Грани будущего

Есть один старый обычай - в день коронации к королю можно обратиться с любой просьбой, и он не вправе отвергнуть ее. Слушая Мерлина, я возвращаюсь к этому снова и снова. Мысль, как назойливая мошка, звенит у меня в висках. - Если не сделать этого сейчас, то время будет упущено навсегда, - настаивает чародей. - Поговори с Артуром, Моргана. Поговори с Артуром, Моргана. Сделай что-нибудь, Моргана. Ты сумеешь его убедить, Моргана. Тебя он послушает, Моргана. Вам он не откажет, миледи. Вам всего-то словечко нужно сказать, миледи. - Боги, - раздраженно отзываюсь я, - это королевство уверовало в мое всемогущество? А почему не в то, что я знаю секрет бессмертия или вечной молодости? Мерлин моргает на мое негодование и пожимает плечами. - Наверное, у жителей этого королевства есть глаза и уши. - Мерлин, - медовым голосом говорю я, - ты напрасно пытаешься улестить меня, подчеркивая мою значимость. Артур прислушивается ко мне не чаще, чем к своим молочным братьям. Артур слушает себя... к счастью для всех нас. - Чаще, - упирается чародей. На нем новое добротное одеяние из плотной шерсти приглушенного винного цвета; это хороший цвет, при взгляде на него становится теплее. Золотые драконы Пендрагонов вышиты на рукавах. Мерлин выглядит старше и даже шире в плечах. Правда, он так и не отказался от своего шейного платка; я уже знаю, что под ним спрятан амулет - три бронзовых дракона со свитыми в кольца хвостами сплелись в кельтский трикветр. Он больше не личный слуга принца, но Артур еще не предложил ему новой должности. Пока чародей помогает королевскому лекарю. Помоги боги тем, кого он возьмется лечить!.. Я прищуриваюсь. - Почему бы тебе самому не пойти к Артуру, Мерлин? Не боишься, что я изложу твою просьбу совсем не так, как это сделал бы ты? Если бы словами можно было отравить, он бы умер на месте. - Ты этого не сделаешь, - чародей чуть бледнеет. - Это и тебя касается тоже! Я отвечаю ему ледяной улыбкой и отворачиваюсь к окну. Снег наконец-то перестал; темные тяжелые тучи оттягивает к северу, и метельщики спешно расчищают мостовые для коронационного шествия, а кровельщики сбрасывают снег с крыш. Расшитые алой нитью рукава моего плаща кажутся черными поверх слепящей снежной белизны. - Когда я умирала от страха и отвращения к себе, - начинаю почти равнодушно, - никто не сказал мне доброго слова. Кроме него мне ничего не было нужно, но вы все прошли мимо. А когда я совершила ошибку - страшную, но одну-единственную ошибку за всю свою жизнь! - вы набросились на меня, как на бешеную собаку, как будто только и ждали, когда я оступлюсь, чтобы столкнуть меня в пропасть. - Я сожалею, - искренне отвечает Мерлин. - Я тоже, - усмехаюсь и слышу, что мой голос начинает звенеть, как медный щит после удара меча, хотя я говорю негромко. - Я - леди Моргана Корнуэлльская. Три сотни лет кровь моего рода закаляли морские бури, разбивая о камни наши корабли, пока мы не научились строить крепче крепкого. Хорошенько запомни это! Я разворачиваюсь лицом к чародею. Некоторое время мы меряем друг друга взглядами, и я чувствую, как в нем бродит, как в котле над огнем, взбудораженная магия, похожая на отчаянную силу поднятого зверя. Точно также клокочет моя, грохотом отдаваясь в висках. Я сжимаю руку в кулак, и тяжелое герцогское кольцо моего отца впивается мне в пальцы, отрезвляя. "Помни, кто ты есть, дитя, никогда не забывай!" Я - леди Моргана Корнуэлльская, я не могу отвернуться от тех, кто нуждается в моей помощи. Сколько среди них девочек, умирающих от страха перед самими собой? Мы с Мерлином не просто связаны общим даром - мы заключили договор; неважно, что каждый из нас думает о другом, мы условились честно исполнять свои обязательства. Я намерена исполнять их честно. - И все-таки я дам тебе один совет, Мерлин.   День коронации выдался солнечным и ясным, хотя морозным. От ворот нижнего города до высоких серединных башен Камелот расцвел алым и золотым, и золото и снег сверкают так, что больно смотреть и в глазах выступают слезы. Что же, это прекрасная возможность для бардов слагать восторженные песни о том, как в день коронации Артура все жители его королевства плакали от счастья! Колокольный звон в башнях не утихает с утра - ровно до того момента, когда Артур в белых церемониальных одеждах ступает на разостланный ковер. По обычаю и являя смирение перед волей народа и богов, к алтарю в тронном зале он должен пройти босой и с непокрытой головой - хотя в Камелоте, где Утер смешал языческую веру прошлого с христианской, пустившей корни на острове благодаря римлянам, трудно понять, перед какими именно богами проявляет новый король свою кротость. Я невольно ежусь, глядя на то, как Артур величаво шествует между рядами затаивших дыхание придворных - этот огромный высокий зал, своды которого по вечерам теряются в сумраке, невозможно протопить, даже если стащить сюда все печи замка и поддерживать в них огонь дюжину дней. После церемонии королю на плечи накинут подбитую горностаем мантию, и верхом он отправится объезжать город... Артур нарушил традиции только в одном: вместо белого коня приказал оседлать Арго. В торжественной звенящей тишине Артур повторяет слова королевской клятвы вслед за сэром Гальфридом Монмутским, уверенный голос разносится по всему залу. »Быть опорой стране и престолу, защищать обездоленных и не творить зла». И когда на его голову наконец-то опускается корона, я осмеливаюсь дышать и подхватываю общий ликующий крик: - Долгих лет королю!.. В сопровождении свиты Артур направляется к выходу, но в двух шагах, когда стражники уже положили руки на тяжелые кованые ручки, чтобы распахнуть двери перед новым королем и дать подданным взглянуть на него, Мерлин вдруг выступает из толпы и опускается на колено перед Артуром. - Согласно обычаю, - начинает чародей; голос у него тонкий и срывающийся от волнения. - Согласно обычаю, мой король, я обращаюсь к тебе с просьбой. Артур чуть заметно улыбается уголками губ и косится на меня. Конечно, кто еще мог бы подсказать! - О чем просьба? - О милосердии, мой король. Милосердии на твоей земле - для себя и таких, как я. - Как ты? - Для тех, кто владеет магией. Одно мгновение - и рыцари, еще помнящие железную выучку Утера, с обнаженными мечами бросаются вперед. - Стоять! - во все горло рявкает Артур - и они замирают, как от удара хлыста. Неумело рыча, поднимается на лапы Братир, Кэй и Бедивер, как по команде, вырастают по обе стороны от короля, боком к нему продвигаются оркнейцы. - Никто из вас не смеет проливать кровь здесь и сейчас. Он обращается к Мерлину, и я улавливаю недовольство Артура. Слишком рано - но когда же еще? - Магия под запретом в этом королевстве, Мерлин, - напоминает король. - Я знаю, - чародей выпрямляется, прямой, тонкий и бледный, как снег по ту сторону высоких дверей. - Знаю. Но мой народ угасает, сир, и магия покидает эти берега - с запретами и без них. Удар, нанесенный по нам в прошлое царствование, слишком силен, мы никогда от него не оправимся. Из детей моего народа и трети не наберется таких, кому в наследство перешел бы дар родителей. И я прошу, - он сглатывает, жмурится и смотрит Артуру в глаза, - я прошу позволить оставшимся в живых хотя бы умереть в покое. Мое сердце колотится так, что я удивляюсь, почему не слышит никто, кроме меня. Тишина, как гранитная плита, опускается на нас сверху. Шепот прокатывается по толпе тяжелой волной, разбивается о каменные стены. Наконец Артур кивает. - Твоя просьба услышана. - А когда я узнаю ответ? - Когда я разберусь с саксами. До того времени ты под моей защитой.   Мы остаемся наедине поздней ночью, изнуренные бесконечным днем, и наконец-то можем поесть - Гвинет догадалась, что у нас не будет такой возможности, и оставила поднос с едой на столе - и поговорить. Мне, впрочем, даже крошка не лезет в горло, а Артур, прожевав кусок соленого мяса, кривится, словно хлебнул кислого. - Мерлин так вовремя со своим признанием! Не отвечая, я усаживаюсь перед зеркалом, стираю краску с глаз. Мерлину нечего делать в нашей спальне, так что не о чем говорить. Артур молча смотрит, как я вынимаю костяные гребни и расплетаю волосы, которые Гвинет и ее дочки укладывали добрых два часа. - Почему я должен это решать? - так и не дождавшись ответа, ворчит он, раздевается и забирается в кровать. - Нет, почему я сейчас должен это решать? - Потому что ты король? Артуру нечем крыть, и он только громко хмыкает в ответ. - Не ной, Драконья голова, - я усаживаюсь за его спиной, чтобы размять ему затылок и шею. И только прикоснувшись к нему, ощущаю, как дико он устал за сегодняшний день. Мой бедный возлюбленный. Ты вовсе не так хотел стать королем и уж точно не думал, что начнешь войну на следующий день? Я замираю от этой мысли - должно быть, надолго, потому что Артур ворочается и внимательно смотрит на меня. - Чего ты? - Возьми меня с собой. - Морриган, - вздыхает он, - не проси у меня невозможного, и я никогда не попрошу невозможного у тебя. Договорились? Стараясь не поддаваться бездонному разочарованию, я зарываюсь носом в его волосы. У меня еще будет время погоревать о новой разлуке, а сейчас я зажмуриваюсь и киваю. - Славно. Мы молчим, пока он не дотягивается до моего бедра и слегка тормошит. - Я никогда не думал об этом, - произносит вполголоса, - а теперь вдруг пришло в голову, сколько на самом деле таких, как ты или Мерлин? - О чем ты? Он разворачивается ко мне и приподнимается на локоть. - Раньше я думал - как же много в Логрисе людей, использующих магию, а сколько их должно быть по всей Британии! - в его голосе звучит отчетливое сомнение. Артур нашаривает мою руку поверх одеяла и крепко сжимает. - Я не знаю толком, что умеет Мерлин, кроме болтовни с драконами, но я видел, что умеешь ты, и не думаю, что такая сила действительно досталась каждому из тех бедняг, которых мой отец сжег на дворцовой площади. - Скорее всего, большинство из них были просто умелыми знахарями, - вполголоса отвечаю я. - Хорошо знакомыми с тайнами природы. Если у соседа вдруг умерла свинья, наевшись гнилых овощей, кого он станет винить? - Они должны ненавидеть меня, - спокойно говорит Артур и прикрывает глаза. - Для них я сын убийцы. Несчастный отец! Ты постигаешь правду, вся тяжесть которой ложится на твои плечи, а жалеешь о том, кто сделал ее такой тяжелой. Я задуваю свечи, укладываюсь в постель и подношу руку Артура к губам. Мне нравится лежать рядом с ним в темноте и делить чувства и мысли. - Ты можешь дать им... нам надежду. Мне дать. Ты уже дал ее сегодня. - Похоже, я попался! - с иронией отвечает он. - Ты родился бесстрашным, Артур, - говорю шепотом, - и не знаешь, каково жить в страхе и во что страх может превратить тебя. Что он может сотворить твоими руками. Я чувствую прикосновение его губ к моему лбу. - Ладно, - говорит он устало, - я решу это и все остальное после того, как вышвырну саксов с этого острова обратно на материк. Давай спать.