Сокровище

Это было... обыкновенно. Буднично. Стив даже не думал, что такое возможно. Особенно после всего, что произошло. Это могла быть вонючая подворотня с разводами то ли торопливых граффити, то ли крови на шершавых стенах. Заброшенный карьер, глухая ночь, тусклый блеск фар на отполированных зубьях ковша покосившегося набок бульдозера. Рассвет, хмуро высвечивающий опоры моста. Людная улица, несколько трупов и разбитых автомобилей, вой сирен. В общем, что угодно, одинаково жуткое и опасное. Как сам Зимний солдат — Стив запретил себе недооценивать его. Это было сложно — думать так о Баки — но Стив справился. Однако это был бар. Не забегаловка: хороший, немного старомодный бар, место отдыха мужчин средних лет и со средним достатком и отлично выглядящих женщин. Длинная стойка, вереницы бутылок, пара плоских тв, бильярд, разноголосый гомон вокруг. Сутулый парень в теплой куртке сидел у стойки, не пил, только вращал пальцами правой руки маленький стакан с янтарным пивом, а левую держал в кармане. И Стив не смог бы не узнать его, минуй даже не семьдесят лет, а сто семьдесят. Теперь, когда он знал, что Баки жив, это было легко. Теперь его было можно узнавать в толпе. Он подошел, взгромоздился на стул рядом с одиноким посетителем, для приличия заказал виски, но не выпил ни глотка. Баки лишь искоса глянул на него. Лениво поднес свой стакан к губам. Сказал низко, чуть посмеиваясь в поднятый воротник куртки: — Ты ожидал, что я жду тебя раненый, голодный и в подворотне? Попал в точку. Стив тоже усмехнулся и опустил глаза. — Ты выглядишь отлично для беглеца. — Как и ты. Баки и впрямь выглядел отлично для беглеца. Под курткой была новая рубашка, из-под которой виднелся чистый ворот футболки. Он явно побрился с утра и мылся не позже вчерашнего вечера. Волосы были подстрижены вполне опрятно. Он выглядел, как решивший культурно отдохнуть дальнобойщик. Или как охранник супермаркета, может быть. Ничего от смертоносного призрака. Ни намека на оружие... Стив тоже пришел безоружный, никого о своей находке не оповестив. Не потому, что Баки так сказал. Просто это было важно. Верить Баки. Довериться ему. Баки тоже рассматривал Стива, неторопливо глотая выпивку. Глаза у него были усталые и лукавые, с веером морщинок в уголках. — Я не впервые под прикрытием, — сказал он с легкой, почти незаметной толикой самодовольства. — К тому же, я действительно нашел неплохую работу... Стив моргнул: — Какую же? — Нет, не машины разгружаю, — улыбка Баки стала шире, и он пару раз согнул и разогнул в кармане металлические пальцы — Стив машинально отметил это движение. — Переводы. Восемь языков, хотя я и не могу вспомнить, как их учил. Об этом не пишут в отчетах. — Вот это да. — Интернет. Полная анонимность. Бездна информации. Удобно, — он присмотрелся к вытянувшемуся лицу Стива. — Бьюсь об заклад, ты и не подумал использовать сеть таким образом. Поиск, но не прибыль... — Ты... что-нибудь... — начал Стив. Баки повращал большим пальцем опустевший стакан. — Кое-что. Но уже не могу точно сказать, что из этого реальные вспышки воспоминаний, а что — ложная память, или как это называют сейчас серьезные спецы? Парамнезия, вроде? Скажем, я определенно сначала узнал на опыте, что долгое время находиться без препаратов и криозаморозки — это не смерти подобно, организм перестраивается очень быстро и все идет на лад... А потом уже вроде бы вспомнил, — он пару раз сжал в воздухе указательный и средний пальцы, изображая кавычки, — что мне что-то подобное говорил в Базеле один эскулап. Короче... — Баки потер щеку и висок костяшками кулака, — я под завязку накачан информацией о себе... о тебе... о стратегическом научном резерве, Щите, о прочих инициативах за семьдесят лет. У меня от зубов отлетает история локальных конфликтов и крупных войн. Но ничто из этого не мое воспоминание. Я просто знаю. Знаю, но не помню. Стив много раз прокручивал в голове все возможные варианты этого разговора. Находил убедительные аргументы. Делал что-то психологически обоснованное, правильное, не зря же его так рьяно натаскивал Сэм. Но все приемы работы с травмированными военными вылетели у него из головы, а может быть, он сам послал их к черту. Его рука очень удобно и просто накрыла сжатую в кулак кисть Баки и заставила ее распрямиться на полированной столешнице. Баки напрягся, но не вздрогнул. И не вытащил металлическую руку из кармана. Он чуть наклонил голову, так что длинные прядки закрыли лицо. И сказал со смешком: — Нет, Стив, не выйдет чудесного исцеления из сказочек студии Диснея. Никакого «дружба — это магия». Будь я в другом настроении, я бы тебя разыграл, но что-то не хочется... — И не надо. Я бы не оценил, — сказал Стив, не обращая внимания на тон Баки. Руку тот не убирал, и Стив продолжал успокаивающе ее гладить. Баки лгал насчет источника своих заработков — или очень сильно недоговаривал. У него были сбитые костяшки, мозоли, и кожа обветренная, сухая. — Я почему-то не сомневался, — он хмыкнул и сменил позу, рассевшись за стойкой не напряженно, а вальяжно, как будто это был не неудобный барный табурет, а мягкое кресло. — Даже музей ничего не дал. Ты, кстати, был на экспозиции? — Разумеется, был. — И тебя не стошнило? — Господи, нет. Почему? — Действительно... Не знаю. Все это — какие-то сентиментальные патриотические выдумки. Для обывателей еще сойдет. Но если знаешь об этом чуть больше, чем выпускник колледжа, делается невыносимо. Стив сжал его ладонь крепко, так, что захоти он, не вырвался бы. И в первый раз за долгие месяцы назвал Зимнего солдата по имени. — Бак, — сказал он. — Ты сейчас сильно темнишь, Баки. Мой друг Баки Барнс говорил бы так, помни он войну на самом деле. Приди он на какую-нибудь встречу с ветеранами в младшей школе, начитайся трогательных текстов под старыми фотографиями... Баки Барнс курил бы потом за школьным забором и ворчал, что ни черта они не понимают, то есть и хорошо, что не понимают, правильно, но все-таки было-то по-другому. Ты говоришь, что ты ничего не помнишь. Но тебя зацепило за живое там, в музее. — Не удивительно, в общем-то, — Баки на пробу подергал рукой и успокоился. — Не боишься, что я нестабилен и могу все тут разнести? — Ничего я не боюсь. — О... — Баки посмотрел вниз, на их сцепленные руки. Мягко перевернул свою ладонью вверх и осторожно, будто не зная, что из этого может выйти, переплел их пальцы. Стив вздрогнул, это могли даже заметить со стороны, если бы кто-то присматривался к парочке обыкновенных, разве что довольно-таки рослых парней у стойки. — Ты что-то вспомнил? — напряженно, почти робко спросил Стив. — Ведь было что-то, да? — Да. В музее. Да, черт возьми, — Баки осклабился, показал Стиву зубы, а потом уронил голову и потряс волосами, будто стараясь привести самого себя в чувство. — Одно маленькое воспоминание. Яркое, как молния. Как вспышка. И все, на долгие сраные месяцы только это... — Что-то... бытовое? Несущественное? — попробовал угадать Стив. — Несущественнее некуда, — Баки внезапно рассмеялся. — Знаешь, что? Заглянем ко мне. Это недалеко. Я покажу тебе, как обжился, а заодно расскажу про это... несущественное. И ты, Стивен Роджерс, скажешь мне: не чертов ли бред все это. Он взял Стива под руку и почти выволок из бара, бросив тускло блеснувшими металлическими пальцами на стол сложенную вчетверо банкноту. *** Обжился он действительно неплохо. Это была небольшая квартира-студия, очень прилично меблированная, с плотно занавешенными окнами, светлая от множества точечных светильников на потолке. Стильная. Вот, пожалуй, наиболее точное определение. Стив оглядывался почти недоуменно. В квартире было все: телевизор, отличный компьютер, еще какие-то полезные девайсы. Небольшой беспорядок в спальной зоне за полупрозрачной перегородкой, а в остальном очень чисто. Никакого оружия. Ничего старомодного. Это было жилище вполне современного парня из среднего класса, у квартиры даже было свое лицо... Ее обстановка что-то, наверное, говорила о жильце, только вот Баки она не принадлежала. Не тому Баки, которого знал Стив. Не тому, с которым он полтора часа разговаривал в баре. — Хэй, удивлен? — Баки пощелкал пальцами у него перед лицом. — Работа под прикрытием, не забывай. Это уже мне под кожу въелось. Никакой индивидуальности, если планируешь остановиться дольше, чем на сутки. Или полное соответствие легенде. У меня второе, хотя сегодня я вырядился просто в соответствии с твоими ожиданиями. Он быстро подошел к гардеробу и распахнул одну створку, демонстрируя свои шмотки. Много модных шмоток, обуви и шарфов. — Действительно впечатляет, — сказал Стив. Он чувствовал себя неловко, напускная веселость Баки не помогала расслабиться. Он не понимал ее причины. И начинал нервничать. — Хочешь узнать, зачем я тебя сюда притащил? — спросил Баки, плюхаясь на кровать. Естественно, Стив хотел. Он кивнул с облегчением, а Баки тем временем соскользнул на пол и закопошился в ящике под покрывалом своей обширной постели. От вида этой гигантской кровати Стиву делалось неловко. И он даже думать не хотел, почему. Баки вряд ли трахался с кем-то здесь... Он был осторожным, почти неуловимым киллером и шпионом, засекреченным призраком. С ним многое делали в застенках Гидры... Он не должен был водить к себе девчонок, как обычный человек. Ну разве что ради соблюдения своей легенды. Легенда. Это было слово из лексикона агента Романовой. И оно неуловимо Стиву не нравилось. — Я думаю, — глухо сказал тем временем Баки, уже не шаря в ящике с бельем, но и не доставая ничего оттуда, — что это какое-то очередное ложное воспоминание. Мне нужно просто в этом убедиться. Для собственного спокойствия. Смотри, Роджерс. Ты ведь не помнишь эту вещь? На его ладонях лежало что-то сложенное треугольником, синее, с белыми звездами, с полосками красного. Вроде бы футболка, а вроде бы и нет. Форма, может быть... Но форма в сложенном виде выглядела бы совсем по-другому... Стив медленно коснулся ткани и замер. Это был шелк, нежный, гладкий и прохладный, немного обветшавший от старости, и все же еще вполне крепкий. Сейчас (он запомнил ощущение на похоронах Фьюри) флаги делали из совсем другой материи, с большим количеством синтетики, а этот был из натуральных волокон, и он нагревался под ладонью, а не холодил. И Стив отлично помнил, каково было чувствовать эту ткань спиной... Хотя, разумеется, это не мог быть тот самый флаг. Тот попросту не должен был сохраниться. — Ну? — спросил Баки с застывшей улыбкой. Кожа на его скулах выглядела натянутой от этой гримасы. Он, заставляя себя расслабиться, откинул голову назад и снова тряхнул волосами. — Ничего не было, ведь так? — Ты взял это, — Стив не смог сказать «стянул», — из музея? — Да. Кое-кто уже позаимствовал оттуда костюм, так что мне нечего было стесняться... — В качестве..? — Сувенира, ну да, — с облегчением выдохнул Баки. И вдруг глянул на Стива с выражением чуть ли не суеверного ужаса. — Так это... не парамнезия? — Ну... смотря о чем ты... — осторожно начал Стив, чувствуя, что слова даются ему с ощутимым трудом, а горло стало шершавым, как наждак. Не то, чтобы он стеснялся их тогдашних отношений. Просто рассказывать о них человеку, который ничего о них не помнил и помнить не мог, который прекрасно без этих отношений обходился, было нелегко. Следовало получше построить фразу... Может быть, начать издалека... С того, что они просто очень хорошо знали друг друга. Лучше, чем кого бы то ни было. И были рядом гораздо дольше, чем обычно бывает у парней, которые дружат с самого детства. Детская дружба ведь проходит, а у Стива и у его Баки она просто превратилась в нечто другое, выкристаллизовалась, как соляной раствор, отлилась из металла... И это настолько естественно соединилось с желанием, что задавать себе вопрос «нормально ли это» Стив стал намного позже. Он вообще был тогда до ужаса наивным, а Баки ни в чем его не разубеждал. И так осторожно, ласково развеивал заблуждения Стива, что вся опасность их тогдашних отношений начала доходить только после пробуждения. И вот тогда-то ему захотелось выть и биться головой о стену в тренировочном зале, но он, конечно же, только уничтожал запасы боксерских снарядов Щита. Потому что ничего изменить уже было нельзя. Или можно? Теперь-то можно? — Я о том, — выплюнул Баки с грубоватым уличным выговором, — трахались мы на этом полотнище или нет? Это все, что я смог вспомнить, и, честно говоря, мне кажется, это какая-то сексуальная фантазия... Не мог же я... — Трахнуть национальное достояние своей страны на ее знамени? — Точно, — неловко пошевелился Баки. Все это время он сидел на корточках у своей кровати, смотрел на Стива снизу вверх и не двигался. Так что, наверное, у него затекла шея. У сверхлюдей шея затекала точно так же, как и у всех остальных, если в Гидре не придумали чего-нибудь и от этого, чтобы их убийца мог подольше сидеть в засаде. Стив опустился на пол рядом с ним. Он смотрел в прозрачные светлые глаза Баки. Любимые глаза. И сказал так твердо и спокойно, как мог: — Это не ложное воспоминание, мы действительно встретили артистов, с которыми я выступал одно время, в ноябре сорок четвертого. Мы забрались на склад, где они разместили реквизит... за сувениром. — Не продолжай, — остановил его Баки. Коснулся щеки Стива — ощутимо горячей, особенно по контрасту с его холодными пальцами. — Ты краснеешь, как школьник... — Я всегда краснею, как школьник, когда приходится... говорить. — А когда приходится действовать? — с любопытством спросил Баки. И, не дожидаясь ответа, потерся о плечо Стива до боли знакомым кошачьим движением. — Ты меня не помнишь, — запротестовал Стив почти в панике, и Баки посмотрел ему в лицо чуть насмешливо и чуть печально: — Но я знаю тебя. Я не помню, может быть, не вспомню никогда, но знаю до мельчайших подробностей. Это, конечно, не то чудо, которого ты ждал, но плевать мне на чудеса... Я же говорил, что сказочки Диснея — не про меня. Но, — он приблизил лицо так, что Стив почувствовал теплое дыхание на своих губах, — я захотел тебя, еще когда ты был моей целью. Ужасно непрофессионально. И он сморщил нос, довольный этой фразой. Стив решил, что говорить тут нечего, он все равно не смог бы завернуть так, как Баки. Он просто обхватил его голову ладонями и поцеловал Баки в губы, а тот ответил так яростно и с такой готовностью, что у Стива на мгновение перед глазами пошла цветастая рябь. *** — Только не койка, — торопливо и как-то отчаянно говорил Баки, стаскивая с себя рубашку и футболку. Стив помогал ему, обхватив коленями. Возился с ремнем джинсов. — Она слишком мягкая, спать еще ничего, но заниматься этим... — Молчи, — Стив привлек его к себе, обхватив так, чтобы затылок Баки лег на предплечье. Коснулся линии шрамов у кромки металла, рука сама потянулась. Баки закусил губы и передернул его ладонь ниже, себе на грудь. — Больно? — спросил Стив без голоса. — Нет, но незачем... У меня много других интересных мест, — он хмыкнул и легко поднялся, сбрасывая джинсы, как звери отряхивают воду с лап. Стив последовал его примеру. — Если ты так хорошо меня знал, — продолжал Баки, забираясь ладонью Стиву в трусы, — значит, знал, что именно мне нравится... Он рывком притянул Стива к себе вплотную. — Точно. Если твои вкусы не изменились, — и Стив сел на корточки у его ног, плотно прижав ладони к горячим бокам Баки. Тот шумно вздохнул: — Да... Его член был еще мягким, но от прикосновений губ отвердел и приподнялся. И Стив сам едва не получил... озарение, вот же идиотское название для военного проекта... когда распробовал вкус. Это было почти невозможное, давно забытое ощущение. И Стив с ужасом понял, что вот-вот расплачется, хотя это был совершенно неподходящий момент... Отчаянно неподходящий. Рыдать от облегчения с членом любовника во рту — вот еще новости, так что Стив просто впустил Баки поглубже и принялся обсасывать его, помогая себе рукой. На его затылок легла очень тяжелая и очень холодная металлическая кисть Баки. Пальцы собрали волосы в горсть. Это тоже было до боли знакомое ощущение. Даже странно, что оно казалось таким знакомым. Стив почувствовал, что Баки смотрит на него, и сам ненадолго поднял голову, продолжая двигать по стволу члена рукой. Баки глядел с нежностью. Он любовался Стивом, рассматривал его сосредоточенное лицо, не выпуская волос из пальцев. А потом сказал: — Я расстелю его. И быстро, ловко развернул и расправил на полу линялое, старое полотнище. — Он не выдержит этого во второй раз, — сказал Стив с интонациями пьяного. Баки за руку потянул его на пол: — Он выдержит. В этом было что-то от ритуала. Может, Баки и не верил в чудеса, но он не мог не признать, что это был не просто секс. Что-то большее. Они целовались, менялись местами, пытаясь выбрать, как им больше нравится, но в итоге все получилось так же, как той холодной слякотной ноябрьской ночью: Стив лежал на спине, обнимая Баки ногами, изредка пытаясь коснуться пола кончиками пальцев. Баки низко наклонялся над ним, сбивчиво, загнанно дышал. Волосы мели по его лицу, он то и дело отпускал предплечье Стива, чтобы их убрать. Чертыхался, потому что прядки лезли в рот, липли к губам. Облизывался. Произносил вполголоса то что-то непристойное, то имя Стива, иногда соединяя это в одно бессвязное предложение. А Стив подмахивал ему, крепко сжав зубы, и старался смотреть в глаза, не упуская ни одной эмоции на изменчивом, красивом лице. Он давно не занимался этим, очень давно, но тело было податливым, словно растраханное... После первых мгновений дискомфорта все пошло легко, хотя смазки пришлось использовать много. Стив в каком-то забытьи все крепче сжимал Баки ногами, пригибал его к себе, гладил по плечам и лез целоваться. И в какой-то момент выдохнул: — Сокровище. — Я помню это, — пробормотал Баки. Дыша рывками, как бегун. — Я так называл тебя тогда, в палатке. — Нет, — Стив почти сел, сцепив руки в замке у него на шее. От его тела шел жар, капелька пота сбежала в ложбинку между грудных мышц, Баки проследил глазами ее движение вниз, по напряженному, гладкому прессу... — Что «нет»? — переспросил он, едва удерживаясь, чтобы не кончить. — Это ты мое сокровище, — четко и веско сказал Стив, словно не он только что стонал и рычал сквозь зубы от удовольствия. — Ох... — Баки сжал его плечи и вновь опрокинул навзничь, навалившись сверху. Он ткнулся лбом в плечо Стива, массивный, тяжелый, мокрый от пота. И низко, требовательно, как ребенок или сумасшедший, попросил: — Стив, еще хоть что-то... Пожалуйста. Мне нужно вспомнить. Мне нужно вспомнить тебя. Прошу, умоляю, Стив... — Баки... — Стив положил ладони на его мокрые виски. — Ты сказал тогда, что сувениры — это чтобы помнить, что у тебя было... Ты меня помнишь. Самое важное помнишь, понимаешь? От резкого объятия член Баки уперся в простату, и Стив вскрикнул почти болезненно. Он не успел предупредить Баки, что кончает, но тот и сам длинно, напряженно выдохнул в предчувствии оргазма. Выскользнул из Стива и, обхватив ладонью оба их члена, еще пару раз провел рукой. А испачканную ладонь вытер о полотнище. — Сувенир... — хмыкнул Баки, ложась рядом со Стивом и накрывая его и себя краем флага. — А знаешь, я, кажется, не безнадежен... — Ты еще что-то вспомнил? Стив даже приподнялся на локте, хотя тело требовало нежиться и отдыхать. — Да. Как ты впервые это сделал, на стопе газет, чуть ли не с тебя ростом, — Баки улегся на спину и блаженно сощурился. — Я сам не понимал толком, что мы делаем, но тебе нравилось пробовать новое. В тот раз — в прямом смысле. Как ты вообще догадался, что можно брать в рот? У нас тогда никто о таком понятия не имел, кроме разве что девочек из ансамбля... Саксофонистки... Вот они, должно быть, выделывали ртом разные штуки... — Тебе нравится, когда я краснею, да? — пробормотал Стив, пихнув его в бок. — Да, — честно ответил Баки. И громко зевнул. — Но вообще нелепо, что я вспоминаю вот это... А не славные подвиги Капитана Америки... — Дойдет и до славных подвигов... — Стив растрепал его волосы. — У нас ведь полно времени, Бак. Баки не ответил. Он уже спал, привалившись щекой к предплечью Стива, чуть приоткрыв рот, какой-то по-новому расслабленный и спокойный. Доверившийся Стиву, как, наверное, не доверялся никому уже очень и очень давно. И Стив не смог удержаться — поцеловал некрасивый, змеистый шрам на его плече так легко и невесомо, что Баки даже не дернулся во сне. И сказал тихо и счастливо: — Мое сокровище.