Little rainbow pony

- Эй, привет, вы нигде не видели Рейнбоу Дэш? А, нет? Спасибо! Привет, ты не встречала Рейнбоу? Нет?... О, Рейнбоу!!! – Ярко-розовая пони с невероятно кудрявой гривой нетерпеливо гарцевала на месте, смотря наверх - как раз на то облако, на котором я до этой минуты дремала. – Рейбо-о-оу! У меня к тебе есть одна маленькая просьба, малюсенькая, прям совсем просьболюсечка! - Пинки, я занята, я… отдыхаю после тренировки! – Лениво ответила я, потягиваясь и расправляя свои крылья. - Ну Дэши, я обещаю, это будет очень и очень весело! Тебе о-бя-за-тель-но пон-ра-вит-ся! – Каждое слово сопровождалось целой серией прыжков розовой. - Пинки… - Пожа-а-а-алуйста! Мое пинки-чувство подсказывает, что сегодня будет мегавеселый и мегакрутой день! Невозможно сдержать порыв приложить копыто к морде, когда смотришь на безумно веселую прыгающую по дорожке пони, у которой в копытца словно встроены пружинки – иначе как ещё объяснить то, что она умудрялась подпрыгивать сразу на всех ногах?! - Ладно… - Остается только вздохнуть и спикировать вниз. Если уж Пинки Пай что-то задумала, то она ни за что не расстанется со своей идеей. *** - Мистер Джонс, пожалуйста, сожмите руку в кулак. - Монотонный голос медсестры внезапным рывком вырвал его из собственного мирка, беспощадно возвращая к реальности. Пациент вздрогнул, словно его только что резко окрикнули. Больше всего он ненавидел эти резкие и тоскливые моменты возвращения в серую жизнь, отдающие невыносимой грустью. Он беспрекословно повиновался требованию женщины, сильно сжимая руку в кулак и тут же расслабляя, и так снова и снова. Он уже свыкся с неприятной процедурой, которая повторялась изо дня в день в одно тоже время, когда врачи совершали обходы, осматривая своих пациентов. Вена привычно ныла, отдавая легкой болью. На коже виднелись множество маленьких дырочек, подкрашенных темноватыми синяками. Пожалуй, сегодня он попросит поменять руку, внося хоть какое-то разнообразие в однотипные цикличные будни. Все тот же потолок, покрытый мелкими трещинами, те же холодные прочные стены, источающие холод даже в середине лета. Он лежит на той же жесткой кровати, заправленной шаблонным комплектом посеревшего постельного белья. На нем та же домашняя пижама, что и два года назад, с не выводимыми пятнами на просторной футболке и порванной правой штанине. Неизменная палата №7 с ее угнетающей стабильностью событий и угрюмыми соседями. Медсестра как обычно наложила жгут поверх рукава, грубым и быстрым движением обработала место укола спиртом, едкий запах которого ударил в нос, заставив поморщиться. Он закрыл глаза и неосознанно напрягся, готовясь к самому неприятному этапу. Мимолетное чувство боли, и толстая игла покорно вошла в вену, заставив пациента с дрожью выдохнуть. Безэмоциональная женщина сняла жгут и выставила скорость для лекарства, которое медленно, по капле, стало течь в вену, разносясь по всему организму. - Как вы себя чувствуете? - поинтересовался молодой практикант, прятавшийся все это время за спиной медсестры и наблюдавший за всеми ее действиями. Мистеру Джонсу не нравилось, когда к нему лезли с глупыми расспросами. особенно это касалось незнакомцев. Поэтому он проигнорировал радостного студента и отвернулся, вновь закрывая глаза, и отстранился от нарастающей меланхолии, полностью погружаясь в себя. Интерн разочарованно поплелся за медсестрой, размышляя об угрюмом пациенте. Студент нагнал женщину только в фойе, у самого выхода, и вместе с ней отправился на безлюдное крыльцо перед зданием, возле которого был разбит небольшой сквер. - Прошу прощения, мисс, а пациент, которому вы последним ставили капельницу, он... - Попытался начать разговор практикант, привлекая к себе внимание женщины обгоняя её и преграждая путь. - Ммм... - рассеяно потянула медсестра, не дав ему окончить вопроса. - Молчун Джонс? - Да, как давно мистер Джонс пребывает в лечебнице? - Ну ты спросил, черт! Разве их упомнишь... - С долей отстраненности произнесла она, обогнув парня. Женщина устроилась на ближайшей пустующей скамейке, с усталостью облокачиваясь на деревянную спинку, и неторопливо достала из кармана халата пачку легких сигарет и дешевенькую зажигалку. Интерн, не нарушая молчания, замер перед ней в ожидании рассказа, не сводя любопытного детского взгляда. Прикурив, она с удовольствием затянулась, останавливая на секунду взгляд на юноше. - Вот же чертенок! - Медсестра выдохнула дым, словно прерывая паузу. - Он из старичков. Больше года назад поступил. Слышал, наверное, про автокатастрофу на 48 шоссе? По всем каналам не один раз крутили репортажи. Много тогда людей погибло... Бедняга потерял в ней жену и маленькую дочку, а сам с тяжелыми ранениями попал в реанимацию. Выжил, перенес кому, но, черт, свихнулся, после того как пришел в себя. Лучше бы умер... Кто же после такого сможет нормально жить? - Что с ним? - спросил интерн, выпытывая поставленный диагноз. - Если так интересно, в архив загляни, или у доктора Роззбери спроси, как вернется с конференции, его пациент. Я в этих расстройствах не разбираюсь и подробностей знать не желаю. - Она вновь долго затянулась. - Он не буйный, тихий, молчит постоянно. Смотрит в одну точку часто, словно витает где-то. Может, заметил ты, на тумбочке у него цветастую игрушку, вроде, лошадку... У дочки, наверно, при жизни любимая была, так он ее с собой таскает повсюду. Никто не приходит к нему уже давно, бросили человека, черти. Она замолчала, лишь махнув рукой в сторону психиатрической лечебницы, словно отгоняя этим жестом паренька. Она продолжила курить в гордом одиночестве, смотря куда-то вдаль и порой поглядывая на ручные часы. Молодой практикант, следуя ее совету, направился прямо в архив, таивший в своих темных уголках горячо интересующие его материалы. Д. Джонс. №404 Психиатрическая клиника им. святого Габриэля. Отделение умеренной терапии. Палата №7. Дата рождения 28.02. 19** года, 39 лет Лечащий врач: Профессор Х. Роззбери Диагноз: шизофрения, шизоидное расстройство личности. Примечание врача: Пациент склонен к депрессиям, молчалив, предпочитает уединенную деятельность. Не поддерживает близкие отношения с друзьями и родственниками, не проявляет заинтересованности в общение. Замедленно реагирует на внешние раздражители. Не отрицает, но и не соглашается с фактом гибели членов семьи. Ассоциирует себя с радужной пони. Полностью одержим фантазиями. Реабилитации не подлежит. 24.03.20** - Поступление. Активная терапия. 24.06.20** - Лечение не дало результатов. 24.09.20** - Лечение не дало результатов. Переведен на пассивную методику лечения, отделение умеренной терапии. 24.03.20** - Лечение не дало результатов. 24.09.20** - Лечение не дало результатов Студент аккуратно закрыл синюю больничную карту пациента, возвращая ее обратно на полку, полностью заставленную множеством томов историй болезней других больных. Ознакомившись с данными, практикант теперь ясно понимал причину странного поведения этого мужчины. Маленькой искорки было достаточно, чтобы разжечь в молодом пареньке огонь любопытства. Он довольно много знал про трагедию неподалеку от крупного парка развлечений «Филлидельфия». Телевизионщики в свое время изрядно обогатились на чужом горе в погоне за рейтингами, поочередно пуская в эфир разномастные программы и новые душераздирающие факты - то передачи с бурными обсуждениями, то расследования в поиске истинного виновника происшествия, то многократные интервью с семьями пострадавших. Практикант искренно сожалел о печальной судьбе мистера Джонса. Потерять самых дорогих людей и суметь сохранить малую долю здравого смысла - очень жестокое испытание. Не удивительно, что его горе обернулось для него именно так. Парень помнил ещё с университетской скамьи довольно простое правило, рассказанное преподавателем на одной из лекций по психотерапии: человеческий бред выявляет две вещи - то, что человек хочет, и то, чего боится. Если же то, чего он боится, уже случилось, наружу выйдет то, чего он хочет. И в случае пациента 404 именно это и произошло. От невеселых мыслей молодого человека отвлек тихий шорох. Из неаккуратно поставленной больничной карты вывалился небольшой листок бумаги и завалился под стеллаж. Парень нагнулся и поднял с пола бумажку – ею оказалась старая фотокарточка. На ней был изображен Джон, держащий на руках маленькую девочку. Малышка радостно смеялась и прижимала к груди игрушку – уже знакомую студенту мягкую голубую лошадку с пышной гривой всех цветной и таким же хвостом. К спине пони были пришиты голубые же крылья, пожалуй, даже переливающиеся, а глаза, вышитые прямо на ткани, кажется, излучали радость. Впрочем, как и вся фотография. Парень покачал головой и со вздохом вернул карточку в историю болезни. Сейчас эта игрушка выглядела далеко не такой новой, как на фото. Потрепанная, чуть грязная, с полуоторванным крылом, нужная только лишь отцу её бывшей хозяйки. Она стала единственным, что связывало отца с погибшей дочерью. Возможно, именно поэтому мужчина в своем помутившемся сознании и стал тем, что так любила его девочка – маленькую радужную поняшку из мультика. Интерн тряхнул головой, разгоняя набежавшие мысли и отправился в дальнюю часть архива, где в пыльных коробках хранились вещественные приложения к историям. Он довольно быстро отыскал нужную ячейку и, не теряя времени, с азартом принялся изучать ее содержимое. Наконец юноша нашел пронумерованные видео- и аудиоматериалы, которые представляли собой многочасовые конфиденциальные записи с курсов терапии. Так же среди них было несколько копий больничных отчетов со времени госпитализации мистера Джонса, рассматривая которые, парень узнал о вынужденном решение врачей ввести пострадавшего в искусственную кому ради спасения его жизни. Там же был отчет от главного хирурга, проводившего нескольких сложных операций. И, наконец, среди этих бумаг и дисков был документ о переводе пациента в психиатрическую клинику св. Габриэля в связи с сильно изменившимся психическом состоянии больного после сообщения о гибели его семьи. Парень отправился к старому, но все ещё рабочему архивному компьютеру. Прождав, кажется, целуя вечность, пока ветеран медицинского труда загрузится, он вставил в дисковод один из дисков и выбрал первый ролик, записанный на нем. Молодой человек подключил к колонкам наушники и начал внимательно смотреть, стараясь не упустить ни одной детали. Когда экран погас, молодой человек ещё долго сидел перед компьютером, смотря на него невидящим взглядом. Из видео он не узнал почти ничего нового, разве что увидел несколько фотографий семьи до катастрофы… Даже и не верилось, что этот улыбчивый мужчина и есть пациент под номером 404, а его красавица-жена и дочка теперь покоятся на городском кладбище. Встав из-за стола, парень убрал на место диск и выключил компьютер, а после медленно побрел к выходу из архива. После этого небольшого расследования на душе стало одновременно пусто и тяжело. И на ум само по себе пришло решение попросить закрепить за собой на время практики этого пациента. Все равно его одногруппники выберут кого-то более интересного в плане клиники или более общительного. А этот мужчина… Он не сможет его оставить. Слишком уж глубоко в душу запала трагическая история этого человека. Студент торопливо поднялся на этаж своего отделения и направился к седьмой палате. Правда, перед самой дверью он нерешительно замер, словно заробев, но потом все же осторожно толкнул дверь и тихо зашел, замерев у входа. Мистер Джонс все так же лежал на кровати, к его руке тянулась рубка капельницы. А рядом с кроватью, на тумбочке, все так же сидела та самая игрушка. Мужчина, как могло показаться, спал, но на самом деле глаза его были полуприкрыты, а взгляд устремлен куда-то вдаль. Он снова был где-то в себе, в чертогах своего разума, где, несомненно, был счастлив. *** Солнце плавно опускалось за горизонт, окрашивая своими золотисто-оранжевыми лучами облака, холмы и макушки деревьев. Постепенно пение птиц смолкало, и воздух наполнялся уютным вечерним стрекотанием цикад… Единственным, что нарушало идиллию, был громкий смех двух подруг, валяющихся на траве возле пруда. - А помнишь, помнишь?! Он ка-ак подпрыгнет! И начал икать! А-ха-ха-ха, напугать Спайка до икоты! А-ха-ха-ха! – Кудрявая розовая пони каталась по траве, не переставая громко смеяться – А потом свитки один за другим... Пиф, пиф, пиф! И исчезли! А он икает! Это было потрясающе!!! - Пинки, я бы никогда не подумала, что с тобой может быть настолько весело! - Отсмеявшись, ответила я, развалившись на траве и раскинув голубые крылья, глядя в темнеющее небо. - Эй, Пинки, темнеет уже... - Ага! - Это был чудесный день! – Сказала я, вставая, наконец, на ноги и встряхиваясь, пытаясь избавиться от травинок, прилипших к шерсти и запутавшихся в радужных гриве и хвосте. – Оказывается, ты совершенно не скучная. - И ты! Может, завтра повторим? – Земная пони хитро посмотрела на меня, сощурив пронзительные голубые глаза. - Обязательно! Дав подруге пять, я резко взмыла в небо и направилась к своему дому – облачному подобию замка, словно источающему из себя радугу. Ведь радуга – это и есть я сама. Я – Рейнбоу Деш. Позже, глубоким вечером, я сидела на облаке и смотрела вниз. Понивиль потихоньку гасил свои огни и засыпал. Этот городок, эти пони – они стали моим домом и моей семьей. И я здесь счастлива... Счастлива, как никогда.