Обычная смерть

Мария не цеплялась за людей. Они ей не нравились. Особенно рыжие. Рыжие люди напоминали ей демонов или кого-то вроде стрёмных духов смерти, готовых забрать её душу. И брюнеты тоже. Слишком тёмные, не родные. Незнакомые. Единственные, кого она могла терпеть – это блондинки. Наверное, потому, что у самой Марии были серые, с бежевыми прядками волосы и не раз она слышала от прохожих что-то о невероятной красоте пепельных. Но делала вид, что ей наплевать и следила за тем, что бы хвост не вылезал из-под чёрного пальто, а острые уши – из-под шляпы, вечно съезжавшей на бок. Да, до этого момента Мария недолюбливала людей. До этого момента она совсем не обращала на них внимание. А потом получила приглашение от Паве и была вынуждена явиться на бал, потанцевать с одним, с другим, со всеми перезнакомиться и понять, что люди, в сущности, не так уж и плохи, если не знают, что у тебя есть уши и хвост… но… Две недели! Две грёбаные недели она ухаживала за этим юнцом, лазила к нему на балкон, приносила цветы, дарила шикарные подарки, какие могли дарить только высшие оборотни! А что в результате? Когда дело дошло до кровати, Мария в немом изумлении уставилась на длинные ноги низшего (человека!) неприлично долго и шокировано разглядывая то, что заменяло голень и ступню. – Что это… – выдохнула она и, кажется, впала в прострацию. • Онто не попадал в аварии, не падал в бетономешалку, ему не отрезало ноги на заводах. Просто он однажды заснул, а когда проснулся, не чувствовал ни пальцев, ни голени. Они как будто отмерли. Как будто стали сами по себе. Без Онто. Конечно, он знал, что когда дело дойдёт до постели, девушки будут уделять лишнее внимание искусственным, сделанным из платины и стали конечностям, но вот что бы на столько… Первая в ужасе завизжала, кинула в парня первой попавшейся в руки вазой, потом прошипела только "Киборг!" и это слово стало для Онто самым омерзительным и гнусным ругательством из всех, какие он знал. А знал он… довольно много. Вторая поступила ещё хуже – просто собрала свои вещи и молча выплыла из спальни, не сказав напоследок ни единого слова прощания. Третья… а чёрт с ней, дальше они все стали повторяться, брак рушился за браком и Онто решил плюнуть на идею найти себе спутницу по жизни и уже практически свыкся с мыслью, что останется закоренелым холостяком, как вдруг на горизонте появилась она… Металл блестел в свете лампы и парень жмурился на её холодные лучи. Воспоминания накатывали раз за разом, заставляя доставать из глубины памяти то, что там было так надёжно запрятано, что ни один человек, осмелившийся однажды влезть в душу её хозяина, не решался тыкать в неё пальцем и находить давно забытое и хранившееся на задворках разума как красивая, но бесполезная вещь – выбросить надо, а жалко. Онто прекрасно помнил Марию, помнил хвост и свалявшуюся шерсть, и вечно спутанные пепельные волосы, и торчащие из этих волос острые лохматые уши – то ли кошачьи, то ли беличьи – чёрт их разберёт, не ясно. В морге ему долго доказывали, что она мертва – показали труп, безжизненно обвисший длинный хвост, который он легонько погладил тогда кончиками пальцев и тут же отдёрнул руку – как будто боялся, что его застигнут на месте преступления. И надо же… какой абсурд… умерла-то она не из-за воздействия внешних факторов и другой непонятной фигни, о которой говорили врачи, а своей смертью. Просто… просто сердце сделало свои полагающиеся удары, а потом взяло и остановилось. Как будто просто завод в часах кончился и, стоит их завести ключом, они пойдут снова. Онто верил, что свой ключ он потерял посмертно. • – Прости, – цедит она сквозь сжатые зубы и в голосе ни капли сожаления. Да и вообще… никаких чувств. – К чёрту, – выплёвывает в ответ Онто и закуривает. Сегодня они поссорились, кажется, довольно серьёзно. У парня на щеке алеет три ровные царапины, оставленные острыми когтями. У Марии из хвоста вырваны клочья шерсти, а в некоторых местах она просто свисает короткими пушистыми патлами. Позже они будут сидеть на балконе и парень прижмёт к щеке листья подорожника, практически искренне веря, что от этого всё пройдёт, а его жена (кто бы мог подумать!) промокнёт несчастный, многое повидавший хвост смоченной в перекиси ваткой и пригладит торчащие в стороны уши. Пол года назад они познакомились на балу у Паве, который прославился своими вечеринками и манерой закатывать пир на большую часть свободного населения города Чьоза, простиравшегося на несколько десятков километров вокруг. Познакомились, потанцевали, жутко не понравились друг другу во всех отношениях. А потом было две недели ухаживаний и собранная, но красивая свадьба с невестой, тортами, подругами-бабочками, снующими из стороны в сторону, строгими и чопорными кавалерами, терявшими свою строгость при виде бабочек и розами… Онто предпочел бы не помнить. • Лампа надоедала своим тоненьким, будто комариным жужжанием и парень выключил её, совершенно не к месту вспоминая, что Мария пыталась вырубить свет, с разбегу попадая ногой в выключатель. И у неё получалось – высший оборотень, как-никак. А потом оглядывалась на Онто – и улыбалась. И он улыбался в ответ. Вещи были собранны, всё готово к отъезду. Не хотелось оставаться в доме, пустующем после смерти высшего оборотня… Вышло время. Кошки не живут долго. Смерти… Обычной смерти. • Все дохнут, как люди – убили, попал в аварию, утонул, ах, мне жаль, мне так жаль… а на самом-то деле… наплевать. Сейчас не в моде умирать своей смертью.