***
Пираты, беззлобно подтрунивая над исходившими слюной вахтенными, расположились с выпивкой прямо на палубе и, отведав адмиральских вин, вскоре уже горланили песни хриплыми нестройными голосами. Крис тоже вроде как участвовал во всеобщем веселье, время от времени отхлёбывая горячительного пойла из большой глиняной кружки и искоса поглядывая на осоловевших пиратов. Благосклонно слушал пьяные здравицы в свою честь, смеялся над чьими-то сальными шутками, пытался шутить и сам, пребывая мыслями вовсе не в кругу перепившихся пиратов. Хмель не брал его. Проклятый лорд не выходил из головы с тех самых пор, как Беркут, кое-как справившись с болью, поднялся на ноги и приказал связать пленника по рукам и ногам. И малодушно отворачивался, чтобы не встречаться взглядом с полыхавшими лютой ненавистью зелёными глазами и не видеть искривлённых презрительной усмешкой тонких, окровавленных губ. Дождавшись, когда сборище на палубе упьётся до скотского состояния, Крис поднялся, прихватив непочатую бутыль, и, никем не замеченный, направился к каморе, куда пираты бросили связанного адмирала. Отодвинув тяжёлый засов, открыл скрипучую дверь и вошёл внутрь, стараясь разглядеть хоть что-нибудь. Неяркий свет закатного солнца, проникавший через крохотное зарешеченное оконце, слишком скудно освещал пустую каморку с голыми деревянными стенами, и Крису пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. Адмирал со связанными за спиной руками и спутанными толстой верёвкой ногами неловко скрючился на затоптанном полу и, похоже, так и лежал, ни разу не изменив позы с тех пор, как гогочущие пираты швырнули его сюда и ушли, заперев дверь на засов. Живой ли? Хемсворт присел на корточки и кончиками пальцев дотронулся до лица графа. Едва заметное тёплое дыхание овеяло его руку. Сердце капитана, давно позабывшее, что значит чувствовать, и словно покрывшееся жёсткой коркой безразличия, вдруг сжалось при виде того, как сильный и гордый мужчина, едва ли не единственный за всё время, проведённое Крисом в разбойничьих набегах, посмевший сопротивляться ему, оставшись совершенно один, без поддержки своих солдат, в окружении озверевших пиратов, валяется на грязном полу, точно сломанная марионетка, у которой злобный кукловод разом оборвал все ниточки. Хемсворт, даже не успев подумать о том, что делает, добыл из-за голенища сапога нож, перерезал путы и, подхватив лорда под мышки, усадил, привалив спиной к деревянной стене. Граф не сопротивлялся, словно решил покориться судьбе, сыгравшей с ним такую злую шутку, только, не мигая, смотрел на Криса. Так, что тому сделалось жутко от этого пронизывающего взгляда. В зелёных глазах больше не было жизни. Теперь это были тусклые, мёртвые глаза человека, в одночасье потерявшего всё. А расплывшийся синяк делал одну скулу острее, отчего миловидное лицо англичанина походило на неудачно выточенную маску. — Выпьешь со мной, адмирал? — хрипло спросил Беркут, неловко кивнув на оставленную им на полу бутыль, и сам почувствовал, насколько глупо это прозвучало. Зачем он вообще сюда пришёл? Неужто и вправду надеялся, что лорд захочет выпить за его победу? Пленник не ответил, только продолжал смотреть своим страшным взглядом куда-то сквозь Криса. То ли выпитое вино ударило капитану в голову, то ли само присутствие пленённого адмирала пьянило не хуже хмельного напитка, но Крис вдруг склонился к лицу графа и провёл языком по его сухим, покрытым корочками засохшей крови, губам. Лорд не шелохнулся, словно и в самом деле превратился в камень, и Хемсворт опять лизнул тонкие губы. А затем ещё и ещё. К привкусу вина во рту добавился привкус крови и то, что это была не его кровь, заставило пирата вздрогнуть от странного и непонятного для него ощущения. Крис, прикрыв глаза и провалившись в какое-то странное забытьё, исступлённо вылизывал губы графа, так, словно решил отмыть их от запёкшейся крови собственным языком, и, наконец, это возымело хоть какое-то действие. Теперь пленник смотрел на него так, будто видел перед собой мерзкую пупырчатую жабу. — Я тебя уничтожу… — тихий шёпот, сорвавшийся с влажных от крисовских стараний губ, был страшен. Капитан отшатнулся, точно ему со всего размаху залепили пощёчину. По спине пробежался неприятный холодок. Беркут медленно поднялся и смерил графа ледяным взглядом. — Как будет угодно Вашей Светлости, — сухо отрезал он. — Удачи! Последнее, что ясно помнил Крис — как он вернулся на палубу, где два обожравшихся вина пирата, дьявол их знает, чего не поделив, затеяли потасовку и обменивались зуботычинами под дружное улюлюканье остальных. Хемсворт изловил за шиворот сначала одного, а затем и другого, и хорошенько приложил их лбами друг об дружку, а потом, отшвырнув потерявших сознание драчунов, сидел, угрюмо уставившись в одну точку и попеременно вливая в себя большими кружками вино и ром. Дальнейшее было покрыто непроницаемой завесой забвения. Когда он приказал исполнять все просьбы адмирала? Впрочем, Джосс без его слова и пальцем не шевельнул бы…***
Крис вдруг опомнился и, начисто позабыв про помощника, почти бегом припустился к каморке графа. Чёрт знает, чего там ещё успели наисполнять его ретивые ребятки, пока он преспокойно дрых в адмиральской постели! Отодвинув тяжёлый засов, капитан пулей влетел в камору и резко затормозил, наткнувшись взглядом на искрящийся ненавистью взгляд зелёных глаз. Тихо выдохнул, ощутив, как отпускает взявшийся неведомо откуда страх. — Как ваша «яичница», капитан? — лорд, высокомерно вздёрнув нос, первым нарушил повисшее неловкое молчание. — Вашими молитвами, милорд, — огрызнулся Крис и помрачнел ещё больше. Граф, отмывшийся от крови и успевший переодеться в чистую белую сорочку с кружевными манжетами и штаны из тонкого чёрного сукна, выглядел гораздо привлекательнее, чем вчера, несмотря на ссадины и залёгшие под глазами тёмные тени. Настолько, что болящее место в штанах капитана поневоле начало проявлять волю к жизни. Крис мысленно подосадовал на себя — надо было всё же завернуть в какой-нибудь порт, дабы хоть немного снять напряжение… «И чего этот холёный красавчик позабыл в море? — подивился он про себя. — Его дело — блистать на светских раутах и балах, кружить в танце очаровательных барышень, а не воевать с отъявленными головорезами…» Хемсворт оглядел тесную грязную каморку. Молодой лорд, кажется, пытался создать хоть какое-то подобие удобств, соорудив себе жалкое ложе из собственного драного мундира. Крис бессознательно провёл языком по нижней губе. Наверняка ночь, проведённая на жёстком полу, не слишком-то пришлась по вкусу изнеженному аристократу, и он, должно быть, не откажется вернуться в свою шикарную каюту, где в уютной адмиральской постели с лихвой хватит места для двоих… — Зачем пожаловал? — вернул Криса с небес на грешную землю хрипловатый голос графа. Пока капитан витал в мечтах, Том успел подойти к небольшому несессеру, стоявшему, за неимением мебели, на полу, рядом с оставленной Хемсвортом и так и не початой бутылью, и запустить туда руку. Крис тихо выматерился сквозь зубы и сделал себе зарубку на память — найти того кретина, который принёс графу его несессер, даже не удосужившись проверить, что в нём лежит, и хорошенько набить ему морду. В руке Тома посверкивала острейшим лезвием опасная бритва. — Так зачем пришёл? — зло прищурившись, повторил свой вопрос лорд, и Крис поневоле отметил, что сейчас его пленник вовсе не выглядит тем безобидным ягнёночком, каким казался всего лишь минуту назад, и поразился тому, насколько обманчивой может оказаться внешность. Молодой граф завораживал капитана всё больше и больше. — Ты знаешь, — Крис осторожно двинулся вперёд, не сводя глаз с лезвия в руке Тома. — Моё предложение всё ещё в силе… — Ты слышал мой ответ и даже почувствовал, — мягким кошачьим движением Том отступил чуть назад и вбок, но теперь Крис был настороже. Впечатление массивного неповоротливого увальня, каким казался сам капитан, тоже было весьма обманчивым. Лорд глазом моргнуть не успел, а Беркут одним молниеносным, словно атакующая змея, броском оказался совсем рядом, и в следующую секунду Том уже задыхался, накрепко прижатый грудью к стене. Крис перехватил его руки, и правой, той, что сжимала бритву, дважды с силой ударил по стене. Граф вскрикнул от боли, и тонкие пальцы разжались. Бритва с громким стуком упала на пол. — Вот так-то лучше! — удовлетворенно прохрипел Крис в самое ухо лорда. — Может, всё же передумаешь? Я умею быть нежным… — тёплые губы прихватили мочку адмиральского уха, а кончик языка легонько её пощекотал. Тома бросило в жар от этой неожиданной ласки. Слишком давно… «Не сжимайся так, Томас, — донёсся будто издалека давно забытый голос. — Расслабься, милый, и потерпи немного, совсем чуть-чуть…». И словно наяву граф вновь почувствовал щекочущее шею распалённое дыхание, и быстрые рваные толчки, отдающиеся во всем теле болезненным удовольствием и сладкой истомой. Слишком давно не стискивали Тома в объятиях властные руки, не прижимало его к постели сильное горячее тело. Проклятый капитан, сам того не желая, разбудил то, что Хиддлстон старательно вычёркивал из памяти. Настолько старательно, что даже преуспел в этом. — Нет… Нет! — Том бешено извивался, пытаясь высвободиться из держащих его рук, тем самым только ещё больше распаляя Криса. Беркут зарычал — граф, в яростных попытках освободиться, непроизвольно так тёрся своей упругой задницей об его пах, что член Криса почти мгновенно налился кровью. И болью — сказывался вчерашний сокрушительный удар. Но задыхающийся от возбуждения мужчина почти её не чувствовал. Отпустив запястье лорда, Крис скользнул рукой к паху Тома, намереваясь расстегнуть его штаны, и на целую минуту замер, поражённый. — Правда нет? — насмешливо спросил он, поглаживая ладонью внушительный бугор, оттопыривший штаны графа. — Тебе ведь это нравится, да? Нравится, когда большой, горячий член входит в твою аристократическую задницу и трахает её, трахает так, что с твоих аристократических ушек похоть сочится! Я прав? — Нет! — выкрикнул в отчаянии Том. — Лжёшь, Ваша Светлость! — убеждённо произнёс Крис, ловко расстегнув пару крючков и обхватив ладонью напряжённый член графа. — Ай-яй-яй, лорд, голубая кровь, и не стыдно врать-то? Ты же уже течёшь, как похотливая сучка! — продолжал он, лаская рукой тёплый и влажный от выступившей смазки ствол. Разомлевший капитан совсем упустил из виду, что одна рука графа теперь свободна, и потому сильно удивился, когда правая сторона его головы вдруг взорвалась болью, а перед глазами запрыгали цветные звёздочки — Том, невероятно извернувшись, коротко, без замаха, но сильно двинул ему кулаком в ухо. Крис, чуток проморгавшись, в ярости схватил его за шею и, оторвав от стены, швырнул на пол. Том тихо охнул, больно ударившись локтями и коленями. Беркут тотчас навалился сверху, прижав его ноги своими, и одной рукой стащил с графа штаны, не обращая внимания на то, как плотная ткань оставляет на бёдрах Тома алые полоски содранной кожи. Впрочем, капитан не счёл нужным заморачиваться полным раздеванием, а снял штаны лишь немного, только чтобы обнажить ягодицы, и, заурчав от удовольствия, как большой сильный зверь, провёл скользкими пальцами по ложбинке между крепких половинок, нащупывая сжатую дырку. Толкнулся пальцем внутрь, чуть-чуть, лишь на одну фалангу и усмехнулся, заметив, как затих под ним строптивый лорд. Палец проник глубже и провернулся, раздразнивая чувствительное отверстие. Том глухо выдохнул, не в силах справиться с накатывающим возбуждением. Чёртов пират, будь он проклят, прекрасно знал, что делал! — И чего упрямишься? — шептал Крис, уткнувшись носом в каштановую макушку графа и с наслаждением вдыхая запах его волос. — Ведь хочешь же! — второй палец протолкнулся в тугую задницу, вырвав у Тома резкий стон. — Хочешь! — Нееет! — простонал Том, непроизвольно выгибаясь навстречу ласкающей его руке и прикусил губу, вновь придя в отчаяние от того, что его сейчас предаёт собственное тело, поддаваясь на ласки поганого пирата. — Неправда! — прохрипел Крис. — Скажи «да»… Просто скажи «да»… Ну же, признайся, что хочешь… Беркут никак не мог уразуметь, с какого перепугу ему втемяшилось, чтобы упрямый граф отдался ему сам, но он всё продолжал тихо уговаривать Тома, вместо того, чтобы попросту силой взять его, сейчас такого доступного и раскрытого. — Неееет! — Том, напрягшись так, что мускулы натянулись крепкими жгутами, дико заорал и, оттолкнувшись руками от пола, рванулся назад изо всех сил, сбросив Криса с себя. — Поди прочь, грязная скотина! Хемсворт, не ожидавший ничего подобного, скатился на пол и плюхнулся на пятую точку, недоумённо хлопая глазами и тупо глядя на то, как Том, стоя на коленях, дрожащими руками натягивает штаны. — Кэп, случилось что? — дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась бородатая морда Джосса. — Ааа, это вы так милуетесь, а я-то уж подумал… — поспешил он оправдать своё любопытство, встретившись глазами со злобным взглядом очухавшегося Криса. — Закрой пасть и дверь с той стороны! — рявкнул Хемсворт, пружинисто вскакивая на ноги. Помощник быстренько ретировался, тихонько прикрыв створку. Крис шагнул к Тому и, схватив его за волосы, резко потянул вверх, заставив лорда подняться. И снова припёр его спиной к стене, сверля бешеным взглядом посветлевших от ярости глаз. — Значит, я — грязная скотина, недостойная касаться твоего светлейшего тела, так? — прошипел он в лицо Тому, ухватив его за грудки. — Я граблю, убиваю людей, а ты, Ваша Светлость, чист, аки ангел небесный? А сколько кораблей утопили по твоему приказу вместе со всей командой, помнишь? А скольких удавили на виселицах, считал? Они-то тоже были живыми людьми! Да, оступившимися. Да, занимавшимися грязным пиратским ремеслом, но, чёрт побери, живыми людьми! А ты когда-нибудь интересовался, что привело их на эту дорожку, а? — Крис грубо встряхнул графа так, что у того лязгнули зубы. — И ты, высокородная шлюха, готовая кончить только от того, что к твоей заднице прижимается член, строишь тут невинную целку! Том молчал, тщетно пытаясь оторвать руки капитана от своей сорочки. — Сам ляжешь под меня, слышишь? Сам! — проорал Крис, ещё раз крепко его встряхнув. — Моё терпение тоже имеет предел, и ты его уже перешёл! Выбирай — либо ты становишься моей личной шлюхой, и будешь жить в довольстве, либо вот на этом корабле, слышишь, на этом самом корабле, где ты был командиром и где тебе подчинялись лишь по мановению твоего пальца, будешь драить палубу! Своими ухоженными ручками, граф! Я заставлю тебя выгребать дерьмо за моими матросами, и ты будешь благодарить Бога, если я не прикажу ещё и жрать это дерьмо! И не факт, что никто из моих ребят не захочет попользовать тебя во все твои очаровательные дырки! По одному и все вместе! А я пальцем не пошевелю, чтобы защитить тебя, понял?! Хемсворт, наконец, выпустил сорочку Тома и направился к двери. — Сроку на раздумье тебе — до вечера! — обернулся он у самой двери. — Эй, — гаркнул он кому-то за дверью, — раздеть его догола и убрать отсюда всё до последней тряпки! Это чтобы ты не вздумал тут перерезать себе вены или повеситься на собственной рубашке! — уточнил он, не глядя на графа. Том бессильно сполз по стене и обнял руками колени, уткнувшись в них лбом. Подручные капитана тотчас просочились в каморку, и сноровисто принялись собирать его вещи. А потом, бесцеремонно подняв пленника с пола, содрали с него одежду и снова швырнули графа на пол. Хиддлстон скрючился на грязном полу, обняв руками голые плечи, и не видел того жадного взгляда, которым окинул его Крис. — Я приду вечером, чтобы узнать твоё решение! — Хемсворт и не сомневался, что ему всё-таки удастся сломать упрямого гордеца. — Но я буду ждать только до сегодняшнего вечера, а потом пеняй на себя! — с этими словами Крис выскочил вон так, словно за ним гнался сам морской дьявол, и оглушительно хлопнул дверью. Том даже не вздрогнул. Ему было всё равно. Графа била крупная дрожь. Рыдания разрывали ему грудь, но глаза горели от непролитых слёз. Проклятый Беркут обыграл его по всем статьям. Он отнял у него всё, а теперь хочет забрать и последнее, что осталось у Тома — его честь. «Достойное завершение вашей карьеры, граф, — стать пиратской подстилкой…» — слова капитана выжигали мозг. Большей мести удачливому адмиралу невозможно было и придумать — оставить в живых бренное тело, но разодрать ошмётками душу, заставив подставлять задницу пиратскому капитану, одному из тех разбойников, которых лорд ненавидел всей душой. Том застонал в бессильной ярости. Беркут даже не дал ему возможности умереть достойно. Разве что, попробовать перегрызть вены собственными зубами… Не меньше первого жгло и осознание того, что чёртов пират разгадал его тайну, которую Том так тщательно прятал от посторонних глаз. Он не искал встреч с мужчинами, всеми силами стараясь задавить в себе позорное влечение. Это началось давно, когда юный, тогда ещё виконт Хиддлстон был курсантом одной из частных навигацких школ. В элитной мореходке для отпрысков знатных семей девушек не было и в помине, а правила были наистрожайшими. Курсанты жили замкнуто, посвящая всё своё время учёбе и тренировкам, и отлучаться в учебное время из школы было категорически запрещено. Но они были ещё слишком молоды, и в крови у курсантов бурлили гормоны. Случалось, знатные юноши ублажали друг друга, и даже, хоть и редко, но влюблялись. Был свой поклонник и у Тома. Юный граф де Берг, который стоя на коленях, обнимал его ноги и плакал, когда Том уезжал, закончив курс обучения. С тех пор прошли годы. Том повзрослел, унаследовал графский титул, схоронив отца, и делал всё, чтобы не опозорить честь старинной фамилии, издавна служившей королевской короне на море. Женился на девушке из хорошей семьи и до сих пор полагал, что любит свою Анну. Милая, добрая девушка стала ему хорошей женой и родила одного за другим двоих сыновей… А теперь проклятый Беркут разбудил в нём ту тёмную страсть, которую лорд всеми силами старался вытравить из себя. Душевные страдания вырвались наружу мучительным стоном. Том подобрался и сел, оперевшись спиной о стену. Долго смотрел в зарешеченное оконце, навсегда прощаясь с солнцем. Со всем, что было ему дорого. С жизнью. А потом впился зубами в собственную руку. И тотчас её отдёрнул, застонав сквозь зубы и пытаясь унять дрожь от боли, прострелившей всё тело. Том с сомнением посмотрел на запястье с быстро краснеющими отпечатками зубов. В конце концов, ему необязательно отгрызать себе руку, достаточно прокусить вену, заметно выступающую над кожей, и к вечеру, когда капитан явится, чтобы услышать его ответ, он истечёт кровью. Зажмурившись, Том снова прихватил зубами кожу вместе с веной и крепко сжал челюсти. Казалось, каждый нерв измученного тела мгновенно отозвался болью. Даже синяки и ушибы, полученные ранее, словно дали о себе знать с новой силой. Руку свело судорогой, и пальцы скривились уродливыми крюками, но Том лишь сильнее прижал руку к зубам, придержав ее второй. Он всё давил и давил, запретив себе обращать внимание на боль, на слёзы, которые непроизвольно брызнули из глаз, на подкатывающий к горлу мерзкий тошнотворный комок, пока не почувствовал на языке солоноватый привкус крови… Крис, намертво вцепившись руками в фальшьборт, смотрел на ласковые волны, плещущиеся за бортом корабля. Смотрел — и не видел. «Я тебя уничтожу…» — крутилось в голове навязчивым рефреном. Похоже, у графа это и впрямь получится. Крис чувствовал, что понемногу сходит с ума. Какого, спрашивается, рожна он разводил антимонии со своим пленником, вместо того, чтобы задвинуть ему в аристократическую задницу по самые шары, и отодрать так, чтоб неделю не только ходить, сидеть не мог? Беркут сам себя не узнавал. У него с этим делом никогда не ржавело, но сейчас почему-то хотелось не просто животного траха, которого в жизни Криса было предостаточно. Сейчас хотелось, чтобы красивые руки с узкими запястьями лежали у него на плечах, чтобы длинные ноги графа скрестились у него на пояснице, сжимая коленями его бока, хотелось ласкать поцелуями беззащитную шею и точёные плечи, и ловить губами тёплое дыхание и тихие, бессвязные слова… Крис не знал, сколько времени простоял так, уставившись на зеленоватые прозрачные волны. Возбуждение, усиленное кипевшим в крови адреналином, понемногу улеглось, оставив после себя боль в душе и горькое послевкусие несбывшегося. Граф его ненавидит. И никогда не будет принадлежать ему по собственной воле. Хемсворт тяжко вздохнул и поплёлся к своей каюте, шаркая ногами, как столетний старик. — Кэп! — остановил его истошный вопль молодого юнги. Парнишка бежал к нему со всех ног. — Я ему поесть принёс, а он… Кэп, там… Крису почему-то не потребовалось уточнять, где это «там». Он круто развернулся и помчался к каморке, ставшей приютом пленённому адмиралу.