Сувенир

— Да, неожиданно было, — протянул Баки, шаря в темноте по низкому скату палатки. С брезента катились целые ручьи, и он переступал во влажной траве, чтобы вода не залилась ему в ботинки. В темноте было трудно разглядеть его лицо, только иногда белый луч лагерного фонаря высвечивал небритую щеку или прядь мокрых волос надо лбом. Крепление все никак не удавалось нащупать. А мелкий холодный дождь постепенно усиливался. Капало уже прицельно яростно. — Угу, не думал, что мы еще встретимся… — поддакнул Стив, несколько озадаченный. — Но вообще я был уверен, что девочки прекрасно справятся без меня… Отличные, правда? — На миллион баксов. Странно, что никого, похожего на тебя, не запаковали в костюм и дурацкую шапку. Я видел хронику, она дурацкая, Стив. — Да. Но все-таки, Бак, какого черта мы тут возимся? Не проще зайти, как полагается? — Склад просматривается, — хмыкнул Баки, наконец-то нащупав то, что искал. Край брезента отошел в сторону, из темноты пахнуло теплом. — Хоть и не охраняется. Как полугражданский объект. Но мы ведь не хотим, чтобы нас заметили? — Смотря, что мы собираемся делать. Глядя на то, как ловко Баки управляется с палаткой, как приподнимает ткань, сует голову в темноту, осматривается осторожно, как хищник, цокает языком и сгибает ладонь «Чисто, можно войти», Стив вновь почувствовал себя школьником. Баки часто находил такие вот таинственные заброшенные места, часть из которых оказывалась потом притонами местных банд или складами бутлегеров. Иногда приходилось удирать оттуда, сломя голову, но иногда… иногда это действительно было потрясающе. Можно было устроиться на головокружительной высоте, прямо среди балок недостроенной фабрики, съесть принесенные из дома сэндвичи, а потом болтать об индейцах, о покорителях севера, о летчиках, совершающих беспосадочные перелеты, и смотреть, лежа головой на собственной сумке или скатанных куртках, как в трещинах крыши медленно движутся звезды. Баки обычно валялся на спине, заложив руки за голову, что-то вдохновенно рассказывал Стиву, трогал за ногу, тормошил, и вид у него становился по-настоящему счастливый… Сущий принц заколдованного королевства, демонстрирующий свои владения гостю. Гость был не особо впечатлительный, так что Баки приходилось применять все свое красноречие и находить самые захватывающие места в городе, чтобы его хоть чем-то поразить. Вот та же Старк-эскпо, это было очень в духе Баки. Стив думал, что никогда уже больше не увидит друга таким. Они выросли, все эти походы стали очень редкими, почти совсем оставшись в прошлом, а потом — война, а потом — плен. Но вот сейчас Бак ухмылялся так же заговорщически, как в детстве, и Стиву до того страшно было разрушить эту хрупкую иллюзию детской тайны, что он покорно влез за ним в темноту складской палатки, не задавая лишних вопросов. Хотя вообще-то Баки следовало сделать внушение. И строгое. Какого черта, собственно говоря, они пробрались сюда во время концерта, когда все ребята хлопают и улюлюкают девушкам в красно-бело-синем? Артистки разучили еще пару милых песенок, так что веселье идет нешуточное. Сразу после выступления будут танцы, а значит, капитана и сержанта, пожалуй, не хватятся до самого утра… Вот только это все равно не объясняет, зачем им понадобилось лезть сюда в такой тайне. — Ну так что мы собираемся делать? — шепотом спросил Стив. Понижать голос было глупо, они же ничего не нарушали… Правда объяснять облюбовавшим склад под свои нужды артистам, что тут делают двое солдат, тоже не особенно хотелось. Приходилось принимать правила игры Баки. Которую Стив пока абсолютно не понимал. — Мы собираемся взять тебе на память какой-нибудь сувенир, — шепнул Баки, встряхиваясь, как мокрый пес. Подошел к длинным, наспех сколоченным стеллажам, вытащил из нагрудного кармана спички, чертыхнулся и полез за зажигалкой. — Ты же вряд ли с ними встретишься еще хоть раз до конца войны. Неужели не хочешь прихватить что-то, кроме каски с буквой «А»? Ты же полгода с ними катался. — Сувенир? — удивился Стив. — Зачем? — Чтобы помнить, — Баки толкнул его плечом, продолжая шарить по полкам. — Помнить, что у тебя было. Это очень важно, по-моему. — А если я не хочу это вспоминать? Баки вздохнул. Повернулся к Стиву, вертя в пальцах свою зажигалку. Его почти не было видно в темноте, только немного бликовал высокий лоб. По брезенту крупно и уныло барабанил дождь. — Стив, — сказал Баки без улыбки в голосе, очень серьезно и устало, — нет ничего плохого в том, что ты участвовал в этой кампании с облигациями… Может, она сама по себе и полное дерьмо, но ты-то делал свое дело, как и сейчас делаешь… и мне было бы куда спокойней, если бы ты так и продолжал колесить с девочками по разным гарнизонам. Хотя я глупости говорю, конечно. Просто забудь. Баки подошел совсем близко, его дыхание грело щеку. Стив не видел его, но чувствовал: мокрого и взъерошенного, холодного от дождя, пахнущего брезентом и железом. А потом он положил подбородок Стиву на плечо, уколов шею щетиной. И Стив обнял его, похлопывая по плечам. — Я идиот, Бак, — пробормотал он. — Конечно же, мы что-нибудь стянем мне на память. Что-нибудь, что им совсем не нужно. Баки фыркнул ему в щеку, ясно давая понять, что отлично понял снисходительный тон своего командира, но плевать ему на тон. А потом абсолютно звериным движением потерся виском о волосы Стива. Запустил в них пальцы и, оттянув голову Стива чуть назад, прижался губами к его шее, то ли втягивая запах, то ли целуя медленно и чувственно. Стив тут же сжал его плечи. Это было рефлекторное. Ощущение вышло сумасшедшим: губы и щеки у Баки были холодные, а прижав его к себе, Стив почувствовал жар. Грудь Баки так удобно легла на его собственную, а пах вжался в пах, что стало не до внушений… Хотя стоило призвать Баки к порядку. На склад в любой момент могла заглянуть хористочка, забывшая что-то из реквизита… Или какой-нибудь антрепренер. Или еще одна ищущая уединения парочка. Но тут была чертова темнота — хоть глаз выколи, а они с Баки так давно не оказывались вместе… И Стив в какой-то момент решил, что ему плевать. На все плевать, кроме ищущих, горьких, влажных губ Баки, его колючего подбородка и горячих рук. Нахальных рук, которые уже вытаскивали из-под ремня рубаху и забирались под майку. Каждый раз, гладя Стива по животу, ощупывая литой пресс, придавливая большим пальцем бьющуюся под кожей жилку, Баки удовлетворенно присвистывал. Наверное, никак не мог привыкнуть к тому, что у Стива есть мышцы. Ему вообще немного нужно было, чтобы завестись: он уже сейчас, еще даже не начав раздеваться, весь горел и терял координацию, слепо тычась губами то в ключицы, то в плечо Стива. Стив молча содрал с него мокрую куртку и мокрый свитер, сосредоточенно завозился с ремнем, а потом, осознав, что так, в кромешной тьме, промучится еще долго, встал на колени. Баки шумно выдохнул и взял Стива за голову обеими руками, поглаживая пальцами его виски. Стив понял. Матерчатый ремень и пуговицы наконец-то поддались, брюки мгновенно оказались спущенными до колен. Стив поискал губами. Ткнулся щекой в бедро и, мягко направляемый ладонями Баки, нашел и обхватил влажную головку. Зажмурился, хотя это все равно было бессмысленно, и вобрал член в рот поглубже, так, чтобы ткнулся в щеку. Баки застонал тихо, почти потрясенно. Пальцы на затылке конвульсивно сжались и тут же расслабились. Он собрал в горсть волосы Стива, но не направлял и не давил, просто перебирал пальцами, как кошка когтями. Потом чуть отодвинулся назад, уперся боком в стеллаж, чтобы хоть как-то удерживаться на ногах. И пробормотал, сглатывая слюну: — У меня день рождения, не иначе… Давно так хорошо не было… Хочу посмотреть. Отпустив волосы Стива, он вновь звякнул зажигалкой. И какое-то время немигающе пялился вниз, на трудящегося над ним капитана. Выглядело это потрясающе, особенно потому, что у Стива были такие плавно очерченные, яркие губы. И светлые пушистые ресницы, длинные, как у девушки. Баки судорожно закусил губы, мелко дергая кадыком, бросил пустеющий взгляд по сторонам… И внезапно крепко сжал плечо Стива. Тот продолжал двигаться, забирая его в рот и выпуская с чмокающим звуком, и Баки пришлось сипло выдохнуть: — Погоди. Давай на пол. Я хочу, чтобы ты тоже… Стив неохотно отпустил его. Глаза были совершенно темные и остекленевшие, губы блестели, в уголках пузырилась слюна. Потом выхвативший его из темноты огонек зажигалки погас. А Баки, потянув что-то с одного из стеллажей, надавил на плечи Стива. — Я нашел, что расстелить. Давай вот так… Да. Он медленно опустил Стива на шелковистую ткань, под которой ясно ощущался неровный и влажный земляной пол. Прижал ладони к его груди, оглаживая скульптурно правильное и горячее тело. Завел ладони под брюки сзади, мягко сжал ягодицы. Стив, все еще будто бы немного пьяный — и оттого необычно покорный, задышал чаще и завозился под Баки, выбираясь из остатков одежды. Баки помог ему и снова лег сверху. Его обхватили, обняли руками и коленями, горячо поцеловали сначала в волосы, потом в висок и наконец — смазано, нетерпеливо — в губы. — Стив… — шепнул Баки, приподнимая его под бедра, ощупывая, устраивая удобнее. — Я нашел, что мы заберем отсюда. Ему ответили низким жаждущим стоном, Стиву не нужны были эти чертовы сувениры и он никак не мог понять, зачем говорить об этом сейчас. Вот только Баки отпустил его, сунулся к горке одежды, какое-то время повозившись там, а потом вновь откинул крышку зажигалки. — Просто посмотри, Стив, — сказал он низко. — Ты просто посмотри. Стив скосил глаза, чтобы проследить направление взгляда Баки. И сперва не понял, почему тот в таком восторге от найденной среди реквизита полосатой, холодящей кожу и очень тонкой тряпки. А потом догадался. И опустил ресницы, понимая, что в неверном и слабом свете Баки вряд ли разглядит румянец. Но все, разумеется, поймет. Шелковая тряпка, на которой он устроил Стива, была расстеленным на полу флагом. Большим полотнищем национального флага, и они собирались сейчас любить друг друга на нем. Это, наверное, могло считаться преступлением. Вот только Стив был уверен, что ни в кодексе, ни в уставе никаких наказаний за подобное не предполагалось. — Мое сокровище, — сказал Баки низко и тягуче, наклоняясь над Стивом. Лизнул его в шею, прижал зубами складку кожи, крепко сжал его бока. И Стив с едва слышным вздохом обнял его, послушно закидывая ноги на бедра, чувствуя, как Баки подхватывает их под икры, устраивает удобнее. Услышал, как Баки шумно облизывает пальцы, чтобы немного смазать: Стив быстро восстанавливается, но все-таки не надо, чтобы ему было больно… И сказал с низким смешком: — Это действительно хороший сувенир, Бак. Баки удовлетворенно хмыкнул, пристраивая член у входа, чуть раскачиваясь и медленно входя. — Знал, что ты оценишь. Он двигался резко, слишком хаотично, предсказуемо выскальзывая и чертыхаясь. Сгибался над Стивом, щекоча его грудь отросшими волосами. Иногда стонал в голос, совсем забывшись, но тут же прикусывал губы так сильно, словно наказывал сам себя. И, словно опомнившись, вжимал в пол и без того заведенные за голову руки Стива. Стив дергался. Ему именно в эти моменты отчаянно хотелось гладить Баки… Баки, который был внутри, который дарил ему сейчас все эти странные, немного болезненные и такие правильные ощущения. И Баки позволял ему коснуться себя, а сам рвал и мял губами мочку его уха или судорожно сжимал ягодицы так, что потом наверняка останутся синяки. ...Стив сам не заметил, как кончил, только понял, что сердце вот-вот проломит грудину, словно во время приступа. И едва различимый в темноте полог палатки качается и плывет, а в трещинах крыши, которых, разумеется, нет, кружатся белые звезды. Звуки, которые издавали их соединенные тела, в этот момент стали мягкими, хлюпающими, и Стив понял, что Баки кончил тоже. Наверное, совершенное тело должно было мгновенно справиться с усталостью после оргазма, только вот Стив не чувствовал привычной бодрости. Только приятную легкость где-то в районе диафрагмы. А еще немного клонило в сон. Баки скатился с него и сел рядом, глядя так, словно он был ночным животным и отлично видел в темноте. К зажигалке, во всяком случае, он больше не тянулся, наверное, выжег весь бензин. Ну и ладно. — Сокровище… — еще раз шепнул Баки, целуя Стива в колено. А потом взялся за край ткани и мягко вытер сперму с его живота. — Национальное сокровище. — Глупостей не говори. — Так и есть, Стив, — Баки ухмыльнулся и поцеловал край флага. — Я буду его хранить. Или оставишь его себе? — Только умоляю, не говори парням. — Разумеется, нет. Но состирать эти пятна я не позволю никому. — Спятил… Стив лениво и гибко поднялся, и Баки, придержав его за колено, прижался колючей щекой к бедру. — Знаешь, — сказал он. — Сувениры нужны, чтобы помнить, что у тебя было. И вот это я буду помнить всегда. Стив, пораженный серьезностью его тона, не нашел ничего лучше, кроме как погладить его по волосам. А потом принялся разыскивать свою одежду среди всего того бардака, который они устроили, пока голый и взъерошенный Баки сворачивал и бережно прижимал к груди отсыревший шелковистый флаг.