Любовь к животным

Хината, скачущий вокруг, размахивая руками и воодушевленно пытаясь передать все свои мысли и эмоции разом, напоминал здоровенного мотылька, бестолково кружащего у лампы, стучась о стекло. Роль лампы в данный момент играл Кагеяма. Хината то почти налетал на него, то отпрыгивал и непрерывно трещал. – …в тот раз было «бах!», но лучше когда «БАМ!», – Хината явно пытался объяснить, что у него не получилось ударить по мячу так, как он хотел. – Твой прицел все еще неточный, потому мы и тренируемся, – проворчал Кагеяма, с размаха опустив ладонь на рыжую лохматую голову, обрывая прыжки. Были каникулы, и, хотя клубные занятия в школьном спортзале не прекращались, у них все равно оставалось больше времени, чтобы после тренироваться вдвоем на свежем воздухе. Хината донимал Кагеяму каждый день, требуя больше пасов для съема, а тот не то что бы был против. Еще с первой встречи он почему-то разозлился на несоответствие между потенциалом и навыками слегка странного, но упорного противника из никому неизвестной школы. Пока у него есть возможность, он будет помогать Хинате расти. Кагеяма довольно улыбнулся своим мыслям. – Кагеяма, ты стра-ашный! – сообщил Хината из-под его руки, пытаясь отступить назад, впрочем, скорее рефлекторно: он уже привык к странным рожам, которые время от времени корчил Кагеяма, явно замышляя недоброе. – Что ты сказал? – Кагеяма склонился ниже, а его ухмылка стала еще зловещее. Почти привык. Нет, все-таки никого страшнее Кагеямы Хината в жизни не встречал. – Больно-больно-больно-о-о! – заверещал он, когда обе руки мстительного сокомандника зарылись в его волосы и дернули. Кагеяма не отказал себе в удовольствии потягать его за вихры подольше, а напоследок еще и больно вдавить в виски костяшки кулаков. Отпущенный, Хината неловко шлепнулся на задницу и недовольно смотрел снизу вверх, потирая пострадавшую голову. Кагеяма, не дрогнув, уставился в ответ. Будь его воля, он бы ерошил рыжие волосы дольше. Было в этом что-то неясно притягательное. Может, потому, что у Кагеямы была слабость к животным, и потому что подвижный живой Хината походил на мелкое юркое животное с пушистой шкуркой и блестящими глазами, его иногда хотелось отловить и почухать. И, может, немного пообнимать. Кагеяма слишком долго смотрел на Хинату, не моргая, и тот начал слегка нервничать. – Ну что? – угрюмо спросил он, слегка склонив голову на бок. Кагеяма наконец очнулся от своих мыслей и огляделся. Уже стемнело, но светили фонари. Опять они задержались допоздна, надо расходиться по домам. Уже и людей поблизости не было, совсем никого. – Пош… – Кагеяма, уже протягивавший Хинате руку, оборвал себя на середине фразы. Хината склонил голову на другой бок. – Что? – опять спросил он, когда на лице Кагеямы появилось задумчивое выражение, а потом начала формироваться одна из этих странных пугающих улыбочек, не предвещавших ничего хорошего. Хината затрясся и слегка побледнел, размышляя, что такого он успел натворить на этот раз. Вместо того, чтобы помочь ему подняться, Кагеяма сам присел на корточки. Руки потянулись к щекам зажмурившегося Хинаты. Кагеяма, сосредоточенно нахмурившись, потыкал в них пальцами, ущипнул и потянул. Давно хотел это сделать, но случая не подворачивалось: не при команде же. Отпустив покрасневшие щеки, Кагеяма опять запустил пальцы в рыжие пряди, но на этот раз дергать не стал, только взлохматил еще больше, окончательно превратив прическу в воронье гнездо. Определенно, даже лучше, чем гладить собаку. Оставив, наконец, голову несчастного, уже ничего не понимающего Хинаты в покое, Кагеяма начал подниматься, и заодно, ухватив под мышки, потянул его за собой. Только на ноги ставить не стал. Выпрямившись, так и держал на вытянутых руках. Разожмурившийся Хината моргал на него сверху вниз, кажется, в легком ступоре. Кагеяма насупленно размышлял, можно ли еще и потискать его немного, или это будет чересчур? Хоть разочек. Когда его поставили на землю, Хината было вздохнул с облегчением – Кагеяма вроде не собирался его убивать, так, взъерошил больше обычного. Только радовался он рано – его не отпустили, а перехватили за бока, подняли, прижали и стиснули. Крепко. Тут уж Хината не выдержал и уперся Кагеяме ладонями в грудь, безуспешно выворачиваясь из мертвой хватки. – Да что я сделал-то?! Ответа на вопрос он не получил, в недоумении поднял глаза и икнул от испуга. На лице Кагеямы было выражение полного блаженства, какого Хината никогда не видел раньше, и оно испугало его даже больше, чем обычное зловещее. Настолько, что Хината прекратил брыкаться и обмяк, свесив головушку. – В детстве я увидел кролика в зоомагазине, пушистого и рыжего, и захотел себе такого, но мне так и не купили, – неожиданно признался Кагеяма куда-то в лохматую макушку. Жертва его нереализованных детских желаний вздрогнула, осознав – Кагеяма спятил. Это было единственное объяснение, приходящее на ум, потому что никакой связи между кроликами и собой Хината не находил. Когда, натискавшись вдоволь, Кагеяма отпустил его, Хината просто стоял перед ним, покачиваясь, и смотрел в никуда широко распахнутыми глазами. – Хината? – Кагеяма ткнул его в плечо, тот слегка покачнулся. – Эй, Хината?.. Никакой реакции. Кагеяма нахмурился, а потом его озарило. – Хината, завтра я дам тебе в два раза больше пасов! Реакция была мгновенной. Хината тут же ожил и с воплем «Да!» сам прыгнул на Кагеяму и повис на нем, как мартышка. Черт с ними, со странностями Кагеямы, пусть делает что хочет, раз после проявляет такую щедрость. «И не то что бы мне совсем не нравилось», – решил Хината, когда его стиснули снова.