Обещание

Взять за предплечье, поднести «дуло» к руке и нажать на курок. Пропустить вперед, к другим. Следующий. Еще один. Всё по точно отработанной схеме. Хантер Кларингтон отмечал несущественных уже больше полугода и успел привыкнуть к подобной процедуре. Протянув руку, ожидая следующего, Кларингтон посмотрел в толпу. Никто не подходил. Заплаканные глаза юноши напротив посмотрели на солдата, сжимающего в ладони пистолет с веществом, и Хантер схватил плачущего за руку. - Вы сами должны подходить, разве не ясно? - громким голосом оповестил Кларингтон. Юноша в ответ только тяжело сглотнул. Взять за предплечье, поднести «дуло»… Процедура «успокоения», как ее называли в центре, или «мучения», как ее называли сами несущественные, могла показаться обывателю совершенно не интересной и скучной, но для Хантера - это был обыкновенный долг службы. Хочешь - не хочешь, а делать приходится. Отслужив в армии больше трех лет и проработав здесь, в центре несущественных, почти год, он стал оловянным солдатиком, выполнявшим любые поручения быстро, точно и качественно. Хантера можно было бы назвать идеальным солдатом, но никто не называл. Потому что все вокруг были железно-бессердечные, почти как и сам Кларингтон. Конечно, как здесь не станешь бессердечным, когда на твоих глазах несущественных доводят до криков боли и судорог? Когда их заставляют пахать с утра до ночи, при этом еще и вкалывая какую-то зеленую ересь в предплечья. Если бы Хантер не провел столько времени в армейских условиях, то, наверное, был бы в тех редких группах людей, которые борются за права несущественных. Хотя… Кто знает? Уже ничего не изменить. Хантер - солдат, работающий в центре. - Почему ты плачешь? - холодно и отстраненно, как и всегда, поинтересовался Кларингтон, держа у руки юноши «дуло». - Что? - он вздрогнул, начиная пятиться. - Почему плачешь? - притянув его обратно, Хантер перезарядил пистолет. Нельзя было сказать, что ему так уж интересно, но, когда несущественный перед тобой всхлипывает и дрожит, приходится хоть что-то говорить, чтобы провести процедуру. - Потому что это ужасное место, - прошептал юноша и скорчился от боли, когда Хантер нажал на курок. - Согласен, - еще тише сказал Кларингтон и тут же осекся. Юноша напротив никак не поменялся в лице, что значило, что, скорее всего, он не услышал слов Хантера. - Следующий.

\/\/\/

Весь день, как и все предыдущие дни в центре, прошел спокойно и медленно, обволакивая запахом медикаментов и металла. У Хантера было назначено ночное дежурство, а значит, у него в запасе было еще больше двух часов, чтобы сходить до дома и что-нибудь съесть, прежде чем вернуться. Хотя, «дом» - громко сказано. У него была однокомнатная квартира на первом этаже центра, который был предназначен для жилья солдат и врачей. Говоря иначе - даже уходя домой, Хантер оставался на службе. Вообще-то, с такой зарплатой, как у Кларингтона, он мог бы позволить себе большую квартиру в городе, но ему не было это нужно. С семьей он почти не общался, а друзей, работая в центре, заводить не приходилось. Кто-то мог бы назвать его одиночкой, но это не так. Да, Хантер один. Но не одинок. Он не чувствует одиночества. Когда Хантер работает, то отвлекается, а приходя домой, чувствует такую усталость, что просто нет сил думать о таких неважных вещах, как одиночество. - Кларингтон! - голос старшего по званию окликнул солдата. Неужели и перед ночной сменой ему не дадут отдохнуть? Как обычно. - Да, - разворачиваясь на девяносто градусов, тихо сказал Хантер. - Не «да», сержант Кларингтон. У тебя сегодня ночная смена? - Так точно, - всё так же устало, но сдержанно отвечал Хантер. - И куда же ты направляешься, сержант? - голос мужчины напротив был еще более холодным, чем у самого Кларингтона, что вообще казалось невозможным. - Я иду в жилой блок, чтобы переодеться и что-нибудь съесть. Я провел тут целый день. Меня не отпустили на обед, я проработал ужин… До начала смены еще полно времени, - внутри Хантера все закипало. Он так устал, но перед следующими десятью часами на ногах ему не дают даже поесть. Хантер ненавидел этот центр. - Ладно. Иди. Но чтобы ровно в десять был на посту, понятно? - этот полковник просто вынуждал ударить его по лицу, разве нет? Или только до боли уставшему Хантеру так казалось? - Так точно, полковник Андерсон. Всё же добравшись до дома, Хантер сел на кровать и закрыл лицо руками. Почему он именно здесь? То есть, он мог продавать мороженое или стучать по клавиатуре в огромном офисе. Но он здесь - в центре для несущественных. В месте, куда школьников не водят на экскурсии. В месте, которое так редко показывают по телевизору, что некоторые вообще не верят в его существование. И самый главный вопрос: почему вообще этот центр существует? Точнее, центры. Таких зданий по всему миру сто или сто пятьдесят. Всё ради чего? Ради того, чтобы у людей была бесплатная рабочая сила в виде несущественных? Хантер не любил думать о подобном, потому что он - солдат. Он должен просто выполнять приказы, а не копаться в своем сознании. Но единственный вопрос, который он задавал себе каждый вечер это: почему мы - существенные, а они - нет? Конечно, он знал разницу. У несущественных была пятая группа крови, которую открыли всего лет десять назад, они чуть более слабые, чуть более хилые. Хотя не все. Главное отличие - метка между ключиц. Как… родимое пятно в форме креста. Ученые выяснили, что люди с подобной меткой и пятой группой крови неспособны жить в обществе и их обязаны транспортировать в специальные центры. Хантер был уверен, что всё это - неправда. Потому что «не способны жить в обществе»? Серьезно? Как это? Даже инвалиды, прикованные к кровати, живут в обществе. То, что у человека пятно на теле, не означает, что он ниже тебя… Нет. Нет. Нет. Он так не считал, нет. Хантеру нельзя было думать о подобном. Он солдат. Он должен следить за несущественными в центре, а не думать о халатности ученых. Впрочем, время начинало поджимать. Кларингтон съел какой-то полуфабрикат, найденный в морозильной камере, хотя желудок просил свежеприготовленной вкусной пищи с общей кухни. Хантер переоделся в форму для ночного дежурства, которая была менее строгой, и направился на пост.

\/\/\/

- Как раз вовремя, Кларингтон, - полковник Андерсон ждал Хантера, поглядывая на наручные часы. - Ага, - тихо ответил Хантер. - Даже когда мы один на один, ты должен обращаться ко мне с уважением, Кларингтон! - вот чего Андерсон не терпел, так это подобного поведения от Хантера. - Да брось, Блейн, - тяжело выдохнув, Кларингтон прошел к месту, где ему надо будет простоять всю ночь. - Мы же вроде были друзьями. - Да. - Андерсон кивнул и развернулся, шагая в противоположную сторону от Хантера. - Были, - еле слышно добавил он. - Почему бы тебе не уйти в отставку, а, Блейни? Ты работаешь здесь уже… лет семь, не меньше, - говорить с человеком, который ушел больше десяти минут назад? Отлично, Хантер, ты сходишь с ума. Первые два часа прошли как никогда медленно. Так хотелось спать, что Хантер не позволял себе опуститься на стоящий рядом стул, дабы не уснуть. Вдруг где-то сзади послышался шум, и Хантер так резко вздернул голову, что шея больно хрустнула. Шум не повторился. Так как Хантер все же успел задремать, пусть и стоя, он решил подождать, будет ли еще шум. Не приснилось ли ему? Двадцать минут он стоял, вслушиваясь в атмосферу, но ничего. Никаких звуков, кроме его собственного дыхания и солдатских шагов где-то далеко. - Ай, - тихий возглас почти рядом с Хантером. Тот обернулся. Рядом никого не было, но вот дверь, ведущая в кухню, была приоткрыта. - Черт, - прошептал Хантер, вытаскивая пистолет из кобуры и сжимая его правой рукой. Ему не было страшно, нет. Он же солдат. Но немного не по себе было от осознания, что кто угодно может быть сейчас за этой дверью. Хантер медленно приоткрыл ногой дверь и вытянул пистолет вперед. - Не двигаться, иначе я буду стрелять! - выкрикнул Хантер и нащупал свободной рукой выключатель. Свет озарил помещение, отчего Кларингтону пришлось на секунду зажмуриться. Раздался грохот кастрюль и звон разбитого стекла. Открыв глаза, Хантер никого не увидел, но тарелка, закатившаяся под мойку, заставила Хантера пройти на несколько шагов вперед и заглянуть за разделочный стол. Как Хантер удержался, чтобы не фыркнуть. За столом, в окружении разбившейся посуды, сидел тот самый юноша, который плакал днем. Но, как бы забавно он не выглядел, ужас в его глазах был такой силы, что по спине Хантера побежали мурашки. - Ты же понимаешь, что я сейчас имею полное право выстрелить в тебя? - спокойно спросил Хантер, не убирая пистолет. - Или, в лучшем случае, доложить о тебе, что понесёт за собой большие последствия. - Я-я, - юноша не мог сказать ничего вразумительного, потому что его буквально трясло от страха. - Хорошо, я не буду стрелять. Только успокойся и выкладывай, зачем ты приперся сюда среди ночи? И как ты вообще сюда пробрался? - Хантер сдержал слово и засунул пистолет обратно в кобуру. - У вас отбой уже как часа три. Тебе сильно попадет, парень. - Я-я, - юноша сглотнул и принял более удобное положение, но всё так же сидя на кафельном полу кухни, - я иногда б-бываю здесь. - Что? - Хантер приподнял бровь. - В каком это смысле, а? Тебе сюда даже днем заходить нельзя. И вообще, какого черта ты здесь делаешь? - Т-тут… - начал было юноша, но Кларингтон его перебил. - И перестань дрожать. Я не стреляю в тебя. - Л-ладно, - он провел ладонью по своим каштановым волосам, видимо, пытаясь успокоиться. - Я прихожу с-сюда… есть. - В каком это смысле? - Хантер обошел стол и подошел вплотную к сидящему парню. Наклонившись, он прищурил глаза и тихо спросил: - Ты что, воруешь еду? - Н-нет! - парень вскрикнул и зажал рот рукой, озираясь по сторонам. - Да никто не слышал. Стены толстые на этом этаже, - Хантер взял юношу за серую футболку, в таких, как он помнил, спали все несущественные, и резко поднял, заставляя его встать. - Ты воруешь еду? - Нет… - совсем тихо сказал юноша и опустил глаза. - Просто мне очень хотелось есть… - Мне казалось, еда, которую вам выдают, питательна, - Хантер наклонил голову, наблюдаю за юношей. - Д-да, но я ее не ем… Она отвратительна. И еще ее пичкают транквилизаторами. Если поешь, то потом весь день ходишь, как вареный… - Но для этого их туда и кладут. Чтобы вы не были буйными, разве непонятно? - Отпустив футболку юноши, Хантер продолжил: - Это идет по правилам. - Я не могу это есть. Мне становится плохо. Транквилизаторы вызывают привыкание. И физическое, и психическое. Почти у всех сейчас так, особенно в моей группе. Я не хочу подобного, - он все еще немного дрожал, но по тому, как он начал открыто говорить, можно было судить, что несущественный немного осмелел. - Вижу, ты неплохо осведомлен в этой области, - хмыкнул Хантер. - И что же ты тут ешь? Разве здесь не все выбрасывают? - Нет… - юноша опустил голову. - Иногда тут остаются какие-то овощные очистки или остатки обеда… - И ты питаешься этим? Серьезно? - Хантер посмотрел на юношу и покачал головой. - Разве не лучше питаться едой, что вам дают? И вообще, ты понимаешь, что теперь тебе не избежать наказания? Глаза юноши посмотрели прямо на Хантера, отчего у последнего сперло дыхание. В огромных серо-зеленых глазах юноши были слезы, а его руки начали дрожать. - Это у тебя уловка такая? Плакать каждый раз? - выдавил из себя Хантер, пряча взгляд. Он чувствовал себя неуютно, когда на него так смотрели. - Не говори никому, умоляю тебя, - прошептал юноша. - Кто ты? - Хантер, будто не обратив внимания на его слова, продолжал: - Как твое имя? Твой код? - Я Себастиан. Себастиан Смайт, - он начинал плакать, но все равно отвечал на вопросы. - Код: С1С2. - Так ты недавно здесь? Под С2 только новенькие, - Кларингтон развернулся и достал два стула, усаживаясь на один из них. - Я здесь всего два месяца, - Себастиан, всхлипывая, сел на стул рядом. - Перестань плакать. Я не доложу на тебя. - Спасибо, - только лишь выдохнул Смайт и обвил себя руками. - Ты больше не увидишь меня здесь, солдат, обещаю. Он резко встал и понесся к двери. - Себастиан! - окликнул его Кларингтон. Юноша остановился у дверей, не оборачиваясь. - Ты поел? Смайт развернулся, посмотрел на парня и покачал головой. - Тогда ешь. И Хантер молча вышел из кухни, оставляя свет включенным.