Любовь порвет нас в клочья

Мужчина тяжело вздыхает, отворачиваясь от очередной картины. Эта музейная выставка, на которой все самые известные художники современности выставляют свои «шедевры» на всеобщее обозрение, наводит на него невероятную тоску, даже не смотря на свое весьма необычное оформление. Хотя, что ни говори, но в целом, галерея представляет собой один огромный лабиринт. Здание было построено совсем недавно, и было сделано в современном стиле, чтобы привлекать к себе внимание. Здесь было три этажа, и каждый из них был разделен на сектора, со специальными пометками и разной цветовой окраской стен, - преимущественно желто-красной, - дающими понять какая тематика соответствует данному участку галереи. И все это ради того, чтобы не смешивать картины и не перенапрягать посетителей. И, конечно же, облегчить им задачу, чтобы не бродили где попало, пытаясь найти полотна любимых художников. Больше всего Эрвина поразили, конечно же, вход и холл. Вход в здание больше напоминал вход в замок – огромные двустворчатые двери, расписные колонны, высокие витражные окна… однако, оказавшись внутри, посетитель сразу же переносился из сказки в будущее. В холле все было очень ярко, красочно и… шумно. Смит даже удивился, сколько ценителей искусства пришло на открытие выставки. Но еще больше его привлекли лестницы, сделанные в форме треугольника Пенроуза, - одной из трех невозможных фигур - и раскрашенные всеми цветами радуги. Бесконечная лестница, проще говоря. Какой, по сути, не являлась никогда. …Если бы он только знал все это, то никогда бы не согласился на просьбу Ханджи прийти сюда вместо нее. Хотя, он поначалу пытался отказаться, но эта прохиндейка сумела-таки убедить его, что здесь будет очень интересно. И, он, наивный, попался на красноречивые слова своей давней подруги, поэтому и вынужден сейчас ходить здесь, делая вид, будто его это несказанно восхищает. Черта с два эти нелепые абстракции могут кому-то прийтись по душе. Хотя, несколько полотен приглянулись даже ему… - Я смотрю, ты так и не смог полюбить искусство, Эрвин, - ложится чья-то тяжелая ладонь на его плечо, и собеседник чуть наклоняется, шумно втягивая воздух носом. - От тебя за километр воняет тоской. Надо лучше уметь скрывать свои чувства. И когда Смит оборачивается, то видит довольную ухмылку Майка Закариаса. - Помнится мне, ты любишь искусство не больше меня, - отвечает тем же Смит, в дополнение хитро прищуриваясь. – Или, твоя Нанаба сумела-таки посадить тебя на цепь? Если да, то передай ей мое восхищение – она совершила невозможное. - Иди в баню со своими шуточками, Смит, - отпускает плечо друга Закариас и уже протягивает ладонь для рукопожатия. – Но я рад тебя видеть в добром здравии. - Взаимно. Столько лет не виделись, - крепко отвечает на приветствие прокурор. Он снова с тоской смотрит на ближайшую картину, на которой видны лишь непонятные всполохи краски. – И, все-таки, как ты здесь оказался? - По работе. Я теперь старший детектив в отделе, - гордо ухмыляется он. – Найл говорит, что когда пойдет на пенсию, то я займу место комиссара. - Найл? – удивленно переспрашивает Эрвин. – Ты же работал под командованием… - Я перевелся, - обрывает его Майк, чуть настороженно оглядываясь по сторонам и к чему-то принюхиваясь. – Пиксис полностью спился, поэтому раскрываемость преступлений в его отделе сильно снизилась, не смотря на наши с Рико старания. Вот Найл и оформил наш перевод по-быстрому. Он уже давно хотел видеть меня в своем отделе. - Тогда поздравляю тебя, - широко улыбается ему Смит, несколько раз весьма ощутимо хлопнув по плечу. – И все, же – что привело сюда детектива полиции? - Я не один здесь. Еще пара сержантов дежурят, да и Найл тоже здесь где-то вертится, - Майк неожиданно хмурится и тянет его в сторону ближайшего балкона. – Пойдем-ка на свежий воздух, а то здесь везде уши. Слова друга заставляют прокурора ощутить легкий приступ беспокойства. Раз тот не хочет говорить в помещении, значит, дело серьезное. Да и присутствие стольких сотрудников полиции, включая самого комиссара, говорит об этом не хуже. - Так что случилось? - обеспокоенно спрашивает он, когда Закариас нервно закуривает. Сейчас его руки дрожат, а ведь он никогда не был пугливым, всегда ломился вперед, снося все преграды на своем пути. - В общем… письмо пришло, что галерею ограбить хотят, - тихо начинает он, чертыхаясь и выбрасывая сигарету. – Если бы просто шутка была… но мы запросили данные в другие штаты, и нашлись совпадения. Какой-то придурок посылал полиции письма с угрозой ограбить картинные галереи, вне зависимости от того, насколько сильной будет охрана. - И, судя по всему, ему это весьма неплохо удавалось, - кивает Смит в знак понимания беспокойства друга. – Много случаев было? Схемы действий вычислить удалось? - Четыре. Везде схема одна, только полностью понять ее принцип пока не удалось. Но суть в том, что перед выставлением картины на показ, все они были настоящими, а после – некоторые из них заменялись подделками. - Хм… вы проверяли охрану и экспертов? – Эрвин закрывает глаза, пытаясь понять, что еще они могли упустить. – И, еще – воровали у разных художников, или у одного? - Дай-ка подумать… первые две кражи были у одного, второй и третий - у других, - уверенно отвечает ему Майк. – А за персонал не волнуйся. Здесь все наши, и все проверенные ребята. - Возможно, что не все, - приходит в голову неожиданная идея Эрвину, и он загадочное улыбается. – Скажи, а сами художники здесь? - Некоторые – да, - отвечает ему вместо подчиненного Найл Док, бросая недовольный взгляд на него. – Но большинство из них отказались прийти на выставку по различным причинам. Эрвин поворачивается к собеседнику и протягивает руку для рукопожатия, но тот игнорирует ее, заставляя прокурора – усмехнуться – определенно, этот человек никогда не изменится. - Дай угадаю – те художники, чьи картины были украдены, находились в галерее, поэтому на них сначала падало подозрение. Но у каждого находилось алиби, поскольку они все время были со своими спутниками. - В первом и последнем случае - нет, а во втором и третьем - да, - пожимает плечами комиссар, снова недовольно смотря на друзей. – Эрвин, прошу, не лезь в это дело. Уверяю тебя, наши ребята прекрасно справятся со своими обязанностями, так что, все работы будут возвращены их создателям в целости и сохранности. - Ошибаешься, - качает головой Смит, и в слабом освещении, падающем на них из галереи, его ухмылка выглядит весьма зловещей. – Ибо вы ищете преступника не там, где надо. - О чем это ты, гений? – рука Дока непроизвольно ложится на рукоять спрятанного под пиджаком пистолета. - Был ли хоть один человек, связанный со всеми четырьмя ограблениями? – лукаво, и как бы небрежно, интересуется прокурор. – Вы могли и пропустить это… - Во всех четырех делах упоминалось лишь одно имя – организатора этих выставок, - вздыхает Майк, явно разочарованный. – Он чист, Эрвин. Я его лично проверял. - Конечно, ведь лорд Рейсс крал их не собственноручно, - довольный собой, широко улыбается им прокурор. – Для него их крали сами художники. - Как? – скептически выгибает бровь Найл, по всей видимости, не веря ни единому слову. - В галерею доставляют уже подделки, сделанные самими художниками. Вспомните – это же музей современного искусства, а не старого. Сделать копию своей картины совсем легко… особенно, если в твои планы с самого начала входило красть их. - И где доказательства? – чувствуя, что еще немного, и Найл выйдет из себя, спрашивает Майк. Чутье подсказывает ему, что друг совсем не врет. - Проверьте картины первого художника. Если я не ошибаюсь, то украсть должны одну из них. - Проверить на что? - На давность создания, и вы увидите, что она была нарисована гораздо позже оригинала, так что краски будут чуть более яркими, чем на остальных полотнах. - Я найду Моблита, - обнадеженный, Майк делает несколько шагов с балкона, но затем оборачивается. – Спасибо за помощь, Эрвин. - Дай Бог Смит, чтобы твоя теория подтвердилась, - когда он скрывается, Найл презрительно смотрит на прокурора. - Иначе ответственность за все эти кражи и вмешательство в дела полиции полностью ляжет на твои плечи. И у тебя не выйдет отвертеться, я гарантирую. - По рукам, - кивает Смит, хотя внутри у него все застывает – в конце концов, это лишь теория, а Док никогда не бросает слов на ветер.