Потерянный рай

***

По идее, бокс в лазарете должен был использоваться во время вспышек инфекции, случайно занесенной кем-то на стерильный корабль, но у доктора Маккоя были свои правила на этот счет. В одиночную камеру отправлялся любой, с кем он не хотел разговаривать. Учитывая, что с Боунсом было почти невозможно находиться в одном помещении, этот карцер практически никогда не пустовал. Последние дни там обитала Романа, к которой в воспитательных целях пускался исключительно капитан. Пытку страшнее могли выдумать только клингоны. Вечно болтающий и отпускающий странные и пошлые шуточки Джим мог вывести из равновесия кого угодно, но почему-то вылетал из палаты довольно скоро. Но суровое наказание одиночеством в этот раз оказалось нарушено не вездесущим Кирком, а его крайне логичной и последовательной тенью. — Tre, я могу войти? — остроухая голова пролезла в приоткрытую дверь и так и замерла. — Да, конечно, — Романа поспешно стала собирать разложенные листы бумаги, полностью покрытые какими-то непонятными символами, собранными из кругов. Спок медленно шагнул в палату. — У меня есть к вам несколько вопросов. Вы позволите их задать? — Да, несомненно, но я не знаю, смогу ли я на них ответить, — среди десятков страниц, вытащенных их блочной тетради в мелкую, почти стершуюся от времени линейку обнаружилось несколько рисунков, почти схематичных, но в них угадывались женские портреты. — Это криптография? — Спок кивнул в сторону разложенного дневника, усаживаясь на освобожденный стул и сцепляя руки в замок. — Нет. Галлифрейский всегда так выглядит. Наша письменность отличается от латинизированных земных языков и голлинизированных вулкано-ромуланских. — Значит, так выглядит ваш родной язык. Какой он? — Сложно сказать. Его надо слышать, — Романа наклонила голову на бок, пытаясь как можно лучше захватить в память реакцию своего собеседника. — Так странно. Видеть тебя молодым и не понимать: почему ты так смотрел на меня тогда в нашу прошлую встречу. Скажи, я умерла? Я боюсь того, что будет. Зачем ты меня спас? — Если судить по интонациям вы, кажется, спросили что-то. Дважды. Вы не могли бы перевести, Романа? — Не стоит, это пустой набор фраз, но если хотите, я покажу несколько слов, — обратная сторона ручки ткнулась в один из небольших кругов на раскрытой странице, по очереди обводя каждый из символов внутри слова, — K-r-v-a-s. Читается как Ker-vas-sas, переводится как страх, боязнь, ужас. — Вы сказали что-то похожее. — Mi-Krvam. Я боюсь, — блондинка выпрямила спину и с хитрой улыбкой продолжила одну из самых крылатых цитат, — Mi-Flayarm. Kamasam-te mi-Kamasa. Я горю. Люблю, любила. Спок, по понятным причинам не знакомый с галлифрейской классикой, удивленно вскинул бровь. — Это из того, на чем выросло не одно наше поколение. «Баллада о сожженных небесах». Это были последние слова Злого Волка. Злой Волк — один из центральных персонажей нашего фольклора. — Это она? — Спок обвел пальцем миниатюрный профиль, наспех начирканный черной ручкой, — Я про портрет. — И да и нет, ее описывают как девушку необыкновенной красоты. Но у меня всегда был бзик. Я не верю в то, что это была внешняя красота. Злой Волк — это дух. Готовность принять смерть за другого. Одна должна была выглядеть как-то так. Даже в тексте есть отсылки: чуть крупноватый рот и глаза цвета дорого коньяка. Но все те, кто рисовал иллюстрации, почему-то делают ее голубоглазой, возможно потому, что карие глаза у нашего вида не встречаются. — Расскажете вкратце? — в глазах старшего помощника мелькнул огонек настоящего азарта, так присущего ученым. Романа предпочитала рассказывать только о культуре Фарильской империи и возможность узнать о ее настоящем доме доселе не подворачивалась. — Вам не понравится. Наша литература очень специфична. Откладывает отпечаток пятимерное сознание. — Простите, я не очень вас понимаю. — Я разве не говорила? Наша физиология устроена так, что от любого отдельно взятого события у нас идет несколько… — Романа замялась, почувствовав острую нехватку слов в примитивных языках, — в стандарте нет эквивалента этого слова… пусть будет «линий». Одна из них — то, что фактически произошло. Все остальные — то, что могло бы быть. — Вы не путаетесь? — Иногда, когда не хватает внешних якорей. Чем старше становишься, тем больше необходимость записывать. — У вас проблемы с памятью? — Проблемы со средой обитания. Я почти триста лет не натыкалась на фиксированные точки континуума. Мне сложно удерживать все свои версии в голове. — Сколько их? — Сейчас перевалило за миллиард. Жизнь некоторых уже оборвалась, а других — выходит за рамки того, что я бы хотела видеть. — Вы сказали, фиксированные точки. Мне не знаком этот термин. — Определенные события в нашей жизни происходят всегда. То, что определяет наш жизненный путь. Рождение, выбор профессии, рождение детей, даже дата смерти — это всегда было и будет. Помимо этого есть вспомогательные полуфиксированные. То, что встречается в большинстве альтернатив. К примеру, ваша служба на Энтерпрайз — фиксирована. Но то, как вы попали на этот пост, в разных линиях может отличаться. — А для вас? Неужели для вас нет таких… — Есть, несомненно, есть. Но они разбросаны очень далеко друг от друга. Средняя продолжительность жизни галлифрейцев — восемь тысяч лет. Некоторые, например, Рассилон, живы до сих пор, хотя им больше двадцати. Должны были быть живы. — Вы сказали, что ваш дом в системе звезды Кастерборус, отправленное по вашей просьбе сообщение не могло еще добраться в тот сектор. Вы не можете утверждать что-то. На основе каких? — Мистер Спок, — Романа осуждающе вздохнула, будто готовилась объяснять маленькому ребенку почему нельзя перебегать дорогу на красный свет, — То что я сейчас расскажу, должно остаться в стенах этой комнаты, даже если мое предположение верно. Особенно, если оно верно. Она взяла паузу, дожидаясь уверенного кивка. — Я уже говорила, что на Галлифрее крайне закрытая культура. Мы не принимаем чужаков и не влезаем в их дела. Мы наблюдатели, о которых часто говорят как о богах. Но мы не боги — мы просто завравшиеся дети, получившие власть над этой вселенной благодаря технологиям, что создали первыми за историю Вселеннной. В восемь лет каждый из нас проходит особый ритуал, связывающий наше сознание с сознаниями других галлифрейцев. Каждого кто был, кто есть и кто будет. Разум ребенка пропускают через разлом во времени и пространстве, тянущийся от Большого взрыва до смерти Вселенной. Это похоже на мягкое тепло, постоянное присутствие. Я потеряла его, когда оказалась в Эхо-Пространстве, как теряешь его, когда находишься в Вортексе. И сейчас, по возвращению, я слышу от силы десяток голосов. Все остальные исчезли. Что-то произошло, пока я была в Эхо-пространстве. Что-то ужасное, — Романа жестом остановила открывшего рот Спока, пытаясь скоростью речи задавить неуместные сейчас слезы, но одна из них все же поползла по щеке и была безжалостно стерта тыльной стороной ладони, — Там нет никого. Они все не просто мертвы, их никогда не существовало. Мужчина неприлично долго задержал взгляд на ладонях Романы, на которых уже не осталось ни порезов ни следов. На указательном пальце левой руки было гладкое простое кольцо, которое было заметно велико хозяйке. Раньше он никогда не замечал его, если женщина вообще когда-то его надевала.  — Это и было причиной? — они прекрасно знали то, о чем шла речь, и произносить вслух слово «суицид» не было необходимости. Спок не стремился узнавать, что именно заставило Роману швырнуть стакан в зеркало в каюте вместо того, чтобы действительно попытаться отравиться: трусость или, напротив, желание жить вопреки всему, но кусочки паззла постепенно складывались. — Вы не поймете. Вы не теряли все. Не теряли тех, кто вам дорог, — девушка закусила то самое кольцо и судорожно вдохнула сквозь зубы. — Tre Романа, нельзя исключать вероятность, что вас отрезало от этой телепатической системы и вам нужно будет еще раз пройти ритуал по возвращению. У вулканцев подобные телепатические связи существуют между членами семьи, когда планета была уничтожена, погибла моя мать. Я не могу утверждать, что мне знакомы ваши эмоции, но нечто подобное я испытал. Мое эмоциональное состояние, последовавшее за этим, едва не стоило жизни капитану, — сморгнул Спок, борясь со странным желанием прижать Роману к себе, которая уставилась на него неинтерпретируемым взглядом. — Я… я не знала… Простите, — ее голос едва слышно дрожал, но она взяла себя в руки. Это напоминало вулканцу его самого в первые дни после трагедии, когда приходилось постоянно контролировать все то, что так и хотело вырваться наружу.  — Ваш робот упоминал, что вы какое-то время прожили на Земле, а Нийота говорила, что в культуре землян принято отвечать откровением на откровение. Если я оскорбил вас подобным сравнением, то прошу меня извинить. Спок хотел сам уже сменить тему, но Романа сама его опередила. — Вы, кажется, хотели что-то у меня спросить. — Tre, вы имеете какое-то отношение к королевскому дому Атриоса? — А почему вы спрашиваете? — отвечать вопросом на вопрос было не логично, но почему-то сейчас казалось уместным. — Через четверо суток мы доберемся до ближайшей базы Звездного флота. Капитан, согласно правилам, должен будет передать вас в руки властям, однако, ваш внешний облик может внести некоторые проблемы. Королева Атриоса за несколько недель до того как мы покинули пределы известного космоса выразила желание рассмотреть возможность отказа от суверенитета планеты и вхождения в Федерацию или в Ромуланскую империю. Переговоры все еще ведутся. Фенотипические различия между вами обеими крайне малы. Если вы действительно имеете какое-то отношение к королевскому дому… — То ромуланцы могут рассмотреть это как акт давления на королеву. Я понимаю ваши опасения, но вам не о чем беспокоиться. Астра знает, что я забрала ее лицо. — Астра? — переспросил Спок, он был более, чем уверен, что не называл вслух имени королевы, — И что означает «забрала»? — Помните брюнетку с фотографий? Вулканец уверенно кивнул. — Представители моего вида могут обманывать смерть. Мы умираем очень медленно, мы упрямы в этом отношении донельзя, поэтому на Галлифрее запрещено хоронить умерших. Мы можем быть живы, даже когда наша плоть разложилась больше чем наполовину. Если вы вдруг решите, что я умерла — не торопитесь с похоронами. — Та брюнетка. Это то, какой Астра меня видела. После той нашей встречи я… — Романа слишком поздно спохватилась, что рассказывать такое неэтично, но вспомнив, что ее и осудить некому, продолжила, — регенерировала. Из-за удара током у меня не было выбора. — Регенерация — это процесс восстановления. Это не объясняет смену внешности. — Когда галлифрейцы находятся на грани жизни и смерти, они меняются, — Романа протяжно выдохнула, собираясь с мыслями, — Становятся другими. От той Романы, что знала Астра, осталось только имя и воспоминания. — Это значит, что вы не можете умереть в привычном для большинства видов смысле? — Спок наклонил голову, пытаясь проанализировать двусмысленные невербальные сигналы, которые посылала ему эта женщина. Она не хотела рассказывать, но и молчать тоже. — Могу, вполне. Регенерация — это произвольный процесс. Нам отведено тринадцать лиц и двенадцать шансов обмануть смерть. Но всегда может быть что-то, что помешает. Аспирин воздействует не только на кровь — он блокирует сигнал в нервной системе. Это был беспроигрышный вариант, — словно в подтверждение своих слов она снова закусила кольцо, словно оно жгло ее расплавленным металлом. — И какая вы по счету? — аккуратный, совершенно корректный вопрос, заданный с предельным спокойствием резал куда больнее, чем праздное любопытство. Вулканец собирал информацию и классифицировал ее, а не забрасывал на полки чердака, как это делали люди. — Вторая, — процедила Романа сквозь зубы. Еще один кивок. Спок набрал в легкие воздуха, поняв, что рассказ окончен. — Tre Романа, если вы верны в своем предположении касательно судьбы вашей планеты, возможно, будет логичней остаться на территории Федерации. Учитывая ваш вклад в возвращение Энтерпрайз в эту вселенную, проблем с получением гражданства не должно возникнуть. — Вы хотите, чтобы я осталась? — Современные технологии не позволяют покинуть галактику. Дельта-квадрант и Гамма-квадрант не изучены, Квадрант Альфа и квадрант Бета освоены лишь приблизительно на одну целую девяносто шесть сотых процента. Альтернативной для вас будет лишь Ромуланская Империя или Клингонская Империя. — У меня, так понимаю, и выбора то нет, что Хронос, что Земля и ее окрестности. В определенный момент вулканец почувствовал себе китайским болванчиком. — Я предложил капитану написать вам рекомендательное письмо. Думаю, что большая часть экипажа подпишется под ним. — Если это уместно, то я была бы премного благодарна. Вы хотели что-то узнать про литературу Галлифрея… — Романа сдвинулась еще больше к изголовью кровати, — пересаживайтесь сюда, думаю, начнем с «баллады о Сожженных небесах».