Даэрон

- Из сумрака Севера вновь в колдовские леса Вернулась твоя звезда, о Даэрон… Он сам не знал, как смог вернуться обратно. Стёртые сапоги, потрёпанная одежда и истерзанное тело и сердце долгие года водили его по разным землям, ища то, в чём он так нуждался. Но та, что стала смыслом существования, его светлая звёзда, его лунный свет, его одержимая любовь – она словно исчезла из этого мира. - В вечерней тени зазвенят соловьёв голоса. Умолкла твоя весна, О Даэрон… Цветы и звезды в венок вплетай, Как сердце бьется пламя свечи Прощай, любовь моя, прощай, О Лютиэн Тинувиэль Когда он ступил за Завесу Мелиан и, ведомый чарами, вернулся домой, то долго стоял под вечерним заходящим солнцем, вслушиваясь в сладкие трели соловьёв. Шепча святое имя, он не чувствовал ни слёз, текущих по щекам, и даже в птичьем пении слышал он Её голос, столь прекрасный. Бродя по поляне, он вплетал в венок белоснежные нежные цветы, вдыхал их благоухание и так и бродил средь деревьев с замирающим от каждой тени сердцем. Каждое молодое гибкое деревце напоминало безумному менестрелю о Ней. - Как под ноги сердце, ты песню бросаешь свою, Последнюю песню, о Даэрон. Легенды слагают о птицах, что лишь перед смертью поют, Но смерть не излечит тебя, о Даэрон… Но после возвращения никто более не слышал его песен. Кажется, он совсем забыл, как это – сочинять что-то помимо слов, восхваляющих прекрасную деву. Всё более отдалялся он от своих братьев, исчезая с глаз на недели и месяцы. - Полынью песню в венок вплетай, Горчит на губах золотистый хмель. Прощай, любовь моя, прощай, О Лютиэн Тинувиэль… Эль и вино составляли ему компанию и слушали те самые песни, что он сочинял, да огонь свечей. Горьким казалось ему всё вокруг, и даже краса Белерианда померкла. С каждым днём безумие всё больше завладевало певцом, мысли о том, что где-то здесь ходила Она, гнали прочь. В одну из тёмных ночей он будто растворился для всех. Уход остался незамеченным – разве только Владычица знала о том. Знала и отпустила, понимая, что ничто не в силах излечить раненого любовью эльфа. Долгие годы леса и травы слышали скорбный клич, а реки сочувственно разливались, и небо закрывалось тучами, хмурилось в ответ. - Зачем тебе пить эту чашу до дна Вино золотое горчит как вина, Шуршат как осенние листья слова, И сломана флейта, но песня жива! Прощай, любовь моя, прощай, О Лютиэн Тинувиэль… Он долго ходил по берегам великого Андуина, долго звал и пел, восхваляя свою любовь. В одну из ночей, когда полная луна налилась алым цветом крови, ветер выл, а дождь хлестал по лицу, менестрель брёл по пустынному скалистому берегу, по самому краю. Из-под изношенных сапог катились камни, падая в волны, и сердце рвалось, как птица в клетке. Он остановился. Под светом звёзд и утихомирившейся бури полилась песня. И столько боли, страдания было в ней, что каждый, кто слышал, замирал и чувствовал всё, что испытал синда, на себе. Встав у края и закрыв глаза, в отчаянье он взмолился к Эру, но не получил ответа. И с последними строчками сделал последний шаг… -И жжет предвиденье, как яд - Тебе уйти на путь людей... Но пусть еще последний взгляд! Поет безумный менестрель: Прощай, моя звезда-печаль, Прощай, любовь моя, прощай, О Лютиэн Тинувиэль! И ещё долго после всплеска вод слышался скорбный клич над рекой. Подхватив бездыханное тело, волны унесли его в море, к земле, что таится ныне за гранью Мира.