Лихорадка

« — Ее ждет настоящая смерть.» « — Эрик, я в порядке. Делай то, что должен.» Кислотой разъедая вены, имя его Дитя бьется по стенкам сосудов, оставляя палящий след. Мелодичный голос Пэм эхом отзывается где-то в грудной клетке. Нортман закатывает глаза, желая раствориться в агонии, рвущей его мертвую плоть на куски. По щелчку пальцев с ржавых цепей срывается стая адских псов. Он ощущает их голод, их неконтролируемую жажду. Видит окровавленные пасти и оскал. Распахивает черную рубашку. Приступайте, господа. Неконтролируемая ярость и боль. Коктейль из дешевых стимуляторов и Викодина сотворил был неплохую службу, будь он человеком, но он не человек. Жалкие человеческие эмоции остались далеко позади. Слишком давно. « — Потеря Дитя — тяжелое наказание для Создателя, не так ли, шериф?» Поганому старому куску дерьма стоило выпустить кишки и заставить подавиться собственными испражнениями. Каков он на вкус? Зловонный пережиток Средневековья, выдающий себя за представителя Верховной Власти. Инквизитор. Магистр. Мстительный блеск в глазах тысячелетнего вампира затухает через несколько секунд. Голод вперемешку с дорогим алкоголем туманит сознание похлеще любой существующей дури. Пара суток без сна испещряет тело вампира дорожками тлеющей крови. Кубики льда звонко плещутся в янтарной жидкости о хрустальные стенки бокала, между тем он замирает в неестественной позе на своем «троне». Облокачивается на спинку кресла, подушечками пальцев небрежно стирая остатки живительной алой. Маска беспристрастности спадает на несколько чертовых секунд, словно занавес. Дитя Нортмана саркастично кривит пухлые губки, но не смеет поступать против прямой воли его. Дело не в подчинении, дело в преданности. Невидимая сила связывает кровными узами крепче любых клятв. Сотня лет вместе. Сотня лет сокрушительных побед. Что дает осознание значимости друг для друга? Шериф глотает еще пару капель виски, удерживая Ее образ и прикрывает глаза. Внутренности опаляет огнем. Искупление невозможно. Стоп. Время останавливается. Памела с максимальным удобством располагается в кожаном кресле Создателя, в его кабинете, проверяя последние отчетности за квартал. Бар приносит неплохой доход, от посетителей нет отбоя. Удовлетворительный результат для бывшего заброшенного второсортного магазина. Грациозно откидывает прядь идеально уложенной прически, бегло прочитывая документ. Поставщики проблем не создают, зная о требовательности владельцев заведения. Светловолосая усмехается и откладывает бумаги. Критично обдумывает предстоящие планы, в которые не так давно ее ставит в известность Эрик. Все дерьмо, связанное с Софи-Энн и продажей крови, вызывает у нее откровенную мигрень. Самовлюбленная дрянь, провозглашенная Королевой Луизианы, не оставляет выбора. Дверь стремительно распахивается, прерывая ход мыслей. Вампирская скорость дает преимущество ее обладателю. Пэм вопросительно вскидывает тонкую бровь, успевает проследить взглядом за перемещением Эрика. Тот в безумной ярости, она чувствует это. Тягучая волна негативных эмоций лихорадочно проникает в нее, захватывает в плен. Следующие действия вампирша предвидеть не может. Карминовые ногти эффектной блондинки въезжают в дорогую кожаную обшивку, оставляя глубокие борозды. Она застывает монументальным изваянием, в то время как Нортман в нарочитой медлительности разворачивает свое кресло в сторону — к себе. Жалящий оскал методично изламывает его губы. — Я предупреждал, что Соки Стекхаус должна остаться как можно дальше от происходящего. — угрожающее спокойно начинает Эрик. Тон ровный, бесстрастное выражение лица — умение, отточенное веками, в этом ему нет равных. Любой, будучи на ее месте, был бы уже чертовски мертв. — Я тебя, блять, предупреждал. — длинные пальцы скандинава впиваются в белоснежно-бледную шею его Дитя, не давая оправдаться или возразить. До хруста сжимают хрупкие сухожилия, гуляют по определенным болевым траекториям. Расширенные зрачки Памелы дают понять, что изучение ее болевого порога может закончиться плачевно. Ему абсолютно насрать. Его приказ был нарушен. Следующей отправной точкой становится ближайшая поверхность рабочего места. Вампирша просчитывает каждым позвонком стальную твердость пола под вдребезги измозженным столом. Рваный всхлип, испускаемый Пэм, оскорбляет убийственно воцарившуюся тишину. Агрессия сменяется беспредельной одержимостью. Не выпуская ее из поля своего зрения, Нортман достает тонкую серебряную цепь из футляра, хранившегося в одном из ящиков стола. От соприкосновения с вампирской кожей металл моментально начинает реакцию. Светловолосая безнадежно восстанавливает остатки самообладания и гордости, признает поражение без слов. Допущенная ошибка ведет к необратимым последствиям. Тысячелетний вампир обнажает клыки. Признак похоти и предвкушения насилия. Какое наказание он выберет для своего потомка? Кровное наследие по линии Годрика — Создателя Эрика, создано для величия. Неизменное и укоренившееся понятие. Привнеся кристальное понимание в кровь вместе с укусом, обратного пути нет. Он создал Памелу не в желании погубить — в желании сберечь. В желании владеть кем-то полностью. «От» и «до». Восхитительная в своем извечном цинизме и желчи. Независимая до абсурда. Только не с ним. Обжигающая нить обрисовывает спазматически связанные запястья Дитя Нортмана. Впитывает пульсирующие такты агонизирующей крови. Изрисовывает, словно опытный художник, пьянящими паутинками кипящей жидкости. Рычащий вампир заламывает изящные запястья жестче, приникая к стройному телу светловолосой сзади. Соблазнительные изгибы, подчеркнутые очередным дизайнерским тряпьем, манят покрыть каждый сокрытый дюйм поцелуями. Крышесносная злость оккупирует сознание на грани с помешательством. Эта женщина умеет подать себя, но не умеет вовремя прикусить свой ядовитый язычок. — В следующий раз эта цепь окажется на твоем горле, ты меня поняла? — с арктическим холодом отчеканивая слово за словом, Нортман свободной рукой задирает юбку до ее бесподобных ягодиц. Наказание, которое он изначально задумал, терпит крах. К Дьяволу условности. — И я не подумаю прекратить начатое. — унизительно зажатая между стеной и ним, Памела шипит сквозь зубы что-то бессвязное. Показать уязвимость — то же самое, что опуститься на колени. Противоречащее существующим принципам. Недопустимое. Указательный палец мужчины властно скользит по выступающим клыкам его наследницы, раздразнивает и подчиняет. Плавными фрикциями проникает между ее противящихся губ, встречает в виде преграды острый язычок. Усиливающееся трение обнаженных взору ягодиц о его пах ничуть не играет в ее пользу. Эрик дьявольски ухмыляется заманчивой перспективе заявить о безраздельных правах на горячее тело своего Дитя, даже по меркам всеведущего вампира. Недоступность имеет свойство распалять. Плевать, насколько показной на самом деле она является. Вампир резко прогибает светловолосую в пояснице, выбирая наиболее удачную позу для себя. Заставляет ее расставить потрясающе длинные ноги, нагнетая атмосферу. Феерично-откровенный вид сзади однозначно затмевает сотни предыдущих. Да что там — тысячи. Скольких он испробовал, скольких вкусил за пройденное время. В считанные секунды вколачивается в нее на всю длину, проникаясь сладким томлением действа. Глаза застилает пелена чистейшей похоти. Вдалбливаясь в жаркое податливое тело, не отпускает истерзанных серебром запястий, причиняя боль им обоим. Их выворачивает наизнанку, когда он свистящим вздохом отвечает на ее пронзительный стон. От боли или наслаждения? Нортман хочет попросту вытрахать всю дурь из ее гребанного сознания. Дабы она не создавала проблем. Инстинкт собственника подталкивает его к более жесткому обращению. Больше губительных следов на коже, больше всхлипов, стонов, сумасшедших криков. Алчный темп неумолимо нарастает, и на умопомрачительном пределе он слышит свое имя. Как долбанную молитву мертвым богам. С иступленных уст своего обезумевшего Дитя. Шериф аккуратно счищает кровавые ошметки с лица, с невозмутимым видом отвешивает поклон свидетелям безжалостной расправы с Инквизитором. Затраченное на пытки время стоило результата. Удаляясь, еще раз окидывает безучастным взглядом окружающую обстановку. Склоняет голову набок и ухмыляется. Адские псы вновь желают с ним встречи.