***
Вспоминалось плохо, да и скудна жизнь была на события. Отец с самого детства говорил ему, что он не такой. "Ты глупый, а еще медленный! За какие грехи Аллах послал мне тебя?" — часто ругался он по вечерам. Глупость и заторможенность Абдулы подтвердилась и при знакомстве с другими мальчишками — очень скоро он стал изгоем и объектом всеобщих насмешек. Даже внешность выделяла его из толпы — высокий лоб и скошенный подбородок делали её почти карикатурной. Собрав множество камушков всякого размера, он мог проводить часы, выстраивая их в ряд по величине, что тоже не преминуло сказаться на мнении окружающих на нем. Абдулу стали считать сумасшедшим. В конечном итоге отец сунул ему Коран и приказал читать его, запретив выходить из дома. "А когда прочтешь последнюю страницу, начинай читай заново", — велел он. Спустя пять лет отца убили, и мать выставила Абдулу на улицу, объяснив, что не может больше его содержать. Абдула сначала обрадовался, что больше может не читать Коран, потом расстроился, когда осознал, что кормить его теперь тоже не будут. Так и сидел он, побираясь у мечетей, пока не встретил наставника. В тот день солнце светило ярко, на небе ни облачка (облако в Сомали в марте, хах!). Опустив голову, Абдула сидел с другими нищими, вперив взгляд в пустую жестянку, изредка посматривая на величественную тень мечети, да на хаотично сплетающиеся тени людей, спешащих мимо. Сложно было сказать, о чем он в тот момент думал. Сам Абдула знал, что взаправду он думает редко, большую часть времени голова пуста, как та самая жестянка для подаяний. Одна из бесчисленных теней остановилась подле него. Абдула поднял голову, но солнце не давало разглядеть незнакомца. Абдула смог заметить только драный, в прорехах, плащ. — Во имя Аллаха, прошу милосердия, — зашевелились сухие губы Абдулы. — Так и сидишь здесь, надеясь на щедрость судьбы? — голос незнакомца звучал зычно; солнце выбивалось из-за плеч, очерчивая худощавую фигуру. — Мне сказали, я слишком глуп для того, чтобы жить иначе, — объяснил Абдула, щурясь. — А Аллах? Что он сказал? — заинтересовавшись, незнакомец сел рядом. Абдула наконец-то смог разглядеть широкий нос, покатый, изборождённый морщинами лоб, и отвисающую нижнюю губу, из-под которой виднелись чуть крупноватые клыки. — Ничего, — пожал плечами Абдула. — Его устами говорят праведные люди, а они мне это и сказали. Человек наклонился к уху нищего. — Тебе следует оставить бога, который лжёт своей пастве, — шепнул он. Скажи он подобное кому другому, его тут же ждала расправа на месте. Но Абдула призадумался. Незнакомец каждым предложением открывал ему новые горизонты; говорил такое, чего он доселе не слышал ни от кого. — А что я получу взамен? Кому я буду молиться? — нахмурившись, произнес Абдула. — Да хоть леопарду, — небрежно ответил человек, почёсывая руку. Откинув голову назад, Абдула засмеялся. Он хохотал так безудержно, что на них оборачивались. Закончив колотить ладонью по асфальту, нищий вытер слёзы и сказал невозмутимому незнакомцу: — Но ведь это просто большая кошка. Она даже не бог. — О-о-о-о-о, это не просто кошка. Это самая хитрая кошка. Тех, кого может, она берёт силой, от тех, кто сильнее, прячется. Кого может — догоняет, кого не может догнать — подстерегает. Если её гонят — она уходит в лучшие края, а будучи смертельно раненой, всегда нападёт. А еще она одна, ей никто не нужен. Подумай только — это идеальный выбор для тех, кого отвергают люди. Абдула попытался подумать над этим. Не вышло. — Но разве оттого, что я молюсь ей, я стану такой как она? Если я буду молиться Аллаху и не совершать грехов, я попаду за это в рай, — Абдула всматривался в глаза собеседника. Ярко-зелёные, они и впрямь чем-то походили на глаза леопарда. Человек заёрзал по земле, устраиваясь поудобнее. Распрямив ноги, он промолвил: — Мой бог честнее. Он никогда тебе не отзовется, и не будет манить посмертием. У него нет заповедей, нет защиты... Всё, что он делает — делится с тобой силой, чтобы ты мог потратить её по своему разумению. — Силой? — не понял Абдула. — Ты можешь стать леопардом, если захочешь, — тихо-тихо пояснил собеседник, незаметно для прочих показывая из-под плаща когтистую лапу. Абдула молчал. Он чувствовал, что в его жизни начинаются перемены, и это чувство, будто солёная, плотная морская вода, подхватило его и понесло куда-то за горизонт. К неизвестности. — Сказано было достаточно. Если хочешь быть с ними, — собеседник простёр руку к мечети, — оставайся сидеть здесь. Если хочешь новой, более достойной судьбы — следуй за мной. Кряхтя, человек распрямился и пошел восвояси. На этот раз Абдула не стал долго думать. Не оглядываясь, он встал, пнул в сторону жестянку, и поспешил за незнакомцем. Так началось ученичество Абдулы. Пять сезонов дождей Абдула учился быть оборотнем, постигая философию свободы. Ночами он внимал учителю, днём... А вот солнце узрело большие перемены в жизни Абдулы. Оказалось, у него достаточно мозгов, чтобы стоять у печи и продавать хлеб; так он стал учеником пекаря, державшего небольшую частную пекарню. И хотя пекарь собирался оставить печь сыновьям, чего и не скрывал, Абдула не унывал — теперь он понимал, что в жизни много троп, и он всегда может выбрать, с чем связать жизнь. Спал он по-прежнему на улице, все деньги относил учителю по его требованию, но зато не голодал. Еду учитель не брал — говорил, леопарду всегда есть чем поживиться в саванне. Абдула знал, что он не единственный его ученик, но других он никогда не видел — наставник был против. Ещё благодаря учителю Абдула научился мечтать. До этого его внутренний глаз стягивало бельмо, и он был заперт в клетке настоящего, но волею могучего Бога-леопарда он разрушил оковы, сорвал бельмо и стал размышлять о будущем, явственно представляя себе следующий день, иногда даже несколько... Скоро, совсем скоро наставник должен был показать ему, как воссоединиться сущностью нового бога, став человеком-леопардом...***
Но на побережье Африки пришла война, учитель, как образцовый леопард-одиночка, скрылся где-то на просторах саванны, а дар Абдулы заглядывать в завтрашний день куда-то пропал. Как Абдула не силился, сидя на обочине, представить себе, что будет завтра, его попытки натыкались на тьму. Абдула пытался стать леопардом, но руки не желали превращаться в лапы, а тело обрастать шерстью. "Посижу до ночи, потом попробую снова" — принял решение оборотень. После полудня поток машин стал сильнее — много кто спешил прочь из города, страшась мести американцев, особенно теперь, когда они стали безнаказанными, растоптав красного гиганта. Абдула не знал, кто этот красный гигант, но, судя по подслушанным на рынке разговорам, по размерам он был больше мечети, и мог в одиночку побить многих. Абдула принялся рисовать линии на дорожной пыли, стремясь набросать гиганта, как в это мгновение его уединение нарушили. Женщина, старая, с обломками зубов, опираясь на суковатую палку, с трудом подошла к Абдуле. — Мои внуки выкинули меня из машины, сказав, что вместо меня могут взять еще одну овцу. Сказали, что я была нужна, потому что не было денег на служанку, — вытирая мелкие слезы разбухшими в суставах пальцами, выдавила она из искривленного мукой рта. — Я собираюсь вернуться к мечети и умереть. Абдула внимательно осмотрел ее. Не сок, конечно, но что поделать. Учитель говорил: "Ты должен использовать случай для своей выгоды. Леопард — ночной хищник, но, если есть шанс, он убивает днем". — Лучше пойдем со мной, — хриплым от долгого молчания голоса проговорил он, неясно махнув рукой вглубь саванны. — Там у меня есть друзья, они будут рады приютить нас, а пока держи, — дабы развеять все сомнения, Абдула вытащил ломоть хлеба. — Еще мягкий, как раз для твоих зубов, — добавил с улыбкой он. Старуха была рада любому человеческому обращению, и без сомнений пошла за добрым молодым человеком. Сначала кустарник скрыл за собою дорогу, потом пропали звуки машин. Пустынна была долина — все пастбища согнали в страхе перед будущим нашествием. Абдула шел, сам удивляясь ниоткуда взявшимся силам, внутренне трепеща. Они шли довольно долго, час или даже больше. Абдула старался держать максимально высокий темп, смотря, как постепенно удлиняется его тень. Наконец старуха выдохлась. — Давай отдохнем чуть-чуть во имя Аллаха, ноги не идут, — взмолилась она. Для Абдулы это был знак. Выхватив палку из рук старухи, он размахнулся и ударил ею по виску. Раздался хруст, старуха кулем свалилась на землю. Абдула улыбнулся — его небесному хищнику это должно понравиться. У него был с собой только небольшой, в пол-ладони, ножик. Ни спичек, ни огнива, ничего. Но его это не смущало — с учителем он частенько ел сырое мясо. Но, увы, не такое старое — у Абдулы не вышло прожевать и кусочка, как он не старался. "Верно сказали ее внуки, что вся польза от нее только в уборке" — подумал он. В итоге он выпил всю кровь, какую смог, и продолжил путь. Люди не тянули Абдулу — учитель показал ему, насколько они отличаются от него. Поэтому он пошел в противоположную сторону — без цели, без желания, без всего, впав в свое обычное состояния безразличия наподобие транса. Так продолжалось до тех пор, пока вокруг не стали появляться иссушенные деревья с шапками редких листьев наверху, и солнце не спрятало половину тела за горизонт, из бледного став насыщенно-желтым и очень приятным. Именно тогда сбоку что-то сначала мелькнуло, потом ударило, жаркое дыхание ощутилось у горла, шею пронзила боль - ненадолго... "О, наверное, мой бог решил забрать меня" — успел подумать Абдула перед тем, как окунуться в тьму. А леопард, перестав душить добычу, на краткий миг взглянул на тело. Можно было заметить, что у него чуть-чуть отвисает нижняя губа. Словно отмахнувшись от чего-то, леопард принялся поглощать добычу. После того, как большая часть будет съедена, он затащит ее на дерево, чтобы спрятать от других хищников. Правда, других хищников здесь и не было — слишком близко к черте города. Ну да, впрочем, откуда ему это знать? Инстинкты-с...