Любовь порвет нас в клочья

Эрвин уже минут двадцать сидит в своем кресле и пялится на листок белой бумаги, лежащий на рабочем столе. Все это время его никак не может покинуть чувство де жа вю. Ведь, он точно так же сидел и гипнотизировал этот листок с телефонным номером, именем и адресом всего три дня назад. И точно так же не мог решиться набрать номер художника. Но теперь все по-другому. Если тогда он просто не был уверен, что Леви согласится на встречу с незнакомым человеком, то теперь прокурор был уверен, что тот откажет из-за того, что он тогда вспылил. Пусть он ничего и не сказал, но Эрвин чувствовал, что его слова про шлюху задели парня за живое. …Встряхнув головой и тяжело вздыхая, он все же тянется к телефону – не мужское дело это, сидеть вот так, смотря на бумажку, словно дело может разрешиться само собой. Он слушает раздающиеся длинные гудки, и с каждым новым гудком его сердце пропускает удар все чаще и чаще. - Я слушаю, - наконец, слышит он спокойный и сосредоточенный голос Леви. - Мистер Аккерман, это прокурор Смит… - Подожди, пожалуйста, - бесцеремонно перебивает его художник, и какое-то время в трубке раздаются лишь странные, смазанные шорохи. А потом все стихает, и Эрвин снова слышит голос Леви: - Я ждал твоего звонка и удивлен, что ты продержался целых три дня, прежде чем сделать его. - Я боялся, что если позвоню сразу, то ты не станешь со мной говорить, - осторожно начинает объяснять ему Эрвин, чувствуя, что и сейчас боится этого до ужаса. - Это точно, - усмехается Леви. – Даже если бы ты позвонил через неделю, я бы все равно тебя послал, или, еще лучше – попросту бы проигнорировал. Тебе просто повезло, что я нахожусь в мастерской, вот и беру трубку не глядя на номер. - Тогда я счастлив, что позвонил именно сегодня, и именно сейчас, - прокурор улыбается, даже не смотря на вспыхнувшее отчаяние. Грустно так улыбается… - И, я… должен извиниться за то, что тогда так сильно вспылил и накричал на тебя. Я был не прав. - И, это еще мягко сказано. Хотя я удивлен. Не припомню, чтобы хоть кто-то из знакомых, встречавшихся с тобой, хоть раз слышал твои извинения, - отвечает художник и Смиту почему-то кажется, что тот мысленно улыбается. – Ладно, проехали. Я тоже был хорош на слова. Но это еще не значит, что я соглашусь на очередную встречу с тобой. - Почему? – интересуется Эрвин и его сознание мгновенно начинает просчитывать возможные предлоги для встречи. - Так будет намного лучше. Для нас обоих, - Леви говорит вроде бы как обычно равнодушно, но Эрвин улавливает странные нотки в его голосе. – Это, во-первых. А во-вторых – мне не нужны никакие отношения, пусть даже и такие призрачные. Я не хочу потом сходить с ума от боли, вешаться от горя и резать себе вены от отчаяния. - Я никогда не позволю тебе сделать этого, - твердо обещает ему Смит. – Но, может быть, ты передумаешь и согласишься на встречу? Не свидание, просто посидим в кафе или прогуляемся по парку… - Нет, - мгновенно отрезает художник. - Прошу… - Я же сказал – нет! - Пожалуйста, - в отчаянии повторяет Эрвин. – Ты же понимаешь, что я от тебя не отстану! В трубке на какое-то время воцаряется мрачная, гробовая тишина. Эрвин, подождав немного – вдруг ответная реакция все же последует, начинает тревожиться. - Леви? Эй, Леви, ответь. Прости, я… - Ладно, но с одним условием, - неожиданно соглашается Аккерман. Эрвин, переполненный радостью, даже не замечает, насколько мрачно звучит его голос. - Одно свидание, или «встреча», как ты только что соизволил высказаться. Я позволю тебе что угодно – можем пойти хоть на романтическую комедию или мелодраму, цирк или парк развлечений. Куда будет угодно твоей извращенной душе. Но, после этого ты раз и навсегда забываешь про мое существование. Идет? - Да, - радостно кивает головой прокурор. - Но, такие жертвы - лишние. Так что… встречаемся в кафе Мари? - Я буду ждать тебя к пяти, - назначает время Леви и отключается, даже не попрощавшись. Но Эрвину это и не нужно, ведь они скоро увидятся – буквально через несколько часов. Что ж, день обещает быть очень интересным… *** Работа и должность прокурора могли легко позволить Эрвину покинуть свое рабочее место еще до окончания рабочего дня. Но, конечно, только в том случае, если не было запланировано каких-либо важных встреч или совещаний. К счастью, на сегодня в планах – не считая свидания – ничего подобного не было, поэтому он спокойно покидает прокуратуру в половину четвертого, заранее предупредив своего помощника, что уже, скорее всего не вернется и попросив заняться кое-какими документами вместо него самого. Вообще-то сваливать свою работу и свои обязанности на подчиненных было совсем не в его стиле, но если такового требовал случай, то он не брезговал сделать это. Он специально вышел так рано – чтобы перед встречей с Леви заехать в полицейский участок. Ему срочно надо поговорить с Найлом и узнать-таки, почему тот подозревает в происходящих в городе серийных убийствах Аккерманов. Пусть в тот вечер он и сказал своему другу, что зайдет на следующий день, но так и не смог, из-за переполоха в самой прокуратуре. Да и мысли все его вертелись лишь вокруг одного человека… …Полицейский участок всегда напоминал ему больше непроходимую крепость, нежели обычное здание. И, ведь не без оснований – окна нижних этажей были маленькими и находились высоко над землей, кое-где еще и решетки были поставлены, толстые метровые стены, повсюду камеры видеонаблюдения, вооруженная охрана… двухметровый железный забор и усиленное КПП. - Прошу показать ваши документы и доложить о цели вашего визита, - обращается к нему из будки молоденький сержант, невысокого роста и бритый чуть ли не на лысо. - По твою душу он здесь, Спрингер, - ухмыляется Майк, стоящий рядом с парнем. Кивнув Смиту в знак приветствия, он наклоняется к сержанту чуть ли не вплотную, при этом грозно сверкая глазами. – Ты хоть понял, кто перед тобой стоит? Парень мгновенно бледнеет – даже, скорее, сереет, почти сливаясь лицом с цветом своих волос – и испуганно переводит свой взгляд на Эрвина. - Ну, Майк, ты зачем молодняк пугаешь? Он же чуть в штаны не наложил от страха, - смеется Эрвин, пожимая руку друга, когда он выходит из будки. И, принимая начатую им игру, смотрит на сержанта уже гораздо серьезнее. – А ты смотри, не зевай, если действительно не хочешь проблем с прокуратурой. Тот начинает отчаянно кивать головой и что-то невнятно бормотать. - Это точно. Учти, Спрингер - еще хоть раз увижу тебя считающим ворон на посту или пишущим смс своей подружке, то посажу в КПЗ на пару дней. Для профилактики, - обещает ему Закариас и, приглашающе махнув рукой Эрвину, проходит на территорию полицейского участка. - Кажется, он и правда тебе поверил, - когда они немного отходят, удивленно подмечает Смит. - Вот и правильно. На посту нельзя спать, считать ворон и бесконечно эсэмэсить. Но, такие как Спрингер усваивают это лишь через грубую силу. Впрочем, Шадис в этом деле превзошел всех остальных. - Я тут краем уха услышал, что вы говорите о Конни Спрингере, - кивает им в знак приветствия пожилой сержант. – Хороший, забавный паренек, толковый главное, только с дисциплиной есть проблемы. Но, ничего, под моим контролем… - …он растеряет последние мозги, - усмехается Майк и, видя изумленный взгляд Эрвина, поясняет: - Шадис однажды додумался приподнять его над землей, держа руками за голову. Ага, приподнял на целый метр! Эрвин мгновенно представляет себе эту картину и осторожно улыбается, сочувствуя парню. - Зато урок запомнится на всю жизнь, - кричит им уже вдогонку сержант. - Рад был видеть тебя в добром здравии, Смит! - Кстати, и правда. Каким ветром занесло к нам? – словно только сейчас поняв, с кем говорит, подозрительно принюхивается к нему Закариас. – Ко мне или к Найлу? - К Найлу, по делу Потрошителя, - без утайки отвечает Смит мгновенно нахмурившемуся другу. – Я хотел узнать, почему он стал подозревать в этом обоих Аккерманов. - Откуда ты это знаешь? А, впрочем, это уже не важно, - ворчит Майк, заходя в помещение своего отдела. Подойдя к своему рабочему столу, он останавливается и внимательно смотрит на Эрвина. – Не вовремя ты полез в это дело, ой как не вовремя… Найл сегодня злой, так что вряд ли тебе стоит рассчитывать на теплый прием… И только после слов друга прокурор замечает, что в оперативном отделе непривычно шумно. Казалось бы, что в этом удивительного? Не молчат ведь полицейские весь рабочий день? Конечно нет. Но и такой хаос можно было увидеть нечасто. - Еще одна жертва? – предполагает он. Но Майк не успевает ему ответить из-за вмешательства комиссара. Впрочем, Эрвин итак все понимает по его тяжелому, напряженному взгляду. - Детектив Закариас, зайдите в мой кабинет! – кричит ему Док и, смерив Эрвина недовольным взглядом, громко захлопывает дверь своего кабинета. - Пошли, - вздыхает Майк, спешно собирая документы со своего стола. – Иначе нас обоих убьют. Но Эрвину и не нужно его приглашение – он итак направляется к кабинету комиссара и даже придерживает дверь, пропуская друга вперед. Тот благодарно ухмыляется, предвкушающе сверкая глазами. - Я просил зайти только Майка, - недовольно смотрит на Эрвина Док. - Смит, вали с глаз моих долой, пока я не посадил тебя в камеру. За то, что мешаешь детективам вести расследование. - Я не мешаю, я наоборот, хочу помочь, - отрицательно качает головой тот, старательно отводя взгляд в сторону. – У меня есть на это причины, и они довольно серьезные. - Так, оставьте разборки на потом и взгляните на фотографии, - протягивает им несколько снимков Майк. – Очередная жертва Потрошителя. Наш информатор, теперь бывший. Нифа, проститутка, которую нам удалось переманить на свою сторону, благодаря обещанию очистить ее личное дело. Однако, не успели… - Как давно ее убили? – сухо спрашивает слегка позеленевший Найл, откидываясь на спинку кресла. Эрвин прекрасно понимает, что чувствует сейчас его друг, ведь его одолевают те же самые эмоции. Да, бесспорно им, ввиду выбора профессий часто приходится иметь дело с трупами, и даже видеть их своими глазами… Но привыкнуть к этому зрелищу полностью и реагировать спокойно попросту невозможно, сколько был лет ни прошло. Особенно, когда видишь, пусть даже и на снимках, такое. С этой девочкой обошлись уж очень жестоко, как ни посмотри. Мало того, что ей, как и всем остальным жертвам Потрошителя перерезали глотку, так ее еще и хорошенько потрепали – на немногих, оставшихся нетронутыми, участках кожи были видны синяки и ссадины. Часть пальцев были выгнуты под неестественным углом, на некоторых из них отсутствовали ногти, да еще и в придачу часть волос было вырвано с клочьями. А еще, судя по всему, ее успели хорошенько общипать какие-то птицы. Это, пожалуй, было заметно лучше всего – на некогда стройной фигурке не хватало очень много мяса. Фактически, она была общипана чуть ли не наполовину. - Жестоко, - коротко комментирует прокурор, откладывая фотографию в сторону и думая, что увиденное еще не одну ночь будет преследовать его по ночам в кошмарах. - Согласен. Мы и сами-то ее опознали только по вот этой татушке на ключицах, - протягивает им еще два снимка Закариас. – Когда убили точно – покажет только экспертиза. Однако, скорее всего, ее убили неделю назад, когда она вышла с нами на связь. Помните, разговор прервался на середине, когда она говорила про случайно подслушанный разговор? С тех пор от нее не было ни слуху, ни духу. А теперь, вот… - Где ее нашли? – глубоко вздохнув, Эрвин все же решается снова взять фотографию в руки. - Похоже на контейнеры… - Да, ее нашли на контейнерном складе в порту, - кивает Майк в знак согласия. – Но это точно не место убийства. Слишком мало крови вокруг, так что, ее привезли туда уже мертвой. Видимо, убийца или убийцы надеялись, что полиция найдет ее еще очень нескоро. На их несчастье, там решили провести профилактические работы и проверить внешнее состояние контейнеров. Ну и… - Хорошее место выбрали, - понимающе кивает Док. – Не будь этой профилактики, мы бы еще несколько лет ее искали. - Ты сказал – разговор прервался на середине, - задумчиво припоминает Эрвин, переводя взгляд со снимков на Майка. – Как много и что именно она успела вам рассказать? - Это не твое дело, Смит. Как и то, почему Аккерманы оказались у меня на подозрении, - предупреждающе поднимает руку комиссар, недовольно переводя взгляд с замершего детектива на прокурора. – Я с Майком еще поговорю на счет выдачи секретной информации тебе, а сейчас по-хорошему прошу удалиться с территории полиции. - Почему ты так не хочешь принять мою помощь? - устало спрашивает Эрвин, испытующе глядя в глаза друга. Не хочется с ним ни ссориться, ни даже ругаться, но такое негативное отношение не может его не задеть. – Ты ведь знаешь, что я просто хочу тебе помочь… - Потому, что у тебя нет права лезть в это дело. Потому что ты не имеешь к нему ни малейшего отношения, - холодно отвечает тот, продолжая сверлить Эрвина взглядом. – Не считая твоей раздражающей привычки совать свой нос туда, куда не просят. - Ты ошибаешься, - вздыхает Эрвин. – Теперь это и мое дело. Личное. - О чем ты? – подозрительно хмурится Док. - Леви. Он… очень меня заинтересовал. И, на сегодня у нас назначено свидание, - признается мужчина, мечтательно улыбнувшись, вспоминая художника. На несколько секунд в кабинете воцаряется полная тишина, нарушаемая лишь доносящимся шумом с улицы да из оперативного отдела. Первым в себя приходит Майк и удивленно присвистывает. Затем в чувство приходит и Найл… - Извращенец!!! - мужчина, побагровев от ярости, хватает со стола первое, что видит – этим, на счастье, оказывается антистеплер, а ведь совсем рядом лежит и большой, тяжелый дырокол – и со всей силы швыряет его в Смита. Тот, едва успев пригнуться, мысленно восхваляет всех богов, что тот не разбил стекло, и никто из других полицейских ничего не видел. – Вон из моего кабинета!!! Майк же, отступив на пару шагов к углу помещения, тихо посмеиваясь, наблюдает за «беседой» старых друзей. - Что ж ты так нервничаешь-то? – спокойно спрашивает у Найла Эрвин, и нельзя не отметить, что уголки его губ слегка подрагивают – настолько забавляет его реакция комиссара. – Так ведь можно и нервный срыв схлопотать. - Иди-ка ты в баню со своей заботой, Эрвин, - уже выпустив весь свой гнев, но при этом, все еще тяжело дыша, посылает его Док, устало опускаясь в кресло. – Если бы ты только знал, как ты меня бесишь… - Ну, я догадываюсь, - уже открыто ухмыляется прокурор, присаживаясь на стул напротив. – Так, что там, на счет того, что вам успела сообщить Нифа? - Случайно подслушала разговор своего сутенера с партнером о том, что они, наконец, нашли химика, и формула нового, разрабатываемого ими препарата, скоро будет закончена. И то, что второй сказал, что протестирует на сыне, ибо «парень совсем отбился от рук». Все. - Наркотики? – Эрвин на секунду хмурится, а затем широко распахивает глаза. – Стоп, сына? Вы, что, думаете, что это?.. - А у тебя есть другие варианты? Ты ведь тоже про них первым делом подумал, - язвит Найл, пожимая плечами. – Однако, поскольку у нас нет доказательств, то мы ничего не можем сделать. - И Арлерта, как назло, отпустили сегодня утром. Ибо, вещественных доказательств его вины не было. А те, что были, легко можно подстроить под любого присутствовавшего на той выставке художника, - недовольно качает головой Майк. – А на вопрос о том, почему он дал деру, едва увидел меня, он все твердил, что просто испугался такого амбала. А там следом и еще двое нарисовались. - Ясно, - Смит, помолчав немного, снова обращается к Доку. - Так, ты из-за того разговора стал подозревать их? - Нет, иначе бы под подозрение попал только Кенни. Я стал подозревать их уже очень давно. В частности из-за того же Кенни – он бывший военный и не раз бывал в горячих точках. И, даже ходила легенда, что он однажды спасся, перерезав глотки сотне врагов. Сам понимаешь, что сумму, естественно, приукрасили, но сам факт его прекрасного обращения со штык ножом неоднократно подтверждали его боевые товарищи. - Тогда при чем тут Леви? - Если под «отбился от рук» Кенни подразумевал именно эти убийства, то вполне логично, что он жаждет его усмирить… а, нет, слишком сомнительно, - мотает головой тот и трет свои виски. – В отличие от всех своих предков он не стал военным. Однако не факт, что любимый папочка не научил его своим приемчикам… - Что весьма сомнительно, учитывая то, как сильно они друг друга ненавидят, - усмехается Майк. – Однако на время некоторых убийств у обоих нет алиби. Понимаешь? Когда экспертиза скажет точное время смерти Нифы и у кого-то из них не будет алиби… - …То у вас будет полное право действовать против них в открытую, - мрачно кивает Эрвин. – Я… - Слушай внимательно, Эрвин, ибо ты, похоже, совсем не понимаешь, куда лезешь, и какие после этого могут быть последствия, - спокойно перебивает его Найл, внимательно наблюдая за опешившим от неожиданности прокурором. Сейчас, окончательно отпустив свою злость, он снова становится копом, коим, по сути, и является. – Эрвин, ты хоть понимаешь, что если полезешь в это дело, а потом выяснится, что твой любовник серийный убийца, то ты не только лишишься своего прокурорского кресла, но и сам можешь попасть в тюрьму, или, хуже того, вместе с тем парнем под трибунал? - Вполне, - кивает тот. - Тогда оставь это все полиции и забудь про него. В кабинете снова на время воцаряется тишина. Найл терпеливо ждет ответа Эрвина, в то время как Майк старательно делает вид, будто бы его это не интересует. И что его вообще здесь нет. - Ты меня неправильно понял, Найл, - наконец, со вздохом произносит Смит. – Я не хочу лезть в ваше расследование. Я не хочу связываться с делом Потрошителя, но… я не верю, что Леви в этом замешан. Поэтому, я просто буду собирать информацию и доказательства его невиновности. - Я не думаю, что это хорошая идея. Хотя, раз уж этот странный парень согласился встретиться с тобой, то, тебе определенно повезло. - Как и нам, - кивает Док. – Как на счет того, чтобы заключить сделку? Добровольный обмен информацией? Раз вы все равно идете на свидание… - Я отказываюсь, - Эрвин гордо поднимается со стула, и направляется к двери. Остановившись перед ней, он бросает через плечо: – У меня есть всего один шанс, и я не хочу упустить его, из-за вашей глупой, спонтанной аферы. - Ну, смотри, я тебя предупреждал, Смит. Только попадитесь мне со своим дружком-педиком, обоих без колебаний отдам под трибунал, - мстительно прищуривается комиссар, когда прокурор отходит от кабинета на приличное расстояние. – Ты знаешь, что делать. Майк, принимая беззвучный приказ, покидает кабинет, отдел, а следом и полицейский участок, тенью следую за прокурором.