Избавь меня от одиночества.

Большое тёмное помещение. Высокие окна, закрытые тяжёлыми грязными шторами, которые когда-то были зелёными, а теперь казались практически чёрными. Старый паркет, в котором уже давно не хватает досок. Цветные дырявые покрывала, в хаотичном порядке лежащие на полу. На них – рабочие инструменты - чистые, новые, дорогие. Вдоль одной из стен тянется железный поручень, на котором на маленьких вешалочках весит одежда, казалось, на маленьких деток, но, присмотревшись, понимаешь, что настолько маленьких детей просто не бывает. За поручнем – огромные пыльные зеркала, в которых уже очень давно ничего не отражается. Она не любила зеркала, и её дети их тоже не любили. Слишком жёстокую правду они отражали. Огромная, старинная, красивая, безумно дорогая люстра грустным куском металла покачивалась под потолком. Она была единственной вещью из прошлого, которой пользовались, пусть и редко, но она была рада и этому. Фреска на потолке, изображающая сражения богов, утратила былые краски, но от этого не потеряла своего смысла, и, казалось, что со временем, Боги на потолке стали ещё более зловещими, чем были, когда эту фреску только наносили. Они следили со своих законных мест за тем, что происходило внизу, и, казалось, в любую минуту готовы были спуститься и нарушить спокойную тишину бального зала, покарав неверных. В углу некрасивой кучей были свалены лавочки. Фиолетовая бархатная обивка впитала в себя ту пыль, которую не успели впитать шторы. Вся стена, которая находилась напротив огромной двустворчатой двери, была занята шкафом, доходившим до потолка. Шкаф был из нового красивого красного дерева, приятно пах свежим лаком, который ярко поблескивал, когда в это тусклое помещение проникал свет. Шкаф был разделён на несколько десятков ячеек разных размеров, но одной прямоугольной формы. Каждая ячейка – произведение искусства. Каждая по-своему уникальна. Одна – кухня в роскошном особняке, другая - болото в лесу, третья – пшеничное поле, четвёртая – зимний парк. И практически каждая такая «квартирка» была обитаема. Но те, чьим домом она была, спали, и только мама имела право потревожить их сон. Пронзительно скрипнула, а потом хрипло застонала левая створка старинной двери. Медленно, с трудом поддаваясь, чертя глубокую дугообразную линию на пыльном полу, она открывалась внутрь. Радостный солнечный луч молодым пареньком ворвался в затхлое помещение и тут же наткнулся на стеклянные банки, плотно набитые глазками, ручками, ножками. На большой стол с пучками волос, хирургическими инструментами. На гору ткани сбоку и на четыре швейные машинки. На сложенные аккуратной стопкой доски из красного дерева. Прошёлся по шторам, покрутился у шкафа и решил остаться, станцевать незамысловатый танец с пьяными пылинками и посмотреть, что будет дальше. - Простите, - тихо, слегка пискляво, сказали у двери, а потом, прокашлявшись, повторили громче и увереннее. - Простите, могу я войти? - Хе-хе-хе, - сухо рассмеялись где-то в глубине комнаты. - Входи, коль пришла. Посетитель сделал несмелый шаг вперёд и уже известный нам луч робко осветил невысокую миниатюрную девушку. Она была очень красива, завораживающе прекрасна. На неё хотелось смотреть и смотреть, но, казалось, она не осознавала своей красоты. Точнее, может, и осознавала когда-то, но сейчас, это было последнее, что её интересовало в этой жизни. Это читалось в её жестах, в её взгляде, в манере держаться. У неё были очень большие красивые глаза тёплого шоколадного цвета. Правда, сейчас эти глаза портил испуганный робкий взгляд, но ведь не всегда она так смотрела? Копна пушистых тёмно-русых слегка волнистых спутанных волос скрывала половину её лица, но стоило девушке тряхнуть головой, как они тут же отступили, разъехались, как портьеры на сцене Большого Театра, открывая овальное личико с курносым носиком и заострённым подбородком. Белая, как снег, кожа без единой морщины и складочки отлично вписывалась в образ, делая девушку похожей на куклу. Разве что… рваный шрам, который резким росчерком пересекал левую щёку, мог бы испортить это впечатление, но лишь для поверхностного зрителя. Истинный же ценитель мог бы сказать, что этот шрам придавал глубину её образу, оживлял эту фарфоровую куклу, придавая ей неповторимою чувственность и делая её образ завершённым. Деревянные бусы нежно обнимали её тонкую шею. Простая блузка цвета молочного шоколада искусно скрывала фигуру. Поверх была накинута слишком большая для её миниатюрной фигурки тёмно-серая жилетка, завершая работу блузки. Длинная юбка кофейного цвета совершенной ей не шла, профессионально скрывая красивые ноги, выставляя на обозрение пытливому взгляду лишь красивые белые лодыжки. Её аккуратные ножки тонули в чёрных бархатных лодочках. А тонкие пальцы, которыми она то и дело поправляла ремень тканевой сумки, были затянуты в кожаные перчатки. - Ну чего же ты замерла? Боишься меня, а-ли что? – хриплый старческий голос шёл из того угла, где были кучей свалены лавки. - Боюсь, - шепнула девушка и, сжав покрепче ремешок сумки, смело зашагала вглубь зала, ориентируясь на голос. - Глаза боятся, а руки делают, - хмыкнули в темноте и левая створка двери с шумом захлопнулась. По залу пронеслось эхо, задрожали стекла, и вернулась привычная сухая темнота. Девушка замерла, не видя, куда ей нужно идти. По леву руку от неё резко зажглась свеча, потом ещё одна, и ещё. Тёплый свет восковых свечей придал бальному залу особое очарование, сделав его похожим на склеп. Девушка завороженно наблюдала за вспыхивающими тёплыми огоньками и не заметила, как справа от неё зажглось ещё несколько, поэтому голос, раздавшийся почти у самого уха, стал для неё неожиданностью. - Зачем пожаловала ко мне, дитя? Гостья резко обернулась и увидела старушку со свечой, которая стояла к ней очень близко. Бабушка смотрела на девушку снизу вверх, так как горбилась и уступала ей в росте. Под взглядом голубых стеклянных глаз гостья чувствовала себя неуютно, но мужественно не отводила взгляда. Старушка улыбнулась тонкими губами. Она была одета в какие-то лохмотья, одежда свисала обрывками, и сложно было угадать, чем она была раньше. У неё были длинные седые волосы, которые давно не видели расчёски, крупный нос, грубые черты лица и смуглая кожа, вся изрисованная морщинами. От неё пахло красками, клеем, старым древом и сигаретным дымом. - Мне сказали, что Вы можете избавить... - девушка тяжело сглотнула, обнимая себя руками за плечи так, будто ей было очень холодно, - избавить от чего угодно. Вы ведь Матушка Ро, верно? - Верно, - важно кивнула бабушка. - Многие называют меня именно так. И от чего же ты хотела бы избавиться, дитя моё? - От одиночества. Старушка удивлённо вскинула тонкие брови, но ничего не сказала. Она пожевала нижнюю губу, медленно обходя девушку по кругу. - Кто же может помочь тебе, кто? – бормотала она, внимательно осматривая девушку с ног до головы. Гостья задумчиво наблюдала за перемещениями Матушки Ро, пока та, резко сменив направление, не направилась к шкафу. Девушка последовала за ней. Возле шкафа бабушка протянула руку, и на миг девушке показалось, что эта рука белая, изящная, с чистой молодой кожей и красивыми пальцами. Но рассмотреть внимательнее не получилось, щёлкнул выключатель, и в каждой комнате зажглась синяя маленькая лампочка, снизу освещая её. Девушка перевела взгляд с Мамы Ро на ячейку, которая как раз находилась перед её лицом. Это была пустая комната с бледно-голубыми стенами и паркетным полом. Справа находилось большое окно с лёгким тюлем. На подоконнике, обняв одну ногу, сидела красивая шарнирная кукла. У неё было очень умиротворённое выражение лица. Возможно, парень, но девушка была в этом не уверена. У куклы были длинные белые волнистые волосы, узкие голубые глаза, длинные ресницы, загорелая кожа и россыпь веснушек на щеках. Она была одета в белый свитер и белые джинсы. В соседней «комнате» была Сахара и красивый парень, 40 см в высоту, с расписанным лицом, в львиной шкуре и одной лишь набедренной повязке. В правой руке он держал копьё и довольно воинственно смотрел на девушку. - Это Ветер, он не любит чужаков, - прошелестела старушка. Девушка растерянно посмотрела на неё и кивнула, проходя чуть дальше, но Матушка Ро не дала ей посмотреть остальных кукол. Она попросила девушку отойти и повернула рычаг, который гостья не замечала ранее. По комнате разнесся мелодичный гул, заставляя богов на фреске незаметно поморщиться, и пятая полка на кукол которой любовалась девушка, выехала вперёд, и начала медленно подниматься вверх. В то же мгновение девятая сверху полка так же медленно поехала вниз. Двадцать секунд - и они поменялись местами. Девушка шагнула вперёд и заглянула в тёмную комнатку. Она увидела серый пыльный пол, каменные стены. На большом булыжнике с какими-то блестящими вкраплениями сидела кукла мужского пола. На вид он был пятидесяти сантиметров. Его тонкие запястья обнимали золотые кандалы, цепями уходящие в камень. Из одежды на нём только длинная чёрная юбка. У него были прямые чёрные волосы, утончённые черты лица. Он жилистый, но видны кубики пресса. У куклы была серая кожа с кровавыми потёками. На правой стороне не было резины, имитирующего кожу, поэтому отчётливо были видны три рёбра. Его голубые глаза не были человеческими, скорее кошачьими. Нижняя половина лица стилизованная под череп. Он смотрел прямо на девушку, не сводя с неё стеклянных глаз, и его взгляд пробирал до костей. - Нравится? – насмешливо спросила Матушка Ро. - Нет, - отрицательно покачала головой девушка, - он меня пугает. - Правильно, что не нравится, он не твой. - А кто же мой? - спросила девушка и посмотрела на старушку. На руках Матушки Ро уютно устроилась ЕЁ кукла. БЖД была мужского пола шестьдесят сантиметров в высоту. В его образе преобладал коричневый цвет. У куклы были волнистые волосы до лопаток чуть темнее, чем молочный шоколад. Матовая кожа лица, глубоко посаженные идеально круглые жёлтые глаза без белка с маленькими точечками зрачков. Нахмуренные брови, крупный приплюснутый нос с широкими ноздрями. Слишком высоко посаженные большие уши, длинные острые клыки и широкий рот, всё это не могло принадлежать человеку. Длинные белые рога острыми иглами, выходящими из плоского лба, завершали картину. Его лицо было искажено гневом и казалось, что он готов вцепиться в чью-то тёплую плоть, и лишь ласковые руки Матушки Ро сдерживали его. Костюм у куклы был качественный: шёлковая коричневая рубашка с кружевом и жабо, кожаные чёрные обтягивающие брюки и такая же чёрная бархатная накидка, вручную расшитая золотыми цветами. Высокие коричневые сапоги с золотыми пряжками также были из кожи. Что-то подсказывало девушке, что кукла стоит целое состояние. - Это Чудовище из серии «Beauty and the Beast». Лимитированное издание*, - сказала старушка, внимательно наблюдая за реакцией гости. Она не увидела отвращение на её лице, что её очень обрадовало. - Если он чудовище, - тихо спросила девушка, - где же тогда его красавица? - Она ушла от него давным-давно, и ему сейчас так же одиноко, как и тебе, - ответила Мама Ро, нежно поглаживая куклу по волосам. - Я дарю тебе его и надеюсь, что вы сможете избавить друг друга от одиночества. - Вы дарите мне его? – удивилась девушка, осторожно беря куклу на руки. – Разве так бывает? - Бывает, милая, если знаешь, что твой подарок окупится вдвойне, - загадочно ответила старушка. Матушка Ро подошла к столу и достала из-под него большую коробку, а из неё серую сумку-переноску. - Хочешь, я упакую его, - обратилась она к девушке, которая не могла оторвать ни рук, ни взгляда от своего подарка. - Нет, не стоит, я на машине, с ним ничего не случится. - Позаботься о нём, - сказала старушка, протягивая гостье сумку, - и он позаботится о тебе. Девушка уходила, прижимая к себе Чудовище, и чувствовала, как тысячи кукол провожают её взглядом.

***

Быстро выскочив из автомобиля, девушка ввела код на воротах, на что те отреагировали, незамедлительно открывшись. Стремительно преодолев весь путь через сад к чёрному входу, она открыла неприметную дверь и, взбежав по крутой лестнице наверх, чуть ли не ползком прошла коридор и, прежде чем захлопнуть дверь в свою комнату, крикнула: - Мама, я дома! Закрыв дверь, девушка скинула с рабочего стола всё, что на нём было. Вытащила две толстые энциклопедии и небольшой словарь, сложила всё пирамидкой и, аккуратно согнув ножки кукле, посадила своё Чудовище сверху. Включив настольную лампу, она села напротив и принялась внимательно осматривать подарок. Девушка провела пальцами по твёрдой подошве сапог, гладким штанам, взяла кукольную кисть. Руки у Чудовища были изящными, с тонкими длинными пальцами, увенчанные устрашающими звериными когтями. Все пальцы были на шарнирах и в подвижности они не уступали человеческим. На ощупь кожа рук куклы напоминала фарфор или скорлупку яйца. А вот цветом она немного отличались от лица, что навело девушку на одну мысль. Она протянула руку, расстегнула его рубашку, приподняла волосы и обнаружила ремешки, на которых крепилась, как оказалось, маска. Под ней было человеческое лицо с загорелой кожей и высокими скулами. У Чудовища были острый прямой нос, тонкие брови вразлёт и карие глаза, такие же, как у неё. Он смотрел на неё внимательным, немного грустным взглядом. Девушка нежно погладила Чудовище по холодной щеке. - Меня зовут Элиза, - сказала она, неотрывно глядя мужчине в глаза. – А тебя… тебя будут звать Ной. Поправив на кукле одежду, девушка поставила на стол сумку-переноску и достала оттуда всё, что так любезно положила ей Матушка Ро. Это была коробка со сменными кистями рук, теперь Элиза могла заменить когтистые руки на обычные человеческие. Но она чувствовала, что не захочет менять их. В его когтях было что-то привлекательное. Также в коробке было углубление для маски. Помимо этого в подарок входила небольшая книга на десять страниц. Элиза отложила вещи и снова обратилась к Ною. - Мне пора спускаться на ужин, - доверительно прошептала девушка, - но я ненадолго. Не скучай. Элиза нежно поцеловала его в лоб. Поколебавшись, решила оставить свет включённым. У двери она задержалась, испытывая смутное, не присущее двадцатилетней девушке желание взять Ноя с собой и покормить. Она оглянулась на куклу в последний раз – он сидел в том же положении, в котором она его оставила, безучастно глядя в стену - и закрыла дверь.

***

Это был один из тех ужасных дней, который случается раз в год, и о котором помнишь всю жизнь, когда хотел бы забыть навсегда. Тот день, когда эмоции захлёстывают с головой, руки дрожат, и ты почти готов решиться на убийство. Элиза пулей влетела в свою комнату и замерла соляным столбиком, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала, что ей нужно отвлечься, и принялась осматривать свою комнату, сосредотачиваясь на каждом предмете и мысленно его описывая, как учил психолог. Её комната была небольшой, а если сравнивать с другими комнатами в этом доме, то вообще крохотной. Чем меньше было пространства, тем уютнее чувствовала себя девушка. Потолок в комнате был побелен, стены обклеены тёмно-зелёными обоями и - если добавить немножечко фантазии - напоминали болотную топь. Книжный шкаф чёрного цвета стоял вплотную к кровати, возле неё притаилась тумбочка, к которой крепко жалась одинокая скрипка. Пол покрывал чёрный ковёр, который живописно украшали разные журналы, ноты и ноутбук. В углу стояло небольшое кресло с коричневой обивкой. У противоположной стены стоял новый, начищенный до блеска стол, на котором не было ничего, кроме шарнирной куклы и стакана с банановым соком. А вот полки, прикреплённые над столом, стонали и визжали от переизбытка содержимого. Небольшое окно было приоткрыто и игривый ветерок проникал комнату, щекоча шторы и перебирая волосы девушке. Элиза почувствовала, как злость постепенно отпускает её, освобождая место для более неприятного чувства. Она закинула сумку с учебниками на стол. Сейчас ей захотелось побыть героиней Диснеевского мультика: с разбегу прыгнуть на любую горизонтальную поверхность и разреветься. Пригнуть-то она прыгнула, а вот слёз не было. Глаза жгло, дышать было сложно, изнутри съедали злость и отчаянье, а спасительная влага всё никак не поступала. Она тонула в собственных эмоциях, ощущая, как океан нерастраченных чувств смыкается над её головой. Но неожиданно, как глоток свежего воздуха, она почувствовала ледяное прикосновение к пояснице, потом её погладили по голове. Элиза резко повернулась и захлебнулась в глазах Ноя. Он провёл своими гладкими, как фарфор, пальцами по её щеке, задержался на подбородке, коснулся губ. Она боялась вздохнуть. Наблюдала за ним, не отрывая взгляда, и чувствовала, как успокаивается её сердце, как проясняется сознание. Он медленно наклонился к ней так, что она почувствовала прикосновение шёлковой рубашки к груди и завеса его волос закрыла их от мира. Элиза резко открыла глаза и вскочила с постели. В комнате она была одна. Включив верхний свет, она подошла к столу и увидела Ноя в луже бананового сока возле неудачно брошенной сумки. - Чёрт, - выругалась девушка и потащила куклу в ванную. Мысль о том, что сок мог испортить шарниры, приводила Элизу в ужас. Она вытерла его досуха, а испорченную одежду постирала. Ною пришлось ночевать в юбке из красной банданы с черепами. А на следующий день в комнату к Элизе зашёл отец, неся в руках огромный букет жёлтых хризантем. Девушка оторвалась от компьютера и вопросительно посмотрела на гостя. - Тебе прислали, сегодня утром, - спокойно сказал мужчина, и, сгрузив букет на кровать, вышел. Элиза на коленях подползла к кровати и заинтересованно взяла букет в руку, но тут же опустила - он оказался слишком тяжёлым. Букет был большим и очень красивым. Цветы - очень яркими, свежими, с тонкими, почти прозрачными лепестками. Они радовали глаз и заставляли сердце биться быстрее. Элизе не от кого было получать такой подарок, и от этого было ещё волнительней и интересней. Но его размер не оправдывал его веса. Элиза задумчиво водила пальцами по лепесткам, наслаждаясь их холодной, чуть шершавой поверхностью, напоминающую скорлупку яйца. Девушка вздрогнула от посетившей её мысли. Она наклонилась и понюхала цветы, уловив своим носом ели уловимый тяжёлый запах полиуретана**. Ной пах точно так же. Девушка настороженно покосилась на куклу. Ной гордо восседал на подушке, прикрытый лишь красной банданой, и задумчиво смотрел на Элизу. - Если выяснится, что ты живой, - сглотнув, начала девушка, сама не зная, зачем это говорит, - то… я…то я… То что? Элиза не знала «что», страха, отвращения или дикого счастья она не чувствовала и вообще ловила себя на мысли, что слишком часто воспринимает происходящее как само собой разумеющееся. Вот и сейчас, вместо того, чтобы выбросить цветы, она достаёт вазу из шкафа, набирает в ванной воды и ставит букет на стол. - То я… - продолжает она, не оборачиваясь, и как-то нервно поправляя цветы, - не расстроюсь. Собравшись с силами, Элиза обернулась, и с разочарованием обнаружила, что ничего не изменилось. Вздохнув, и обозвав себя дурой, она стянула с батареи высохшие вещи Ноя и, посадив куклу к себе на колени, принялась одевать. Тело Ноя было совершенным: подтянутое, мускулистое, загорелое. У основания шеи татуировка с двумя красивыми чёрными буквами BB, обозначающих его принадлежность к серии. Автор позаботился обо всём: у Ноя были вены, волосы на ногах, прощупывалась линия позвоночника и мужским достоинством его тоже не обделили. - И почему она от тебя ушла? – пробормотала Элиза. – Ты же такой классный…

***

Она проснулась от автоматной очереди и хриплого английского мата. Откинув лёгкое одеяло, Элиза привстала и прислушалась. - Go, go, go! F***king terrorists! Девушка устало потёрла лицо. На часах было без десяти двенадцать, родители уехали и не было кому приструнить этого чертёнка. Она любила своего брата, но не сегодня, не этой ночью. Вставать и идти ругаться было лень, к тому же душа требовала мести. Привстав с кровати, девушка дотянулась до тумбочки и взяла скрипку. Она играла ему на зло, вырывая из нежной скрипки скрипучие, звонкие, режущие слух звуки, терзая и себя, и брата. Но сама не заметила, как увлеклась и ужасающая какофония сменилась на красивую, завораживающую мелодию. Казалось, всё вокруг замерло. Прислушиваясь к переливам скрипки, ветер за окном стих и комнату наполнил сильный, горьковато-сладкий запах хризантем. Одна мелодия плавно сменяла другую, от удовольствия девушка прикрыла глаза, наслаждаясь музыкой. Звонкие быстрые переливы симфонии Гайдна перервал стук в стену и громкий крик брата: - Да выключил я уже всё, выключил, каюсь, больше так не буду. Элоиза фыркнула, ничуть ему не поверив, и потянулась за чехлом. - Не останавливайся. Мне нравится, как ты играешь. Девушку будто окатило ледяной водой. Рука замерла на полпути. Голос был ей не знаком. Сглотнув, Элиза медленно обернулась. В кресле напротив кровати, закинув ногу на ногу и положив руки на спинку, расслабленно сидел её Ной. Как он перетащил кресло так, чтобы она не заметила, девушка не представляла. В этом своём человеческом виде, если можно было так выразиться, Ной был поразительно высок, красив и реален. Даже сидя, он был выше Элизы на голову, что же будет, когда он встанет? Девушка молча смотрела на него, он так же молча на неё. Она не знала, что ей делать, как реагировать. - Ты сказала, что не расстроишься, - наконец проговорил он, встречая её ошарашенный взгляд. Элиза прокашлялась, но так ничего и не сказала. Она прошлась взглядом по его фигуре, отметила про себя, что свою накидку он снял и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, обнажая длинную шею и немного грудь, и поняла, что и знать не хочет, что здесь происходит. Не отрывая настороженного взгляда от Ноя, Элиза медленно положила скрипку на плечо и начала играть. Мужчина мягко улыбнулся и, откинув голову на подлокотник кресла, прикрыл глаза, наслаждаясь. Так они и просидели всю ночь, пока брат Элизы не вспомнил, что ему тоже нужно спать и в четыре утра детское время заканчивается. А пока девушка переругивалась с братом, Ной исчез, приняв свою прежнюю форму и оставив растерявшуюся Элизу сомневаться в реальности всего происходящего.

***

Так продолжалось ещё несколько ночей. Он приходил в полночь или чуть позже, садился в кресло и слушал. А она наслаждалась его вниманием. Тёплым, ласковым взглядом, запахом хризантем и временем, которое, казалось, никогда не закончится. Однажды ночью, четвёртой, а, может, и пятой, он медленно встал с кресла и присел на кровать рядом с ней. Эльза замерла, не решаясь что-либо предпринять, чарующая мелодия резко оборвалась. Он мягко забрал из её рук скрипку, обнял, притягивая поближе, так, чтобы спиной она облокотилась о его грудь. - Ты сыграешь для меня? – тихо спросила Элиза, снизу вверх глядя ему в глаза. - Конечно, - шепнул Ной, поцеловав её в лоб. Он взял в руки скрипку и провёл смычком по струнам. Теперь настала её очередь наслаждаться. Вот только не мелодия доставляла ей удовольствие, хотя она была хороша, а непередаваемое ощущение чужого тела рядом. Ной ощущался непривычно, пах странно, и, кажется, совсем не дышал, но это Элизу совершенно не волновало. Она решила, что если понадобится, то сможет дышать за двоих. С ним было очень уютно. Эльзе казалось, что они давно знакомы. Она ощущала себя частью него и чувствовала, что с появлением этой куклы в своей жизни она обрела что-то очень важное. Её сердце тоскливо сжималось, когда она думала о том, что через пару часов начнёт светать, и он исчезнет. - Ты как принц из сказки, – прошептала она, не отрывая взгляда от его лица. Он играл с закрытыми глазами, но услышав её, открыл их. - Моя сказка не так уж и хороша. В ней много отрицательных персонажей и счастливый конец может так и не наступить. - Жить в фильме ужасов тоже в какой-то мере интересно. Ной фыркнул и прикрыл глаза. Он играл что-то совершенное новое, непривычное и неузнанное*** этим миром. Элиза расслаблялась, слушая незнакомую мелодию, и спустя некоторое время она уже спала, уткнувшись носом в его грудь. А он, отложив скрипку и прикрыв её одеялом, охранял её сон, периодически задумчиво водя пальцем пальцем по двум буквам В у неё на шее.

***

На следующий вечер город накрыло серым туманом. Видимость была нулевой, никто не решался взять автомобиль или просто без особой на то необходимости выйти на улицу. От этого тумана веяло чем-то зловещим. Город замер, не решаясь вздохнуть. Лишь Мадам Ро, не боясь ничего, вышла в этот вечер в магазин. У неё закончилась краска, да и ткани не мешало бы прикупить. Тяжело поднимаясь по влажным, разрушенным временем ступенькам своего особняка, она тихо ворчала себе что-то под нос. Поступь женщины была тяжёлой, кости скрипели от любого движения, дыхание становилось тяжёлым. Не то тело, совершенно не то. Зайдя, наконец, внутрь, старуха остановилась. На ступеньках, ведущих в бальный зал, сидели, обнявшись, две куклы: прекрасный юноша с маской зверя и не уступающая ему по красоте девушка с уродливым шрамом на лице. - Ну что ты как ей-богу, посадил даму на холодный цемент. Хотя бы плащик ей постелил, что-ли… Старуха тяжело вздохнула, наклонилась, кряхтя, и взяла кукол на руки. Оставив пакет с покупками на ступеньках, она открыла тяжёлые двери и прошла в зал. Зажглись свечи, вспыхнула приятным жёлтым светом старинная люстра. Мадам Ро уверенной походкой тридцатилетней женщины направилась к Дому Кукол. С каждым шагом она становилась всё выше и выше, её плечи выровнялись, исчез горб, заколка не выдержала веса волос и со звоном упала на пол, позволяя огненно-рыжим прядям струиться жидким пламенем по плечам. Морщинистая кожа таяла как воск, обнажая загорелую и здоровую. Она аккуратно усадила кукол в "Замок чудовища" и улыбнулась им так, как может улыбаться только мать, нашедшая своё утерянное чадо. - Ну что же, - мягко сказала она глубоким, низким голосом, - добро пожаловать домой. * Лимитированное издание или Limited Edition - кукла, выпущенная ограниченным тиражом. В комплект входит кукла с макияжем, париком, одеждой, обувью и иногда дополнительными аксессуарами. ** полиуретан, в народе "резин". *** авт.неол.