Пленник

Измученное, избитое, почти обнаженное тело, в рваных хакама, было приковано к каменному полу камеры, пропахшей кровью и нечистотами. Серебряные цепи растягивали несчастного подобно морской звезде. Ссадины и кровоподтеки покрывали некогда прекрасную алебастровую кожу. Глаза пленника были прикрыты, щеки впалы, губы давно пересохли и растрескались, дыханье стало хриплым и прерывистым. Некогда шелковые пряди спутались, обвивая шею чёрными змеями... Вот уже вторую неделю Бьякуя Кучики боролся со своими демонами. Укус персонального пустого - подарок от мятежного бога, переносящий в иллюзорный мир унижения и порока... Тщательно продуманная иллюзия, превращающая личность в раба. Иллюзия, в которую в любой момент может заглянуть её создатель, и сделать ещё больнее, чем уже есть... Вторую неделю мятежный ками пребывает в хорошем настроении, закрывшись в своих покоях, и ломая его... Гордого, спесивого, молодого и прекрасного, его... Того, кто никогда бы не стал принадлежать ему по собственной воле... Зато теперь ОН всего лишь его раб. Раб Айзена Соске, первого бога, вышедшего из шинигами, и будь он не самим собою, если этот спесивец не обратится в его веру... Большая ладонь поглаживает впалую скулу, длинные пальцы скользят по губам, приоткрывая их. Мятежный ками улыбается солнечной улыбкой человека потерявшего разум, когда понимает степень собственной зависимости, и пытается задушить пленника. Но, не может - уже слишком поздно, игры закончились… Осталось выкрасть тело из башни раскаяния... Не возвращаться же в Сейритей самому за ним? А значит нужно отпустить, развеять иллюзию, и потом лишь ждать, когда ОН сам придет убить... Он ведь должен прийти, он просто не может не отомстить! Несколько пасов рукой, тихий шёпот... Бьякуя очнулся в камере, чувствуя облегчение, ужас, боль, стыд, унижение и всепоглощающую ненависть. Уже через пару часов измученный капитан шестого отряда находится в бараках четвертого отряда, бездумно глядя в потолок лазарета... Буря чувств улеглась так же быстро, как и разыгралась. Первые эмоции отошли на второй план, и стало всё равно... Что было, что будет, остался один лишь долг, а ещё страхи... и их так много... Прошло два месяца. Бьякуя стал терпимее, отстраненней и незаметней. Лёд глаз померк, превращаясь в отрицание и пустоту, гордость осанки сменилась усталостью, строгость и чопорность - равнодушием, нередко переходящим в уныние. О Кучики говорили шёпотом, как о покойнике - либо хорошее, либо ничего. Легенда Сейритей стала тенью... уничтожающей бесстрастно всё, что ей скажут. Сломленной куклой, прикрывшейся очередной маской, маскирующей страхи... Айзен мрачен и зол. Его мало что заботит теперь кроме вопроса: Почему... Почему ОН до сих пор не пришел отомстить?! Почему ОН не спешит поквитаться?! Почему он ведет себя так, как будто ничего не было?! Такое ведь нельзя забыть! Такое невозможно простить! Мужчина откидывает назад рукой прядь каштановых волос, застывает, пораженный своей безумной догадкой и начинает истерически смеяться… В тот же вечер Кучики исчезает из сообщества душ... раз и навсегда... ... На кровати в огромных апартаментах сидит поджарый шатен и гладит по волосам более изящного спящего брюнета. Тот открывает глаза и невидящим взглядом смотрит в потолок. Айзен берет брюнета на руки, идет с ним в купальни. Когда мятежный ками омыл свою драгоценную ношу и помылся сам, то отнес Бьякую на собрание эспады, а проще говоря, на общий завтрак, собственноручно накормил его и напоил чаем... Потом он будет до вечера читать ему книги и рассказывать о том, каким бы хотел видеть мир. К вечеру же Айзен переоденет своего шинигами в шелковую юкату, уложит на постель и будет долго гладить по волосам, пока, смотрящий в одну точку безумным взглядом, Бьякуя не перестанет вздрагивать от каждого прикосновения, и не уснет... Мятежный ками больше не нападает на Сейритей, не завоёвывает миры... У него есть дела поважнее. Ему нужно вернуть мир своему безумному счастью. Ками ждет, когда ему отомстят... Он надеется на это, желая всем своим тёмным нутром. И не важно, сколько веков будет длиться это ожидание, ведь месть того, кого любишь, так сладка... Если уж любви не испытать никогда...