Ночь в Амстердаме. Вместе.

Мы лежали на спине рядом друг с другом, до подбородка укрывшись одеялом, и через секунду я коснулась его бедра и провела пальцами вниз по культе, заканчивавшейся плотной, в рубцах, кожей. На секунду я задержала там руку. - Больно? - спросила я. - Нет, - ответил он. Вдыхаю аромат его волос, каждой клеточкой впитывая долгожданную близость Огастуса. В такие моменты мне хочется верить, что у нас есть будущее, пусть не самое легкое из возможных, но будущее. Вместе. Он медленно наклоняется к основанию шеи, целуя ямочку возле ключицы. Сердце ускоряет свой ритм. Пальцами, легко, словно фарфоровой игрушки, касаюсь его подбородка и слегка тяну наверх, возвращаясь к податливым губам, срывая новые поцелуи. Мне нравится его запах, он такой единственный, запах Огастуса Уотерса. Тело Гаса напрягается, а глаза такой синевы, что в них буквально можно что-то увидеть, внимательно смотрят на меня, перетянутые легкой дымкой, чуть безумные, жаждущие. Его губы приоткрыты, и он непроизвольно облизывает их, когда его взгляд останавливается на фиолетовом лифчике, никак не сочетавшемся с розовыми трусами. Хотя, можно подумать, будто мальчишки вообще замечают такие вещи. Где-то внутри мои мышцы сжимаются от сладостного томления, чувство, задевающее каждую клеточку меня, от которого хочется закрыть глаза, но я, словно прикованная, смотрю на парня передо мной. Его глаза завораживают, могу поклясться, они иногда меняют цвет. Не то, чтобы это сильно бросалось на первый взгляд, но они действительно меняются. Гас целует мои распаленные щеки, подбородок, уголки рта, а потом наши губы сплетаются. Мой язык неуверенно тянется к нему навстречу. Кто знал, что я, девочка, постоянно сидевшая в четырех стенах в своей кровати, перечитывавшая одну и ту же книгу и принимавшая пищу только из-за того, что это хоть немного должно продлить мою никчемную жизнь, сейчас будет здесь, в Амстердаме, да еще и со своим парнем. Я много думала о смерти, и если мне суждено умереть, то нужно ли вообще было обманывать свою судьбу и выкрадывать пару лишних годов жизни, но на данный момент я могу сказать, что нужно. Просто, хотя бы, ради того, чтобы быть сейчас здесь. Одна его рука запутывается в моих волосах, а вторая неуверенно, едва касаясь спины, тянется к талии. В крови бушуют гормоны, я просто сгораю от жгучего желания, медленно разливавшегося внутри меня. Еще один поцелуй, такой же страстный, распаляющий желание, которое подтверждают мои горящие щеки и тянущее чувство внизу живота. Это ли и называют бабочками? Внезапно Гас садится и берет со стола серебряную обертку. Презерватив доставил нам небольшие проблемы, а в конце и вовсе вызвал у меня легкое раздражение. Это заняло некоторое время, но, закончив, он взял мою голову двумя руками и посмотрел прямо в глаза, его челюсти сведены. - Будет немного больно, - говорит он, словно ожидая, что я сейчас остановлюсь и уйду, оставив его здесь. Я киваю. Огастус медленно входит в меня и замирает, а я до крови закусываю губу, подавляя немой крик от щемящей боли где-то внутри. Он неподвижен, ожидая, когда я привыкну к новым ощущениям. - Сейчас я буду двигаться, - предупреждает Гас, глаза которого сияют торжеством, а мои руки сжимают его предплечья. С утонченной аккуратностью он отодвигается назад и вновь толчок. Мое тело принимает его в себя, новое ощущение, но я не скажу, что оно не приятное. Глухой стон все же вырывается из меня. Я чувствую вес его тела и со временем начинаю привыкать к этому ощущению единства. И вот уже мои бедра начинают неуверенно поддаваться ему навстречу, лихорадочно пытаясь найти единый ритм. Гас обхватывает мое лицо обеими ладонями и жадно целует, прикусывая нижнюю губу. Он чуть смещается и теперь я вновь чувствую это знакомое, сладко тянущее ощущение где-то глубоко внутри. Беспорядочное дыхание не оставляет ни единой возможности взять под контроль жаждущее естество, а сердце заходится в бешеном темпе. Меня бросает то в жар, то в холод. Я вся трепещу, даже не знала, что такое бывает… Даже не представляла, что бывает настолько хорошо… Мысли разбегаются, оставляя место только ощущениям. Только мне и ему, нам обоим. И больше ничего. Тело бьет крупная дрожь, а бедра с силой сжимаются вокруг Гаса. Я хочу что-нибудь сказать, но реальность убегает от меня, оставаясь где-то позади на некоторое время, не давая все еще собрать мысли во что-то единое. Я чувствую, как мир раскалывается на миллиарды частей, а рядом остается только он, парень, с которым я хочу быть рядом. У меня больше нет вопросов, сомнений и раздумий. Все просто и доступно. Есть я, есть он, есть наша любовь, наши, заставляющие биться друг друга сердца. И что может быть проще? И теперь, как в начале, мы лежим рядом с друг другом, восстанавливая безумный танец нашего сердца. Я положила свою голову ему на грудь, а мои волосы, видимо, начали так щекотать его, что он чихнул. Пока я лежала, слушая, как бьется его сердце, он сказал: - Хейзел Грейс, у меня буквально слипаются глаза. - Это злонамеренная эксплуатация буквальности! – заявила я. - Нет, - ответил он. – Я что-то очень устал. Голова Огастуса склонилась на сторону, а я лежала, прижавшись ухом к его груди, слушая, как легкие в глубине настраиваются на ровный ритм сонного дыхания.