Зачарованный Эльвэ

Квэнди перевалили Эред Луин, вступив в Белерианд. Казалось, что все тревоги остались в прошлом. Их ждал чудесный Баланнор, Свет Древ и радостная жизнь. Эльвэ, прозванный Серым Плащом, возглавлял народ телери. Первый по росту, первый среди лучников и первый в Первой Страже квэнди, Эльвэ был храбр и уверен в Походе. Он легко отыскал нужные слова для каждого, хотя не слыл болтуном, и именно за ним последовало более всего эльдар. - Эру не зря создал тебя таким высоким! - пошутил друг Финвэ, - Не иначе, чтобы каждый в твоем отряде издалека видел, за кем идти! Усмехнувшись, Эльвэ с высоты роста натянул шутнику капюшон плаща до подбородка. Друг знал, что говорит. Высокого всадника, закутанного в жемчужно-серую накидку и с развевающейся серебристой шевелюрой, проглядеть и впрямь было трудно. Ваниар, пошедшие за Ингвэ, нолдор Финвэ и телери Эльвэ приходилось идти друг за другом, и последние, как самые многочисленные, замыкали Поход. Теперь уж не оставалось времени для шуток. Трое предводителей виделись не так часто, как хотели бы, но Финвэ нарочно повел свой народ вторыми, чтобы не разлучаться с лучшим другом Эльвэ. Теперь же после Эред Луин всем требовался отдых в утомительном пути. Нолдор поселились в лесу Нэльдорет, телери — на берегах полноводного Гелиона, и однажды, прихватив с собой лишь лук и не взяв никого из сопровождающих, Серый Плащ направился к Финвэ. Дорогой через Нан Эльмот он ходил не раз и знал в пути каждый куст, но тогда привычная темная роща показалась ему совсем иной, озаренной и звенящей щебетом. Эльвэ замедлил шаг, прислушиваясь к доселе не слыханным переливам трелей. Они сливались в единую мелодию, но в звучании её различался голос столь прекрасный, что очарованный и покорённый путник последовал за птицами глубже в чащу, забыв о друзьях в Нэльдорет. Легкие шаги не пугали птиц и не сбивали их стройного хора. Роща Нан Эльмот точно расступалась на пути. Эльвэ шел все дальше, не замечая и не запоминая дороги. Он не оглядывался и думал лишь о чудесном голосе, страшась на миг отвлечься и никогда больше не услышать его. А птицы точно указывали дорогу, и Эльвэ шел сквозь заросли папоротников, отстраняя ветки деревьев, все яснее различая впереди белый свет, пока не остановился на краю большой поляны, окруженной высокими тисами. И замер, укрытый тенью леса. Эльве не мог отвести взгляда. Она явилась ему в сиянии звезд, воплощением гармонии и совершенства, порожденной пением высших духов, и сама ставшая этим пением. Чудесная дева показалось ему сотканной из света, но более теплого и щедрого, чем звездный. Эльвэ не запомнил, какое на ней платье, было ли оно вообще, что она делала. Он видел лишь лицо, исполненное знакомым Светом, трепещущие опущенные ресницы, изящную кисть на фоне темной коры, как всполох белого пламени, и душа предводителя телери исполнилась тепла и желания соединиться с её сиянием и музыкой, вливавшихся в кровь жаром. Кто она? Бесплотный дух или осязаемое дитя Эру? Отрешенно склонившись к стволу дерева, Прекрасная точно прислушивалась к сонному течению жизни под толстой корой, выводя слова высших духов, смысл которых сознавался не разумом, но душой. Дева полностью погрузилась в пение с птицами, и мрак рощи вокруг рассеивался. Прекрасная не замечала ничего, а Эльвэ радовался возможности любоваться ею тайно. Внезапно незнакомка смолкла и медленно обратилась к нему взглядом. Она совсем не испугалась, заметив нежданного наблюдателя в тени леса, но удивилась. И глаза её смотрели прямо в душу, заинтересованно и настороженно. Дева не двигалась с места, а сердце Эльвэ трепетало. Ему казалось, что она вот-вот скроется и останется в памяти лишь видением, что станет терзать его до скончания времен. Он страстно хотел подойти ближе, но ощущал неведанную доселе робость. Одно неосторожное слово, жест могли стать причиной бегства. И все же Эльвэ заставил себя сделать шаг и выйти на свет. Медленно, очень медленно, он приближался к незнакомке, не отводя взгляда, как ловец к приручаемой лани, готовой унестись в чащу в любой момент. Шаг, и еще один, и еще. Эльвэ положил на землю лук, развел руки, показывая, что у него нет оружия, и улыбнулся. Дева не двигалась и внимательно наблюдала за его действиями. Она восхищала. Глаза сияли, как звезды. Тонкая и гибкая, немного ниже его. Лёгкая как ветер, ласкающий их волосы. Соловьи выводили трели, и Эльвэ стоял в шаге от их повелительницы, не зная кто она, но чувствуя невиданную силу во всем её существе. Он полюбил и не находил нужных слов, чтобы удержать Прекрасную подле себя, лишь протянул руку и сжал тонкую, девичью ладонь в своей. И время перестало для него существовать. Эльвэ погрузился в невероятное видение, и мысли предводителя телери устремились к началу времен, когда очертания берегов, морей, и сам свет выглядели иначе, а слуха достигали отголоски музыки столь совершенной, что равной ей не было. В глазах девы отражался юный мир, и Эльвэ видел его так же, как когда-то она. Он держал в руках поющих птиц среди рощ Благословенного Края и слышал прекрасный голос незнакомки, радующий сердце. Снова видел зелень и яркие краски цветов, гладил неведомых зверей, свободно бродящих по лесам Оромэ, черпал из источников с целительной водой, отражающей не звезды, но Свет Древ. Пред Эльвэ явился золотой Валмар, звон колоколов донесся до слуха, смех и пение Стихий: - Мелиан! Мелиан! На миг голова закружилась, как в вихре танца. Затем свет померк, и в видении возникло знакомое небо, усыпанное звездами, темные леса и луга, спящие и безмолвные. Печаль поселилась в сердце. Чужая, но знакомая и понятная. Эльве бродил в сумерках Средиземья по землям, горам и молодым рощам, видел, как рассеиваются мрак, и чувствовал, как развеивается тоска от чудесного голоса, ведущего его за собой. В мыслях своих Элу шел следом за девой, не в силах догнать. Он был её незримым спутником, забыв где сон и явь, и всякий раз мысленно искал свой лук в страхе за неё, когда растревоженные твари Врага выползали из тени, противясь волшебному пению. Они заступали на пути и пытались напасть, но бежали, не в силах противиться деве, и Эльвэ казалось, что и он оберегал незнакомку в её опасном пути, находясь рядом. Она любила мир как и он. В храбром сердце ощущалась великое могущество. Прикоснувшись к её душе, Эльвэ и сам ощутил в себе часть неведомой силы, будто незнакомка поделилась с ним, чтобы он лучше её понял. И вот он вновь оказался на поляне Нан Эльмот, точно пройдя сквозь время и пространство. И тогда, взглянув в прекрасные глаза, исполненные сиянием Амана, Эльвэ вспомнил имя, что, сорвавшись с губ, вернуло ему реальность: - Мелиан!.. Мелиан. Дева Баланнора, о которой Эльвэ знал теперь все, а если не знал, то чувствовал или мог предугадать. Они открыли себя друг другу, точно прожили рядом тысячи лет, и теперь Эльвэ не страшился утраты, запечатлев образ любимой в памяти и сердце навсегда. Мелиан не покидала его, смотрела ласково, и накрыла свободной ладонью их сплетенные пальцы. - Эльвэ! Её голос отозвался в душе теплом. Он улыбнулся в ответ, прикоснулся к её темным волосам, дивясь их красоте, ощущая мягкость и, наконец, реальность. Она стала ощутимой телесно. Сколько они уже здесь? Годы пролетели как миг. Древья вытянулись, закрыв небо, сплетясь кронами в высокий шатер. Звезд почти не было видно. Лишь одна-две мерцали, точно запутавшись в ветвях. Должно быть его искали. Эльвэ вспомнил о телери и Походе. Он не жалел о том, что произошло, и все же должен был вернуться к своим как можно скорее. - Пойдешь ли ты со мной, прекрасная? - спросил он, надеясь на согласие. - Будешь ли моей супругой и путеводной звездой в походе моего народа? Нигде в мире не будет мне счастья без тебя, Мелиан. - Я пойду за тобой везде, где пройдет твой путь. Везде, куда позовешь меня с собой. Я буду хранить твой народ, Эльвэ. Учить, поддерживать в начинаниях и помогать во всем, если это составит твоё счастье. Так говорит моё сердце. Её речи лились, как мелодия. Она ответила и тем клялась одновременно. Эльвэ улыбался свой Владычице, принимая с радостью каждое слово, сохраняя в памяти до скончания времен. Мелиан узнала его жизнь так же, как и он узнал её. Она говорила как королева. Прекрасная и могущественная. Обещала ему любовь, поддержку его народу, а значит и счастье. Эльвэ мог смотреть в глаза Мелиан вечно, стоять подле неё и слушать нежный голос. Прежде он испытывал лишь преданность своему народу, любовь к лесам, свету Древ, к водам Великого Озера, но совсем не представлял любви к одной из дев. Он научился замечать чувства других в жестах, словах, во взглядах тех, кто был пробужден с привязанностью в сердце, или рожденных, кто встретил это чудо. Эльвэ лишь думал о любви, удивлялся ей, но не ощущал сам. Она же нашла его негаданно, и кто мог знать, что желая вернуться в Баланнор, можно отыскать одно из его сокровищ в сумерках Средиземья? Что бы ни случилось, ради одной этой встречи стоило начать длинный путь. Эльвэ выслушал клятву владычицы и накрыл свободной ладонью их руки: - Твоя любовь осветит мне путь и в самой непроглядной тьме. Она станет для меня светом навеки, - ответил он клятвой на клятву, - Даю слово, что сберегу его, и не пожалеет одна из дев Баланнора о данном обещании. Чувства мои принадлежат только тебе. Никто не вырвет их из моего сердца, и буду я защищать нас словом и делом, клинком и стрелой, доверием и почтением. Сказав так, Эльвэ склонился к владычице, повинуясь велению сердца, и коснулся губ Мелиан поцелуем, а затем, взяв за руку, повел за собой. Туда, где, возможно, еще ждали его возвращения друзья и родичи. *** Что Эльвэ пропал, поняли не сразу. Ему и раньше случалось уходить вперед, взяв одного-двух спутников, и никому в голову не пришло хватиться его в первый же день. К вечеру второго уже всерьез волновались, Эльмо выслал два отряда на поиски, сам поехал с третьим. Они обрыскали в буковом лесу все. Осмотрели каждый куст и каждый лист в поисках нового следа - старый обрывался так, будто брат не то вознесся в небо, не то провалился сквозь землю. Но тщетно! Ни надломленной ветки, ни смятого стебля. Только охотничий лук Эльвэ, небрежно отброшенный в сторону от тропы, - ни скола, ни свежей царапины, ни следа борьбы. Ольвэ не пожелал остаться, неведомые берега, отсвет которых горел в глазах Эльвэ, возвратившегося из Амана, влекли его, и тревожили странные сны, в которых над тяжелыми изумрудными волнами поднимался к небу грозный муж, похожий на Охотника, и призывно трубил в огромную раковину... Я должен идти, твердил он, и пусть со мной уйдут те, кто не отрекся от желания старшего брата увести нас в беспечальные края. Эльмо принял его решение молча, но руки на прощание не подал. Те, кто остались, продолжали поиски. Но раз за разом на ровном месте они вдруг начинали плутать и с трудом выбирались на знакомые уже пути. Двоих отбившихся от одного из поисковых отрядов едва отыскали две недели спустя, и Эльмо велел оставить растянувшиеся уже на годы поиски. Решение было неподъемным, но он его поднял. В месте, где сыскался лук Эльвэ, велел сменяться дозорным и ждать возвращения короля, а народ отвел ближе к реке Келон. У воды поселение возвести всегда проще, а для защиты за спиной у них вздымался лес, полный чар. Ему стали предлагать назваться королем, и Эльмо спросил: - Кто видел брата моего мертвым? - От него нет ни весточки, ни знака уже много лет, - услышал в ответ. - Даже если он не был убит, то давно сгинул в плену. У Эльмо от гнева молоты застучали в висках. - Если утверждаешь это, покажи бездыханное тело моего брата или укажи на его могилу, а если не можешь ни первого, ни второго, тогда поспеши догнать корабли, на которых Ольвэ уже увел таких же, как ты, к ногам владык Запада; поспеши, ибо в народе моего брата нет места шакалам, которые при первом удобном случае ищут, куда пристроить венец короля. Ярости его, тяжелой и неостановимой, как горная лавина, многие побаивались, и разговоры о новом короле притихли. Охотник покинул наши земли, сказал однажды Эльмо. Кто знает, где теперь наш враг и что он сделает, узнав, что мы снова беззащитны. Нам нужно быть бдительными. Чтобы заметить любую угрозу за рекой и дальше, круглые деревянные настилы укрепили высоко над землей между могучих буковых ветвей по краю Нан Эльмот; и эта осторожность среди прочего помогла хранить Эльмо народ его брата. Однако же тягостной для него была невозможность бывать в одиночестве, ибо младший брат предводителя не любил разговоров, суетность жизни и был подозрителен и суров, но правитель не может себе позволить удалиться от тех, кто вверился его мудрости. И Эльмо приблизил к себе Даэрона и доверял ему говорить от своего имени. А потом, когда деревья поднялись совсем высоко, многие тропы поросли кустарником или оказались заброшены буреломом, двое из дозорных возвратились, и Эльвэ был с ними; и шел он не один, а рука об руку с девой. И дивились все, ибо одежда на нем была та же, что в последний раз, когда его видели, и не была ни измята, ни порвана, даже не запылилась, и казался Эльвэ еще выше ростом, чем все помнили, и подданные его возликовали, а сердце Эльмо возрадовалось, когда он узнал брата. Дева же, шедшая с Эльвэ, была так прекрасна в сиянии своего величия, так щедра сердцем и светла взором, что даже недоверчивость Эльмо угасла. Он опустился перед ней на колени и назвал своей королевой, а брата просил принять вновь под свою руку его народ, так долго и так упорно ждавший возвращения своего государя. *** Роща превратилась в глухую чащу, и Эльвэ больше не узнавал привычных мест. Выбираясь из леса, он искал дорогу по наитию и с удивлением осознавал, что находит верно. Путь и все вокруг прозревалось необъяснимым, внутренним видением, стоило лишь довериться зову души. Несомненно, это был дар Мелиан. Не разнимая рук, они шли вперед. Эльвэ помогал перебираться через заросли, отводил с пути ветви деревьев, и выпускал ладонь её из своей лишь когда когда брал Мелиан на руки, перенося через бурелом или ручей. Дева Баланнора покорно следовала за ним, озаряя красотой и неведомой силой темную чащобу, а летящие за ними птицы, гомонили и щебетали, делая путь не таким мрачным. И все же в сердце Эльвэ заронилась тревога. Следом двигался кто-то еще, умело скрываясь во мраке. Эльвэ знал, тёмные твари сокрушены валар, но теперь Оромэ ушел далеко, а чудовища с Севера могли расползтись по миру, начав охоту на квэнди снова. Эльвэ пожалел, что утратил лук. Он слыл хорошим стрелком, но сейчас оборонять Мелиан и себя пришлось бы как в давние времена - только что подобранной дубиной. Ускоряя шаг, Серый Плащ желал поскорее выйти из зарослей на поляну, где больше места, чтобы развернуться и отразить возможное нападение. Тени не желали отставать. Они настигали, но и не нападали, и стало ясно - преследователи не были чудовищами. На всякий случай, закрыв Мелиан собой, Эльвэ обернулся к чаще и сказал во мглу. - Покажитесь! На поляну выступили эльдар. Телери. И лица их были знакомы Эльвэ — Ворондил и Галадон. Один — давний друг, второй — сын брата. Оба выглядели изумленными и настороженными едва ли не больше самого Эльвэ, пока их прежний предводитель не шагнул на встречу с радостным возгласом. Эльвэ обнял друзей, и не было крепче этих объятий после долгой разлуки. Так много нужно было узнать. Мелиан взирала на них с интересом и доброжелательно, рассматривая новых пришедших и прислушиваясь к звукам их речи. Ингвэ и Финвэ покинули сумеречные земли, а некоторые телери, потеряв предводителя, продолжили путь с Ольвэ. И хотя Элу одобрил их выбор, он рад был узнать, что близкие друзья и брат не оставили его поиски и ради того не ушли на Запад. Ворондил и Галадон оказались из стражей, поставленных Эльмо там, где много лет назад был найден лук их вождя. Теперь дозор можно было снять. С новыми спутниками Эльвэ и Мелиан отправились к берегу Келона, где ныне осел народ телери, и предстали, наконец, перед теми, кто так давно их ждал. Эльвэ стоял перед своими народом, держа за руку Мелиан, читая в лицах окружающих и удивление, и неверие глазам, и даже страх. Навстречу вышел Эльмо. Предводитель улыбнулся, заметив знакомый изучающий взгляд светло-серых глаз, наблюдая как изумление сменилось радостью, а рука брата, сжавшая было лук, ослабла. - Эльмо, - произнес Серый Плащ. - Я вернулся. А рядом со мной — Мэлиан из рода белайн. Моя супруга. Эльвэ взглянул на владычицу соловьев, обнял за плечи, и от взора её сделалось на сердце спокойно и легко. Это передалось всем вокруг. Его узнали, поверили, и улыбки начали постепенно озарять лица. Эльмо же опустился перед Мелиан на одно колено и назвал её своей королевой. Следом за братом так же поступили все. Те, кто не ушел без предводителя на Запад. Их было немало, и среди прежних друзей Серый Плащ различал незнакомые молодые лица появившихся на свет после его исчезновения. Эльмо попросил принять под руку оставшийся народ телери, и Эльвэ, подняв брата с колен, обратился к собравшимся со словами: - Я вернулся из забвения, постигшего меня нежданно, но по высшей воле! Благодаря ей я встретил мою судьбу и теперь поведу вас за собой снова. Стал ли для нас Благословенный Край несбыточной мечтой? Про то мне неведомо. Но я позабочусь о нас, как заботился прежде, и вместе, здесь или в Баланноре, мы обретем спокойную и счастливую жизнь, к которой шли! Так начался их новый путь.