он понимал, что он не умрет тут от голода, но неприятно было осознавать и свою неосмотрительность, и людскую не цивилизованность. И это еще называется приют для гениальных детей! За лихорадочными размышлениями и потоками слез он не замечает Мэтта, который спустился, услышав плач друга. Только после ощущения дружеской ладони на своем плече, он оборачивается и видит Дживаса и половинку булки, которую ему тот протягивает. Судя по форме, это скорее даже не половина, а чуть больше, чем та часть, которую Мэйл оставил себе и, судя по крошкам около губ, уже успел съесть. Оба сидят на коленях, поджав под себя ноги, и смотрят друг на друга, но, после длительной молчаливой паузы блондин, все-таки, принимает угощение. В мгновенье ока он проглатывает, почти не жуя, кусок и смотрит опять на Мэтта. В один миг он притягивает друга к себе крепко обнимая за шею, чуть не душа. – Почему ты плакал? – Мэтт гладит его по спине, не отстраняя, потому что знает, что это бесполезно. - Шоколадку украли. – как бы по-детски это не звучало, но в голодные времена каждая крошка на счету, – Ну и пусть они ей подавятся... Мелло проглатывает очередной, подступивший к горлу, ком обиды и шипит от секундной боли, что потянула в затылке и успокаивается. Они вместе ложатся на кровать. Мэтт молча вырывает нитки из матраца, который находится над ними. - А может стоило попробовать? Только кусочек? – задумчиво протягивает Мэтт. – Ну, знаешь, чисто из интереса. Ты тоже, наверно, хотел когда-нибудь…ну…попробовать человечину? Ай! - Мелло резко вскочил и дал ему подзатыльник. Мэйл виновато и рассеяно улыбается, - Ладно-ладно, извини. Чушь сказа… - Никогда. – резко перебивает немец, - Никогда не буду есть человечину. Я не собака дворовая, чтобы питаться падалью. Ноздри Келя раздуваются от отвращения и злобы на мысль о том, что можно съесть человека. Даже не охотясь, а просто подобрав его труп на улице. Конечно, почти вся Англия сейчас голодает, но не до такой же степени! Но еще хуже было от осознания, что люди абсолютно не думают, что именно они едят. Нет мыслей. Просто животный голод. Он иногда видел, сидя на дереве во дворе, что там за забором бедные дети ловят крыс, но как-то не думалось, что это всерьез. А теперь все сгущается на его, так сказать, территории и вокруг его личности и его близкого друга! Становилось страшно. *** Через неделю все только вспоминали с тоской тот обед, а мальчики были рады, что больше такого не случалось. В конце месяца Роджер обсуждал что-то с воспитателями и другим персоналом, а ребята из этой беседы узнал только то, что в этом месяце пропал некий Акрам Асма. - Я не скотина, чтобы есть каких-то арабов… - сказал Михаэль, разглядывая очередную, стащенную с кухни, булку. Мэтт вздохнул. Его друг повторяет это уже который день. - Мэйл, - рыжий оборачивается и ловит половинку булки, - ты тоже. Хоть и ведешь ты себя по-скотски иногда, но, все же, мы - настоящие люди.