Внезапно.

            Безобидное утро одиннадцатого апреля. День анимешника, иначе говоря. Но если ты живешь в России, этот день должен пройти так же, как и все остальные школьные будни. Иг-сана* нет, а, следовательно, развлекать некому.       Апрельский снег валил мне на голову, когда я шла в школу. Закинутые на самое дно портфеля новенькие наушники оставили меня с собственными мыслями наедине. Я вспомнила свое упущенное лето – лето, что было потрачено на одно аниме и мангу. Научиться играть на гитаре (такое обещание я себе дала)? – Как же! Давай еще серию «Темного Дворецкого»! Остальное подождет! Подождало. До сентября. Начались обыкновенные и скучные серые будни, а на меня опять нахлынули депрессия и пустые обещания самой себе.       Даже и не заметила, как оказалась на пороге школы. Скинув с себя «обличие пингвина», я пробежала прямиком в класс. Теперешний день не отличался от вчерашнего: парни, усевшись кучкой на одну парту играли на телефоне (уточню, на одном) в какую-то бессмысленную игрушку. У одноклассниц было как-то поразнообразней: они, как обычно разделены на несколько групп и каждая обсуждает своё. Одни – модную одежду, другие «Мстителей», те, собравшись в самую большую кучу, глазели в экран новокупленного айтелефончика, эти – новую песню 30 Seconds to Mars, а мои подруги, тем временем, сидя за самой последней партой, о чём-то шептались, иногда посмеиваясь. Видя меня в дверях нашего класса, они подбежали с криками к моей персоне. Взяв меня в двух сторон под руку, они повели к доске. Возле нее стояла наша староста Полина Туманова, перешедшая в нашу школу пару лет назад. Она старательная изучала какую-то прикрепленную магнитом записку, якобы оставленную учителем. Подойдя ближе, я поняла несносный смех подруг-анимешниц. Там было написано:        «В ваш класс одиннадцатого апреля будет переведен на неопределенный срок граф Сиель Фантомхайв. Просим любить и жаловать! А.И. Левистанова.*»       «Что?!» - пронеслось у меня в голове. Но обсудить столь странную новость, которая больше похожа на глупую шутку, мне не удалось. Звонок на весьма скучный урок литературы, который преподает учительница-практикантка Мария Николаевна.       Восемь утра, урок в самом разгаре. Она, столь обычно, как и всегда, нудно описывает биографию очередного писателя… А я, изнывая от скуки, уже буквально засыпаю под ее тихий, почти неслышный голос.

***

      Слава богу, что урок не вечен. Вскоре прозвучал радостный и дающий надежду звонок на перемену, и все бодро, как ни в чём не бывало, вылетели из класса, как пробка из бутылки. Мария Николаевна, еле перебирала ноги с поникшим взглядом вышла из кабинета. Я достала из своей сумки наушники, и, включив случайный минус, расплылась по парте, подумывая о том, какой умный человек решил так не смешно пошутить. Вдруг я почувствовала, что рядом со мной стоит кто-то. Мне пришлось выключить музыку.       – Я тут… Новенький – презрительно сказал он. – Это восьмой «б»?       Я повернулась к нему лицом, и обомлела. Передо мной стоял Сиель! Настоящий Сиель Фантомхайв! Чтобы точно убедиться, что мне не мерещится, я дотронулась до рукава его белой рубашки (судя по всему, школьный дресскод заставил его снять свой элегантный сюртук, заменив на «белый верх – черный низ»), как он тут же ее одернул свою руку.       – Не трогай меня. Я пришел сюда не для того, чтобы ты прикасалась ко мне.       Да, это точно был Сиель Фантомхайв. Похоже, ту записку написала именно директорша Левистанова. Удивительно, однако. После этого я впала в небольшой транс. Не часто, знаете ли, таких людей видишь в живую. Но Фантомхайв не унимался.       – Мне нужно повторять свой вопрос? – произнес он также пренебрежительно и брезгливо.       – Да, ты на месте.       После такого обращения ко мне, кроме сухого и краткого ответа я не решилась ему говорить что-то еще.       – Ну, если ты не лжешь (можно подумать, я каждый день графов всяких разыгрываю), то где остальные безмозглые?       – Неужели тебе это так важно? После звонка ты сможешь вдоволь налюбоваться ими на уроке.       Мой ответ он полностью проигнорировал и повесил свой портфель на второй крючок парты, за которой я сидела. Присев за соседний стул, он устремил свой взор в окно и о чём-то задумался. За всеми моими вопросами следовало молчание.       Все уроки он сидел, будто наблюдает за кем-то, в это окно. Ни крики учителей обратить на них чуточку внимания, не шептания «просвященных», ни мои призывы к совести не могли сбить его внимания. Вдруг, в открытое окно влетела небольшая, завернутая с трубочку, бумажка. Сиель её аккуратно развернул, а тем временем меня пленило ужасное любопытство. Я решила ненароком взглянуть...