Свадебный пир
12 августа 2014 г. в 14:46
В зале напротив окна Евгений разместил музыкантов. Сбоку стоял стол с белой скатертью, украшенный розочками. За ним уже сидели гости. Во главе стола были приготовлены места для жениха с невестой, то есть уже для новобрачных, мужа и жены.
Граф и Софья, в свадебных нарядах, зашли в залу. Музыканты заиграли полонез. Молодые шествовали как царь с царицей на приёме во дворце. Бутов пригласил их на середину залы, сказал приветственные слова.
— А сейчас вам предстоит первый семейный танец. Танцуйте по этой жизни вдвоём! Прислушивайтесь друг к другу! Чувствуйте друг друга! Будьте гармоничной парой! Во всём! Всегда! Пусть муж ведёт, а жена отвечает ему!
Хитрый какой Евгений! И не предупредил, что начнёт с танца!
И вдруг Софья услышала четыре знакомых аккорда «Меланхолического вальса» Даргомыжского. Сердце прыгнуло. Она положила руку на плечо мужа, другой подхватила шлейф платья. Владимир спокойно и уверенно обнял её за талию. Под музыку поплыли воспоминания.
Впервые Софья и Владимир танцевали этот вальс при Великом Князе. Они не знали ещё, какие испытания их ожидают, но тогда уже начали мечтать, что будут вместе всю жизнь.
Как это музыканты угадали с танцем? Конечно, Бутов и Наденька подсказали.
Владимир прекрасно танцевал. Соня в белом платье была обворожительна. Супруги не сводили друг с друга глаз. Они, как всегда, чутко отзывались на взаимные движения, как будто только и делали, что вместе танцевали.
Музыка кончилась, все захлопали, Бутов объявил начало обеда.
Здесь не было никого из так называемого света. Этот пир был собственно семейным праздником, дружеским, чтобы самим приятно было. Друзья — они и есть друзья, какого бы роду-племени, чина-звания ни были! Воронцов снобизмом никогда не страдал: он принадлежал по рождению и положению к высшему обществу, но не кичился этим.
За столом, приготовленным Зейнаб, граф ни к чему не притронулся. Он, когда волновался, есть вообще не мог. Выпить бы хорошо было! Воронцов смотрел с завистью на мужчин, отдающих дань хмельным напиткам! А жениху, как и невесте, пить на собственной свадьбе нельзя. Положение не позволяет: а вдруг этот день, ночь будут началом новой жизни!
И Соню потряхивало так, что она не могла есть. Она смотрела на Владимира, у которого в глазах читалось явное нетерпение! «Давай сбежим!» — хотел он сказать молодой супруге. Но он боялся, что она согласится, а перед друзьями неудобно.
Друзья произносили поздравительные тосты, они были рады за графа и Софью. Но виновники торжества почти ничего не слышали. Всё было как за пеленой, только некоторые яркие куски выхватывались вниманием.
Платон, пригубив шампанского (Зейнаб купила самое дорогое), вдруг сморщился, чуть не выплюнул и заявил: «Горькое шампанское-то, горько!» У бедной Зейнаб глаза вытаращились сами собой. Она едва не бросилась из своего уголка на защиту напитка. Но увидела, что все заулыбались и подхватили: «Горько, горько!» Даже Наденька, которая и не выпивала, но тоже держала хрустальный бокал поднятым.
Владимир, поднимаясь, взял жену за обе руки, помог встать. …И тут Соня улетела. Она не впервые целовалась с графом, но с мужем — в первый раз, не считая церемонного поцелуя в часовне. И ей стало так хорошо, что захотелось немедленно бросить всё и бежать с милым куда угодно, лучше на необитаемый остров!
Но Зейнаб принесла ещё свадебный пирог, от которого надо было отщипнуть по кусочку. Чей кусочек будет больше, тот и будет командовать в семье. И Соня, и граф знали, кто у них будет командовать!.. Хотя большая рука военного оторвала от выпечки огромный кусок!
Потом были танцы и музыка. Наконец, гости отпили чаю и засобирались домой. Таточка подошла к Соне попрощаться, а та пригласила её в детскую, посмотреть, как спит Серёженька.
Графу, который разговаривал с мужчинами, только и осталось, что покорно выдохнуть через нос. Это сильнее его жены — любовь и забота о детях, общение с подругами. И это не значит, что его она не любит!
Полюбовавшись в детской на спокойно спящего Серёженьку, Софья обменялась с Татой понимающими взглядами и умилёнными улыбками.
— Владимир после того случая, когда остался один с Серёжей, его сразу принял и полюбил! — сказала Софья.
— Граф — хороший человек, и детей он любит. Сам ещё не знает, но любит! — ответила Тата. — Дай тебе Бог, Сонечка, родить ребёнка от любимого человека!
И Тата лукаво улыбнулась подружке. Соня ответила ей счастливой, мечтательной улыбкой, как тогда, в институте.
— И тебе, Таточка! Желаю тебе счастья!.. Мне тебя очень не хватает!
— И мне тебя, Соня!
Подружки обнялись. Тата спросила:
— Интересно, скоро ли будет бал?
— Как только поправится императрица. Ася всё ещё в Петербурге.
Дмитрий Александрович зашёл посмотреть на маленького графа Воронцова и остался доволен его видом.
— Обещаю вам наблюдать, как он развивается. Пока всё в норме. Не будем вам мешать, Софья! Спокойной ночи!
— Дмитрий… — с намекающей укоризной промолвила Тата.
— Ой, да что я говорю, графиня! — исправился её супруг. — Примите мои поздравления с знаменательным днём вашей жизни! Дай Бог вам здоровья и удачи! Пусть все беды останутся позади, а дальше пусть ждёт вас и вашу семью только хорошее!
— «Графиня-я…» — протянула Соня. — Для Вас, Дмитрий Александрович, я всегда Софья. Ваша супруга для меня как сестра. Считайте меня своей свояченицей!
— А графа — свояком! — засмеялся Зотов.
Неслышно отворилась дверь: граф тоже зашёл посмотреть на Серёжу. Он ни минуты не мог прожить без Софьи.
Впрочем, пора было провожать гостей. Тата пошла в библиотеку за детьми. Внизу Софья попрощалась с Наденькой и Бутовым, с Платоном и Авдотьей.
Зейнаб и Акулина убирали со стола.
Владимир был счастлив, что все, наконец, разошлись и он остался со своей возлюбленной наедине.
Соня всё ещё была в подвенечном наряде.
Граф повёл супругу в спальню. Там стояла новая кровать цвета слоновой кости: прежнюю Воронцов выбросил. В те три дня, когда он маялся холостым, он и поменял в спальне мебель. Кровать была застелена дорогим новым бельём.
Он закрыл дверь и хотел снять фату, в которую завернулась Софья. Фата была белая, как метель. Владимир откинул её и нашёл самое любимое на свете лицо. Жена его была прекрасна, как ангел! Он приблизил губы к её губам.
Софья думала: «Владимир! Мы вместе навсегда!» Последнее, что она увидела, было лицо Владимира, непривычно размягчённое. Больше ничего в мире для неё не существовало. Соня закрыла глаза и забылась в поцелуе.
Когда Софья сняла туфли, в одном из них обнаружила червонец.
— Что это?! — воскликнула она, вынимая его и показывая Владимиру.
Воронцов рассмеялся:
— Это Бутов! Или шафера положили! Подполковник Крылов хорошо знает обычаи! Молодой жене после венца в туфлю кладут золотую монетку, на счастье!
— Я не заметила! Когда он успел?
Владимир только довольно улыбался молча и смотрел на жену.
— Я и без того счастлива! Главное, что ты со мной! И Серёженька! — нежно говорила Софья.
Муж её обнимал и целовал, крепко прижимая к себе.
Сзади на платье невесты было специально пришито множество маленьких беленьких пуговок, которые надо было расстёгивать. Владимир занялся этим с явным наслаждением. Доставание любимой из коконов одежды он с юмором превратил в увлекательную для обоих игру…
Одежду складывал очень бережно и правильно, будто завтра придётся надевать то же самое. Когда и с него сорочка была снята, Сонечка изумилась:
— Владимир! У тебя свежие шрамы!
Хотел бы Воронцов перевести разговор на что-то другое!
— Софья, ну что ты, не стоит внимания! — Ему было неловко. — Я же солдат!
— Это тебя ранили в плену у душегубов? — Соня чуть не плакала уже. — А ты мне ничего не сказал!.. — Она внимательно рассматривала следы ранений. — И спереди, и сзади!
— Мне не больно! — он говорил правду, не врал для утешения. Прошло уже больше трёх месяцев.
Софья проводила бережно пальчиком по багровому рубцу. «Это ведь из-за меня Владимир чуть не погиб!» Ей хотелось поцеловать шрам, но она боялась смутить супруга ещё больше.
— Весь израненный муж мне достался!
Ему было щекотно. Пора было отвлечь юную жену.
— Не беспокойся, на мне всё как на собаке заживает! — уверял он с нежностью военного, лаская её.
Но Софья ещё не успокоилась.
— А жизней у тебя, как у кошки, девять! — отвечала она, скрывая страх за возлюбленного. — Ты сколько уже использовал?
Но Владимир больше не собирался терять ни мгновения.
— После посчитаем! — был ей ответ…
…