Погодные сводки

Здесь, на острове, время течёт совсем иначе. Медленно, будто нехотя, и один день кажется неделей. Похожее на яркий тропический фрукт солнце лениво перекатывается по небосводу, готовясь спрятаться от любопытных людских глаз, Саурон сидит напротив в светлом льняном костюме и потягивает свежевыжатый сок. Даже в такую жару он упорно не хочет обнажить лишний участок кожи из страха загореть. Он пахнет маслом алоэ и новым одеколоном, а Мелькор откровенно им любуется. Любуется блеском непослушных волос, маленькими коричневато-рыжими веснушками, щедро рассыпанными по курносому носу и щекам. Кажется, под воздействием солнечных лучей они действительно стали выразительнее. Им приносят нечто с креветками и острым соусом. Саурон тихо фыркает. — Как же я соскучился по нормальной еде, по пиву и пицце, наконец, - выносит он вердикт, вяло ковыряя палочками в своей тарелке. Мелькор усмехается - в отличие от Артано он любит острые блюда. — Если хочешь, можем сегодня заказать пиццу в номер. — Хочу. — Саурон уже достаточно ловко орудует непривычными для него приборами, чтобы стащить особенно крупную креветку с чужой тарелки. Тщательно пережевывая, он жмурится и смешно поводит носом, будто принюхивающаяся лисица. Несколько дней назад он, измученный непременными атрибутами осени, а именно нескончаемыми дождями и холодом, веско заявил "Хочу в Тайланд". Мелькор для вида посмеялся беззлобно, а сам мысленно начал паковать чемоданы. И вот они здесь. Бангкок приветливо распахивает объятия, встречает палящим солнцем, песчаными пляжами и... тропическими ливнями. Сейчас совсем не сезон для отдыха, но разве Саурона переубедишь? От сильной влажности его волосы начинают виться ещё сильнее, а чувствительная полупрозрачная кожа, - кажется, сквозь неё просвечивает каждая венка, - покрывается неровным загаром. Мелькор всё ещё привыкает к мягкому контрасту между смугловатым треугольником груди в вырезе рубашки и бледным животом, и Моргот никогда не признается, но он на самом деле ревнует, когда какой-нибудь подвыпивший таец кричит Саурону с другой стороны улицы "Hello!", что изредка дополняется неразборчивым "How are you?". Саурон всегда смеётся "I'm OK" и как ни в чём не бывало идёт своей дорогой. В номере ничуть не прохладнее, чем на улице. В углу без дела стоит вентилятор, но то ли он неисправен, то ли действительно не помогает. Саурон наконец может спокойно скинуть хотя бы рубашку, а раздевшийся почти догола Мелькор его отчаянно не понимает: будто бы он чего там не видел. Сидя на кровати, Артано легко закидывает ноги на подлокотник кресла, где расположился Мелькор. Тот рассеянно любуется выступающими косточками лодыжек и аккуратными ступнями, ладонью водит по острому колену, закуривая прямо в помещении. Саурон давно привык к этому и не обращает внимания. Если он и следит за чем, так это за пальцами Мелькора. Сильные, с короткими квадратными ногтями. Руки у Моргота особенные, обезображенные какой-то болезнью, названия которой Саурон начисто забыл. Что-то на "Э". Мелькор выполняет своё обещание на счёт пиццы. Облизывая жирные от масла пальцы, Саурон тянется за кружкой, чтобы плеснуть себе холодного пива из бутылки. Эту кружку он вопреки возражениям Мелькора пёр с собой через пол земного шара. Старая, с давно уже отвалившейся ручкой и смешным оранжевым апельсином, она очень дорога Саурону. Чей-то подарок? Мелькор не в курсе, он не хочет лезть не в своё дело, да и вообще не вписывается такой вопрос в их затянувшиеся отношения без упрёков и обязательств. Мелькор даже не знает настоящего имени и возраста мальчишки - загранпаспорта они оформляли отдельно. Главное что с этим не возникло проблем, стало быть уже совершеннолетний. Мелькор почти уверен, что Саурон ушёл из дома ещё до того, как они встретились. Только такой как он мог предложить бесплатный ужин в обмен на какой-то там рисунок, впрочем, Мелькор угостил его - Саурон действительно набросал узнаваемый портрет в карандаше минут за десять. Он нигде толком не работал, так, перебивался временными заработками, и Моргот сжалился - взял его помощником, благо Саурон всё схватывал на лету. Как-то он обмолвился, что хотел проектировать здания, но из этой затеи ничего не вышло. И всё таки иногда в перерывах Мелькор замечал, как Артано что-то старательно выводит в блокноте. Он был на редкость странным, взбалмошным, по выходным спал до полудня, но ему всё было мало, везде ходил с остывшим чаем, а потом забывал его в самых неожиданных местах и постоянно напевал. Саурон любил джаз. Мелькор любил старый рок, в молодости ему даже довелось поиграть в любительской группе. На это внезапное откровение Саурон только пожал плечами и замурлыкал небезызвестную Somebody To Love. Мелькор ругнулся сквозь зубы, запнувшись о брошенную на пол книжку. Кроме научной фантастики и просмотра кулинарных шоу без разбора Саурон обожал иностранные словари и зачем-то напихал их в чемодан. Мало того что в Тайланде они были непригодными, так теперь они ещё и валялись по всему номеру. Мелькор правда собирался об этом поговорить, пока Саурон не вернулся из душа. Это трогательное нескладное на первый взгляд тело приводило Моргота в восторг, он терпеть не мог ни поцелуев с языком, ни чужого дыхания в лицо, но ради Саурона сносил это. В свою очередь Саурон позволял по ночам себя обнимать: он-то всегда предпочитал спать спиной к спине. В изнеможении опустившись на кровать, Мелькор мысленно вычеркнул ещё один день приятного отдыха, когда Саурон окликнул его: — Слушай, нам надо будет ещё раз сюда приехать, точно, на Рождество. Мелькор что-то пробубнил согласно, но теперь сон не шёл. Под неразборчивое бормотание Саурона, сводившееся к тому, как в его представлении тайцы празднуют Рождество, Мелькор всё думал, доживёт ли их такой ненадёжный союз до зимы? Может, Моргот беспокоился не без основания, ведь, пожалуй, более непредсказуемыми, чем их отношения, могли быть только погодные сводки.