Рыженький

Эйрел Форкосиган очнулся - похмельный, грязный, с пустой головой. Он тяжело дышал, глаза склеились от пота; почти на ощупь он принял вложенный ему в одну руку стакан и в другую - что-то маленькое, плоское. Таблетка? Он машинально кинул ее в рот, запил - вода, обычная вода - и комната постепенно замедлила свое вращение, перестав бросать его вперед и назад. Похоже, синергин. В голове прояснилось настолько, чтобы сообразить - сейчас глухая ночь. Нет, на этом чертовом Кайриле всегда ночь, полярная и бесконечная, как кошмар. Полпервого ночи на часах... как мерзко режут глаза их ядовито-зеленые, расплывающихся цифры. Голова раскалывалась, и ее категорически не хотелось поворачивать, чтобы рассмотреть лицо, склонившееся над ним. - Ты кто? – прохрипел Форкосиган. Голос никак не желал прорезаться, в горло словно клею налили. А клей, кстати, растворяется спиртом… - Ваш мичман, сэр! – мутная картинка с трудом сложилась в незнакомую мальчишескую физиономию, круглую и почему-то улыбающуюся. - Я к вам, капитан, по личному делу, как к командующему базы и старшему, значит, офицеру. Вы уж простите великодушно, что я так поздно! Но вы, сэр, что ни день - с утра не в духе, а к обеду вас уже и беспокоить смысла нету. А что думаю, если вас ближе к полуночи застать? Может, вы проснуться надумаете? Так что разрешите обратиться, сэр! У меня, сэр, к вам, эта, личное дело, и немножко совсем неотложное. И не могу ждать, сэр, когда у вас коньяк кончится. Потому как вы, как пить дать, на здешний самогон перейдете. А его вам, сэр, пить никак нельзя, вы с него точно дусту дадите. Просто вот обязательно, это я вам со всем уважением говорю, не сомневайтесь! - Слушаю. – рефлекторно выдавил Форкосиган и грузно сел в разворошенной постели. Смысл длинной речи гостя он уловил частично, комната еще норовила выполнить разворот на месте кругом, и сидеть в ней ровно было весьма непросто. Но ключевую фразу он услышал: коньяк кончается. Черт! А это будет катастрофа похлеще комаррской. Кажется, этот мичман что-то еще от него хочет, надо выслушать, не завалиться при этом и не упасть на пол. Только бы тот прекратил звонко трещать, как сорока, по ушам же долбит как дятел. Или удод? Он заставил себя перестать судорожно вспоминать всех известных ему пернатых и сфокусировал взгляд на мичмане. Мичман, конечно, не мог оценить его усилий и продолжал тараторить, еще громче и быстрее: - Сэр, тут все говорят, что у нас инспекция скоро будет, нужно бы вам при этом трезвым, что ли, быть! А вы пьете, как сапожник, не просыхая, и пахнет у вас тут, как в норе… И как вы тут спите, в такой-то вонище? А я вам бутерброды принес, может, поедите? - мичман сунул ему в руки хлеб с маслом. Форкосиган машинально начал жевать, не чувствуя вкуса, и, слава богу, успел проглотить первый кусок, когда этот нахал приторно улыбнулся и добавил все той же скороговоркой: - А я вот думаю, если бы вам поесть и помыться, может, мы с вами могли бы потрахаться, сэр? - Ч-что? - Форкосиган едва не подавился хлебом, начав заикаться от удивления. Опьянение отпускало, но разум еще не торопился возвращаться. Он, наверное, не расслышал, или это похмельные глюки: - Пов-втори. - Потрахаться, - просиял улыбкой мичман, и тут же назвал синоним этого слова, однозначно понятный, хотя и из непечатных. Почти утопленное в алкоголе чувство собственного достоинства вдруг ожило, прочистив голову и вытеснив остатки похмелья. Капитан лорд Форкосиган прошипел сквозь зубы: - Вы с-сумасшедший, офицер? Что вы с-себе позволяете? Дожил, думал он с отвращением, вот уже и сопливым юнцам позволено издеваться над ним. И они не стесняются. Видимо, гнев перекосил его лицо, потому что мальчишка немного отпрянул и даже прекратил лыбиться так явно. Но не отступил. - Не надо обижаться, сэр. Я просто подумал, что синергин, еда и секс приведут вас в порядок. А я… ну, вы мне очень нравитесь. Вы же тот самый адмирал Форкосиган! Про вас такое рассказывают! И хорошее, ну... и всякое - и то, что вы офицеров трахать горазды, это тоже. А у меня секса очень давно не было. И у вас ведь тоже, правда? Дело-то понятное. А я парень симпатичный, и дам вам – в лучшем виде. Я… я очень постараюсь. - Парень был рыжим, такие легко краснеют. Но этот и не думал краснеть, да и смущенным не выглядел. То ли он имеет дело с местным блаженным, то ли с результатом дурацкого пари... Мутит. Необходимость думать раздражает безмерно. К чертовой бабушке логику! Сейчас он покончит с этим самым простым способом и полюбуется на зарвавшегося хама. - Ты здешняя шлюха? Так? Тогда снимай штаны и ложись! А хам вместо того, чтобы попятиться к дверям, моментально стащил с себя рубашку и что там было под ней и соскользнул, втек в его объятия, прижимаясь к грязной футболке и обвивая обеими руками за шею. Самым естественным показалось положить на его лопатки перемазанные маслом ладони, с изумлением ощутив под пальцами гладкое и теплое. Даже сквозь притупленные спиртным чувства Форкосиган ощутил, что запах от мальчишеского тела шел… похотливый, иначе и не скажешь. И приятный. Такой же, как сбивчивая чушь, которую тот жаркой скороговоркой принялся шептать ему на ухо, убедительно ерзая и прижимаясь. Мичман, чем бы он ни руководствовался, не стеснялся распускать руки. Форкосиган почувствовал себя совсем дураком. Провокация? Да куда, в какую дыру его могут засадить - хуже Кайрила, если он сейчас... как следует засадит этому юнцу? Это было не деятельным намерением, скорее мыслью, слишком худо ему было после выпивки, и идея перевернуть мальчишку под себя и навалиться сверху определенно не была бы удачной - желудок откровенно бунтовал. Но пока он размышлял, парень действовал: сполз ниже, извлек откуда-то влажные салфетки, а потом Форкосиган ощутил, как его член твердеет во рту этого придурка. Тот старался на совесть, сопя, постанывая, причмокивая, издавая полный набор пошлых звуков из порнушки, делая все, о чем во множестве излагают самые скабрезные казарменные байки, и эта непристойность была как раз тем, что надо. Наконец, Форкосиган ощутил, как сильное, животное удовольствие сотрясло все тело, отдаваясь болью в паху. Оргазм свалил его, точно нокаут, отключая голову со всеми ее мыслями и мигренями, и Форкосиган, обмякнув, повалился на кровать. Расслабленное тело тут же потребовало "спать!", не хватало сил даже повернуться. "Если он сейчас захочет меня прирезать, я не смогу помешать", подумал Форкосиган вяло, но и эта мысль растаяла где-то на пути от мозга к телу. Кажется, на него сверху упало одеяло. Кажется, скрипнула дверь. Он уже не слышал. В восемь утра его выдернул к жизни звон будильника, который он совершенно точно не ставил. *** Наутро минувшая ночь помнилась Форкосигану плохо, и происшедшее очень напоминало похмельные глюки. Велика ли вероятность, чтобы какой-то блудливый ангел в приступе милосердия спикировал с небес, чтобы ему отсосать? Но будильник - вот он, объективная реальность; он еще не настолько свихнулся, чтобы выставлять сигнал на такую беспросветную рань. За окном было черно, хоть глаз выколи: полярная ночь беспардонно заявляла свои права на промерзлые камни и болота, посреди которых врос в землю лагерь "Вечная мерзлота". База Лажковского, как официально говорили документы. Форкосиган периодически собирался выяснить, кем же был этот бедолага Лажковский, но всякий раз забывал. Под ложечкой засосало. А ведь я голоден, с запоздалым удивлением сообразил Форкосиган. Коньяк не слишком питательная штука, и желудок потребовал снять его с жидкой диеты. Покосившись на засохший надкусанный ломоть хлеба на полу, комендант базы вздохнул и побрел умываться. В зеркале отразилось нечто всклокоченное, небритое, с запавшими красными глазами; надо привести это недоразумение в хоть сколько-нибудь подобающий вид, если он хочет выйти в офицерскую столовую. Там все-таки его подчиненные, может случиться ЧП, если они массово кашей подавятся - с перепугу. Что ж, если не внешностью, то одним фактом своего присутствия на завтраке он произвел фурор. А распоряжение собраться на совещание вызвало у офицеров базы что-то вроде шока. Через час... полтора часа, на ходу поправился Форкосиган, разглядывая бледные пятна лиц, многие - со следами тех же возлияний, что и его собственное. Да и на завтрак выбрались явно не все. Форкосиган не удержался и поискал взглядом среди склоненных над тарелками голов рыжую, но не нашел. Совещание оказалось предсказуемым до зевоты, скрежет металлических стульев по полу – мерзостно громким, а голоса докладчиков - одинаково монотонными. Форкосиган развлекался тем, что с напрягом припоминал имена и должности присутствующих. Так, его зам Лепелье, интендант, шеф инженерно-ремонтного дивизиона, каптенармус, двое каких-то типов из финансовой и кадровой службы, зачем-то капитан из химвойск плюс начальник учебной части, опухший до неприличия и украдкой зевающий - в период временного отсутствия новобранцев ему не оставалось иных разумных занятий, кроме как пить. Из командного состава недоставало разве что главного медика и старшего политофицера. Первого Форкосиган не стал отрывать от дел, а место второго на базе Лажковского пока оставалось вакантным. И слава богу. Форкосиган очень сомневался, что смог бы сейчас перенести присутствие какой-нибудь сволочи из МПВ и не сорвать на нем похмельную злость. За последние полтора месяца ничего нового не произошло. Размещение-обучение-отправка очередной партии новобранцев, рутинная проверка оборудования, одно и то же от раза к разу, и в конце неизменное «Сделано замечание, наложено дисциплинарное взыскание». Собравшиеся согласно кивали. «Как куры на насесте», пришло в голову Форкосигану, и он испугался, что мысли о птицах снова начнут толкаться у него в голове, заполоняя башку как… гнездо и вытесняя все прочие. Кажется, еще есть и такая птичка, как перепел. Ох. Некоторое оживление среди офицеров "Вечной мерзлоты" вызвала лишь новость о предстоящей инспекции. Любопытно: мимолетное рыжее виденье, промелькнувшее ночью в койке Форкосигана, тоже что-то об этом вещало. Командованию базы было предложено предоставить "личную, финансовую и материальную отчетность". Что означает, сообразил Форкосиган, километры разнообразных бланков и форм, памятных ему еще по Генштабу: картотеку матценностей, акты о ремонте и списании, регистры комплектности по единицам боевой техники, бухгалтерские книги, формы секретности и прочая и прочая. Учитывая, что последняя инвентаризация началась на базе года три назад, пережила уже нескольких командующих и тянулась до сих пор, бесконечная, словно лента Мебиуса, дело это было совершенно безнадежное. Увы, придется самолично окунаться в это болото. Если ставить под бумагами свою подпись, можно сказать, давать свое слово... Форкосиган скривился и твердым голосом объявил, что сам намерен проинспектировать вверенную ему базу. Хотя он прекрасно понимал, что надолго его сил не хватит. Похмелье давало себя знать, мышцы противно дрожали, и, хотя тошнота не подступала к горлу, все время казалось, что она совсем близко и не стоит делать резких движений. Такое поганое ощущение, что щекочут пером где-то внутри пищевода. "Снова пернатые, ненавижу, мать их разэдак". От здания к зданию Форкосиган делался все более желчным и раздражительным, хотя и старался себя обуздывать. Бардак был обычным, штатным бардаком, когда дела запущены основательно, но ничего ужасного в этом нет, потому что дел не так уж много, и все они никому на хрен не сдались. Жизнеобеспечение лагеря поддерживалось по древней, основательной инструкции, которую никто не решался трогать, отчего все оставались живы и даже в относительной безопасности. Казармы выглядят в каком-никаком порядке, в помещениях тепло, связь действует, а на кухне пахнет съедобной едой. Куриный суп с вермишелью, доложили ему. "Да-да, конечно". Порядок на базе держался на унтер-офицерах, простых и жестоких служаках без воображения. Они показались Форкосигану похожими, как братья, все на одно лицо. Сухие лица, настороженные взгляды, хищные длинные носы, как … Стоп. Никаких клювов. Важно лишь то, что ни вот этот сержант, ни прочие не нуждаются в его указаниях. Бывший адмирал флота, страдающий похмельем, нужен на тренировочной базе пехоты, как… как мутанту - пятая нога. С подветренного краю базы торчали еще огромные приземистые туши ангаров, способных вместить в себя легкий эсминец, если бы тот каким-то чудом оказался на поверхности планеты. К ним Форкосиган даже приблизиться не рискнул. Это были склады, где в вечном морозильнике Кайрила хранилось все, что с начала времен соизволило сюда поместить армейское командование. Комендант базы отвечал и за них, но это было уже свыше сил Форкосигана. Хотелось выпить, согреться и уйти в привычную полудрему. *** В своей квартирке – уютном, темноватом и грязном убежище от всего прочего мира - Форкосиган плюхнулся в кресло возле комм-пульта и стал размышлять, а так ли необходимо сейчас таращиться в документы, присланные лейтенантом Лепелье. Зам выглядел дельным служакой и получил свою должность задолго до того, как самого Форкосигана определили в ссылку на Кайрил. В общении с начальством тот соблюдал должный пиетет, но и ему, очевидно, совершенно не сдалось, чтобы пьющий комендант вникал в его дела. А ведь это просто смешно - адмирал с боевым опытом, покоритель Комарры, бывшая звезда Генштаба, застрявший на голом куске льда и камня в полярном океане. Он никому толком не нужен, ни здесь, ни в столице. Графы и министры под снисходительным императорским оком играются в свои политические дрязги, а его, как мальчишку, поставили в угол подумать над своим поведением. Тьфу. Желание привычно нажраться до бесчувствия не отпускало. Днем работа и необходимость держать лицо с подчиненными кое-как отвлекали, но наедине с собой Форкосиган больше не видел повода не выпить. Он плеснул в стакан бренди на пару пальцев и, скривившись, посмотрел сквозь него на свет. Алкоголь никогда не делал его веселым, даже первое чувство опьянения не давало приятных ощущений. Он всегда пил больше и интенсивней, чем следовало, чтобы побыстрей проскочить первые минуты, пока организм пытается сопротивляться интоксикации. Вот потом желудок прекратит бунт, ноги и руки онемеют, затем начнет приятно кружиться голова, поток мыслей замедлится, и он, наконец, почувствует себя расслабленным и сонным. Но чтобы добраться до этой фазы, ему требовалось пить все больше. На Кайриле он уже перестал отличать хороший коньяк от скверного; еще немного, и ему сойдет даже казарменный самогон… С которого он "точно даст дусту", неожиданно всплыло у него в голове. Форкосиган сплюнул и залпом опрокинул стакан, тут же плеснув в него следующую порцию. Жесткое тепло затуманило голову и вызвало привычную изжогу. Ничего, через час он соскользнет в желанное алкогольное беспамятство. Он успел повторить эту процедуру дважды, когда сквозь вату в ушах расслышал, как неожиданно хлопнула входная дверь. На пороге нарисовалась высокая фигура в припорошенной снегом офицерской шинели, и в которой Форкосиган к собственному изумлению узнал вчерашнего мичмана. Вот уж кого он не ожидал увидеть. - Вот и я! А чем это мы тут за... - выпалил тот, осекся на полуслове, и звонким, еще мальчишеским голосом прибавил короткую непечатную тираду. Форкосигану это показалось ужасно смешным. - Ты эта… Чего это тут делаешь? - Мичман сорвал с плеч шинель, швырнул ее прямо на кровать и, засучивая рукава, с решительным видом двинулся к Форкосигану. - Я думал, ты меня ждешь, трезвый, годный хоть на что-нибудь! А ты опять нарезался?! - то ли жалобно, то ли рассерженно завопил он. – Да что же ты такое творишь, зараза! Обратно в запой намылился? Визгливый, взвинченный голос делал парня похожим на разозленную домохозяйку, встречающую своего благоверного со сковородкой, к тому же он весьма выразительно всплескивал руками, да и содержание речи было соответствующим. Форкосиган пьяно хихикнул. А гость только входил во вкус: - Ты это мне назло, да? Сволочь неблагодарная! Ты - пьяный, веселый, тебе хорошо, а обо мне ты хоть минуту подумал? Мне опять тормошить тебя полночи, похмелье твое лечить, прыгать вокруг тебя? И удовлетворять изо всех сил, если у тебя вдруг встанет? А потом ни с чем отваливать, чтобы твое форское лордство выспаться изволило? А ну, вставай! Быстро! Форкосиган просто обомлел, когда его, крепкого и тяжелого мужика, зашедшийся в истерике юнец схватил за шиворот, вздернул на ноги и, ощутимо больно пихая под ребра, загнал в санблок. А там с помощью теплой воды, пары пальцев в рот и такой-то матери этот рыжий все-таки заставил его извергнуть спиртное, аккуратно придерживая, чтобы тот не стукнулся башкой об унитаз. Экзекуция повторилась несколько раз, пока желудок у него не перестал содрогаться, а опьянение не отступило. Дрожа и стуча зубами, Форкосиган вполне вменяемым голосом выставил мальчишку за дверь и включил горячий душ. Постепенно расслабляясь и окончательно трезвея, он ощутил прилив сильного, хотя и позабытого, чувства, и, подумав, определил его как стыд. Стыд, не связанный ни с какими высокими материями - просто животная, нутряная неловкость за то, что ему бросили справедливое обвинение в его мужской несостоятельности. Да еще возились, как с ущербным, приводя в подобающий вид. А за вчерашнее за ним, кстати, должок... Это чувство заставило его, стиснув зубы, торопливо привести себя в порядок, побриться второй раз за день и выкопать чистую футболку. Хотя все равно зрелище вышло неутешительное, решил он, покосившись на себя в зеркало. А вот мичман на него, красного и распаренного, посмотрел радостно, словно он бог весть какой подарок. Форкосигана уже ждал горячий чай, разогретая банка консервированной каши и перестланная кровать. Прямо награда за то, что он был таким послушным, усмехнулся он и с удовольствием полез в постель, наслаждаясь теплом и полузабытым комфортом. Рыжий, как опытная сиделка, подпихнул ему подушку под голову и поставил на край постели миску с горячей едой и большую кружку сладкого чая. Сам он присел рядом, не без интереса косясь на Форкосигана. Рожа у него была любопытная и даже, как ни странно, кокетливая, но ему хватило терпения молча выждать, пока Форкосиган энергично не заскребет ложкой по дну миски. - Не сердись, пожалуйста, что я раскричался. Вроде как, зарвался я, угу, - вздохнул он, забирая посуду, и покаянно отбарабанил: - Виноват-сэр-был-не-прав-постараюсь-исправиться! Тут же парень смешливо фыркнул, решительно стащил с себя свитер и юркнул под одеяло. Еще секунда - и он уже обнимал своего командующего за шею, уютно уместившись него на груди, и лез целоваться в губы. Поцелуй сходу стал нескромный, мичман вылизал ему губы и язык, присасываясь и чуть ли не кусаясь… И не теряя времени, рукой аккуратно сжал и мгновенно поднял член Форкосигана. Так, пора брать инициативу на себя. Сколько можно быть игрушкой для этого юнца? Стянуть остатки одежды, что совсем не сложно... Из карманов форменных брюк мичмана сразу посыпалось кое-что интересное - и обезболивающая мазь, и салфетки, и еще какой-то тюбик с кремом из стандартной аптечки. Сразу видно, подготовился серьезно. Умница. Что ж, оставалось перевернуть мальчишку на пузо, навалиться сверху и показать ему, кто тут принимает решения. А дальше Форкосиган неторопливо и основательно трахал своего мичмана - поставив раком и крепко держа за бедра, толкался в него длинными и решительными движениями. Мальчишка был горячий и быстро возбуждался, от первого же прикосновения он весь покрылся мурашками, а, вспотев, стал будто плавиться под телом Форкосигана, постанывая в такт. Он уже весь извивался - ходили ходуном узкие плечи с веснушками, напрягалась длинная шея в золотом пушке, прогибалась белая спина с ложбинкой. А круглая задница с тугим, узким входом двигалась ритмично и сильно. Форкосиган кончил, придушенно охнув. Хотя на него после оргазма накатила обычная томная расслабленность, снова заснуть сразу после секса было бы нехорошо и неправильно. Тяжко дыша, он подгреб рыжего под руку и принялся зацеловывать расплывшуюся в блаженстве мордаху, наслаждаясь ее видом и еще сбитым дыханием парня. Лукавый взгляд из-под ресниц чуть было не испугал Форкосигана, что мерзавец имитирует все эти дивные ощущения. Он продолжил гладить и лапать мичмана, и тот снова стал прижиматься и постанывать, потом у него на носу выступили мелкие капельки пота, и, наконец, он выгнулся такой хорошей дугой, кончая под рукою, что сомнения мигом исчезли. Дальше они просто лежали рядом, тяжело и удовлетворенно дыша. Да, мичман пытался болтать и во время траха, но тогда это не слишком выходило, теперь же, устроившись под боком Форкосигана, он моментально распахнул рот и снова затрещал, не умолкая: - Ух ты! Здорово-то как. Тот самый Форкосиган, лорд и адмирал... Ты же настоящий национальный герой, вот самый что ни есть! А ты, наверное, не представляешь, насколько круто с тобой трахаться! И ты мощно так это делаешь, ну, прям четко соответствуешь имиджу! Ты меня… поимел сейчас, будто Комарру, не меньше. С нехилым таким имперским размахом и оттяжечкой. Засадил, ну прямо как, - он мечтательно закатил глаза, - как тяжелый крейсер в П-В туннель. А раком поставил, как весь генштаб! И еще это… с энергией и напором, как там говорили-то… А! Лучшего стратега современного поколения. - Стоп! - всхлипнул от смеха Форкосиган. Ему пришлось отдышаться и утереть слезы. - Ну ты даешь! Во всех смыслах. А я даже имени твоего не знаю. Представься, как положено. Честь можешь не отдавать, уже все отдал. Так как тебя зовут? - А это смотря, куда, - промурлыкал мичман, нахально лыбясь. - Если вот сюда, - он самым бесцеремонным образом распустил руки, - то можешь называть, ну, например, своим птенчиком. – тут он громко заржал. - Короче, как ни позовешь, так я – тут же и сразу. А по имени я Тони. Он вздохнул и замер, перестав ластиться. - Мичман Орловски, сэр, - проговорил он, почти серьезно взглянув в глаза Форкосигану. - И впрямь, надо знакомиться. А то будешь думать, что я… как ты вчера сказал - здешняя шлюха? А это не так. Я мальчик порядочный. Между прочим, я полгода уже тут загораю. И все эти шесть гребаных месяцев я совсем один, даже пообжиматься ни с кем ни разочка не пришлось. Уж не говоря про нормальный секс. Так что от недотраха и скуки я скоро последним мозгом двинусь. Форкосиган, удивленный таким поворотом дел у горячего и явно бесстыдного парня, вопросительно приподнял бровь: - Почему? - Что почему? - переспросил мичман, заводясь. - А потому, что у меня силенок не хватит всю базу Лажковского удовлетворить! Ни оптом, ни в розницу, ни разом, ни в очередь - не, ни малейшей охоты нет. Вот я и шифруюсь, никто пока вроде как не в курсе. Узнают - захотят попользовать, а если бить начнут, то… забьют ведь. Пидоров здесь не любят. А я – ну… пидор я и есть, угу... - тут он запнулся и выпалил: - но ты ведь тоже. Только не обижайся. А при этом ты самый крутой мужик, который только бывает. - Да уж, польстил, - Форкосиган хмыкнул. – Особенно крут я здесь и сейчас. Не в койке, нет. Я в общем смысле. - Он помолчал. - Если ты такой недотрога, почему ко мне пришел? Почему именно ко мне? Только не говори, что тебе нравится спать с немолодыми алкоголиками. - С алкоголиками - нет, а с тобой - очень даже да! Может, я тебя в глубине души обожаю? Прямо вот с четырнадцати лет, как увидел тебя в парадной форме на фотке, так весь и завелся. А на твой официальный портрет три года подряд дрочил, ни минутки не переставая. - Допустим, - кивнул Форкосиган, отсмеявшись. Сбить его с мысли мичману не удалось, опыт не тот. – Пусть я - твоя сексуальная фантазия. Но все равно, не сходится. Ты полгода один скучаешь, я - четыре месяца, не просыхая, пью, и ты лишь вчера решился? Да еще подгадал момент, когда я в самом свинском виде и удовольствия тебе доставить не мог ни в каком смысле. - Вчера я хотел, чтобы ты был трезвым, - честно сообщил Тони. - Ну, то есть протрезвить. И ведь хорошо получилось, правда? - Зачем? - С трезвым с тобой всяко лучше. И если не к тебе, то к кому мне еще пойти? - Мичман вздохнул и помолчал: - И я давно кое-что важное знаю... Мне один мой знакомый, умная голова, политофицер, так говорил: не спи с тем, кому не доверяешь, ну а тебе…. - Тут он осекся на полуслове: видимо, лицо у коменданта закаменело слишком выразительно. - А чего? - Политофицеры - все продажные сволочи, до единого, - выдавил Форкосиган сквозь зубы. – И эти, как ты говоришь, «умные головы» я бы сам отрывал, все до одной, без исключений. Так что послушай такого, парень, и поступай наоборот. Вот тебе совет. - Все? - с изумлением пролепетал Тони. - Ты... чего так? Шутишь, да? Они - такие же люди, как я… ну, и ты. А ты их, прямо, так ненавидишь. Из-за "Мясника Комарры", что ли? Мичман смотрел оторопелыми, наивными глазами. Молодая физиономия, побелевшая, на длинном носу выступила россыпь веснушек. Рот большой, но губы красивого рисунка. Выразительная морда, не понятно даже, хорошенькая ли. Сейчас он выглядел не дерзким, а испуганным. И очень, очень молодым, совсем пацаном. Форкосиган выдохнул и с огромным трудом взял себя в руки. Он не ест детей. И не сможет сейчас, не хочет и не будет объяснять мальчишке, насколько тот не прав и как глупо было произнести все это в лицо опальному командующему. Для объяснений придет время позже, не в постели, когда он лежит, прижимаясь к нему бедром, и так легко повернуться и прижать его живот коленом. Это… не его стиль. И все же в словах Тони что-то беспокоило, помимо прямого и явного оскорбления. - А зачем тебе нужно мое доверие? - медленно проговорил он. - Ты так и не ответил на вопрос, который я тебе задал: для чего я тебе нужен трезвым? Только для хорошего секса? - Ну, понима-а-аешь... А! - Тони задумался, шмыгнул носом и заговорил совсем тихо. - Понимаешь, у меня тут... неприятности. Допрыгался я, как рогатый прыгун до забора. С Лепелье сдуру посрался. И чуть чего – сразу я во всем виноват. Происшествие какое - меня на ковер. Или солдатики что устроят - так это я подстрекаю. А в последнее время дежурствами и нарядами вне очереди - задрали. И сам Лепелье тоже пьет, все прочие - дурака валяют, а я, как первогодок, из последних сил вкалываю на техработах! Он тоскливо вздохнул. - А тут как раз эта поганая инспекция. Найдут чего - на меня свалят. Хочу, чтобы ты маленько за этим делом присмотрел, но не спьяну же. А кому мне, кроме тебя, пожаловаться? И помощи попросить, ну... или защиты, что ли... Не как любовника, а как коменданта базы. Вот, сэр. Логично, подумал Форкосиган: такой беспечный нахал, как этот мичман, мог вляпаться в любые неприятности в лагере "Вечная Мерзлота", а теперь искать спасения. От напряжения, неловкости и загнанного в самую глубину гнева его до сих пор потряхивало. И еще по краю сознания беспокойно прошло, что пернатые ему неспроста глючились. Птенчик Орловски, чтоб его! Мальчишка своей наивностью и нелепостью одновременно вызывал у него раздражение и возбуждал. Оставалось дернуть его за ногу, повернуть, подгрести под себя - и снять свое напряжение самым быстрым и приятным способом. Ведь Тони, как всегда, был только за. *** С утра, к своему удовольствию, Форкосиган ощутил себя бодрым и полным сил, и напряженный длинный день его совершенно не пугал. А трехчасовое совещание с его замом, которого он поставил в списке последним, оказалось даже занимательным. Лейтенант Лепелье без отступлений от темы и добросовестно перечислил ему грешки здешнего персонала, сводящиеся то ли к использованию служебного положения в личных целях при списании ящика консервированной ветчины, который случайно повредился при разгрузке, то ли в насмерть запущенной канцелярской работе. "Мелкое воровство", поставил Форкосиган очередную мысленную галочку. Проступок, не заслушивающий особого внимания. Ничто меньшее государственной измены не считалось на базе "Вечная мерзлота" за преступление, а списывалось на обстоятельства. Удостоверившись, что комендант не намерен грозить и карать, Лепелье ничего не скрывал. Сюрпризов в его рассказе не оказалось: умных и дельных офицеров в приполярный штрафной лагерь не пришлют, а полностью некомпетентных идиотов в здешних суровых льдах выкашивал естественный отбор. Для проформы заместитель еще пожаловался ему на старое оборудование, из-за которого невозможно вести учет воды и тепла, и на дурака, младшего политофицера, из-за которого так и не провели общую профаттестацию. Здесь уж поделать точно ничего было нельзя: капризами погоды, централизованным снабжением базы и делишками МПВ комендант не управлял. Понятно, если хорошенько покопаться, можно было бы найти и более крупные нарушения. Наверняка воруют тут масштабнее, чем пытаются это показать. Но Кайрил не был единственным местом на Барраяре, где потихоньку тащили то, что плохо лежит, и не единственной военной базой, где аккуратно прикрывали воровство ворохом бумаг с не сходящимися в итоге цифрами. Форкосиган подробно расспросил своего зама, старожила лагеря "Вечная мерзлота", о том, как на его памяти протекали инспекции: как часто, каким образом о них становилось известно и нет ли чего-то особенного в нынешней. Лепелье и сам сомневался, настигла ли их сейчас внеочередная проверка или задержавшаяся на добрых полгода плановая. Лейтенант был уверен, что для задержки есть все резоны: кому в прошлом году было дело до штрафной базы, когда все силы империи были брошены на комаррскую экспедицию? Тут он с опаской покосился на Форкосигана, но реакции не последовало. Впрочем, продолжил успокоенный Лепелье, на Кайриле все эти имперские свершения отразились как обычно, а именно новой и еще более устрашающей степенью бардака. Например, по какой-то странной причине на остров завезли большую партию обмундирования нового образца, предназначенного для космофлота и никак не пригодного для пехоты или приполярных широт. В общем, понял Форкосиган, скорее всего и эта инспекция пойдет по накатанным рельсам. Расследование с ходу завязнет в изучении всяческих учетных книг и реестров. Проверка - разумеется! - выявит массу нарушений и ошибок, инспектор потребует объяснений, потом придерется к чему попало и подпишет документ с перечнем взысканий и требований по их устранению. Разумеется, финансовая отчетность не сойдется, но главного бухгалтера, если растрата не превысит некой стандартной суммы, не накажут, максимум, что ему грозит - замечание в личное дело. Старший инспектор быстро затоскует о медовых закатах Форбарр-Султаны, накатает рапорт, который когда-нибудь потом с безнадежной горечью станет изучать его преемник, и отбудет восвояси. Значит, вся задача в том, чтобы вывалить на головы инспекторов кучу информации, которую они замучатся проверять. Форкосиган решил, что вечером еще раз соберет общее совещание, уже владея информацией по отдельным персонам, и выдаст каждому конкретную инструкцию. Офицеры лагеря должны уяснить, что в деле с инспекцией он – на их стороне, и им всем выгоднее будет действовать одной командой. Тут потребуется не обойти вниманием ни одного офицера, вплоть до мичманов. Включая неуловимого Тони. Его Форкосиган не видел днем ни сегодня, ни вчера. Пару раз у Форкосигана мелькнула даже мысль, что Тони – натуральное порождение белой горячки. Но комендант решил не расспрашивать своего зама о том, где на базе водятся сексуальные рыженькие мичманы. Если тот существует, то куда с Кайрила денется? Переворошив после обеда кипу рапортов Лепелье, причем безо всякого желания отвлечься и выпить, Форкосиган наконец добрался до архива личных дел постоянного персонала. Хранимый в ожидаемом беспорядке, архив вперемешку содержал сведения о тех счастливцах, которых давно перевели с Кайрила, наряду с отбывающими здесь лямку, и потребовалось время, чтобы в них разобраться. Предмет своего интереса он нашел в самой последней папке, которую сам же, поморщившись, отодвинул в конец списка. Тони был младшим политофицером базы, мичманом МПВ. Несколько секунд Форкосиган с бездумным отвращением созерцал снимок в личном деле, потом, словно очнувшись, захлопнул файл. Будь это настоящая, бумажная папка, лететь бы ей сейчас в стену. "Сука, дрянь, блядь МПВшная! Трахаться ему со мной захотелось". Все удовольствие последних суток словно вывернуло наизнанку. Было... да, обидно. И очень жалко, что этот парень, ласковый и дурашливый, оказался из тех, кого он с недавних пор упорно не считал офицерами и людьми, а лишь разнокалиберной шушерой из банды, которую император зачем-то позволил вырастить Гришнову. МПВшники, как правило, были скверными военными, зато удачливыми карьеристами; в армии они озабоченно рвались к власти, пренебрегая делами Службы, но вовсю пользуясь привилегиями политработников, ими же и изобретенными. Паразиты, присосавшиеся к командной цепочке, вот кто они были. Да, умом Форкосиган понимал, что министерство политвоспитания занято еще и реальными делами. Например, политофицеры ведали обучением большей части призывников из низов и глубинки, слишком необразованных, чтобы с ходу дать им в руки оружие и технику: некоторые из них даже по-английски говорили плохо, а читать не умели вообще. Но все эти заслуги сейчас не стоили для Форкосигана ломаного гроша. Он люто ненавидел людей с книгой и веткой в петлицах, сломавших ему жизнь и подстроивших комаррскую катастрофу, и знал, что они платят ему тем же. И вот теперь один из этих типов лег под него? Кому и зачем это нужно? Форкосиган принялся расхаживать по комнате. Так легче думалось и проще удавалось отогнать гнев. Итак. Ему может быть нанесен удар, как... кому? Адмиралу, лорду-наследнику, а то и персональному врагу Гришнова или бывшему любовнику Форратьера, например. Нет, перечислять всех врагов подряд бессмысленно. Проще разделить все варианты толкования этого нападения (хм, да уж, термин!) на сложные, умозрительные, которые трудно проверить, и на простые, с которыми можно разобраться, просто допросив свидетелей или применив логику. "Самая очевидная и общая гипотеза: провокация. С целью нанести мне вред как командующему... нет, стоп, командование флотом в прошлом, значит, как коменданту базы Лажковского, послав мичмана, чтобы он … чтобы он качественно отсосал мне. Да! Хорошая идея. Причем послать не кого-нибудь, а политофицера. Да, я же его своими руками придушу, хотя и после того, как отымею... О! Вот и первая версия. Спровоцировать инцидент и обвинить бешеного лорда Форкосигана в сексуальном и физическом насилии. Здравствуй, кузен Джес! Сделать из этого официальное расследование, мерзкое и громкое, похоронив бывшего героя и адмирала окончательно. Возможно, добиться, чтобы отец отказался от меня как от наследника, вывести из-под юрисдикции Совета и посадить, словно обычного уголовника, в тюрягу? Нда. Витиевато. И сложно. В конце концов, мичман мог и не справиться; что если бы его стошнило при первом половом акте? Но как рабочая версия - годится". Он сел, пристукнул кулаком по подлокотнику стула, словно подгоняя собственные мысли. "Еще версия. Попытка войти в доверие, чтобы, когда я утрачу бдительность и начну болтать при любовнике как… тьфу, как канарейка, вызнать у меня… ну и что, собственно, так можно узнать? Как я его сношаю? Очень полезная информация. Или он планировал, заездив меня в койке вконец, дождаться, пока я усну и... что? Подделать с моего комм-пульта какой-нибудь приказ, поставить мою электронную подпись под компрометирующим документом? Осуществимо, но глупо. Я уже не припомню, сколько за три месяца запоя подписал не глядя накладных и актов. Дверь у меня не заперта, и пока я храплю пьяным сном, с моего комма можно хоть пять томов мемуаров накатать, и не придется подсовывать никого в постель. Ладно, пускай это попытка втереться в доверие, но уже с дальним прицелом. Затем толковый юноша получит новую должность рядом со мною, когда я отбуду здешний срок, так? Надеюсь, что командование не решит оставить меня на Кайриле пожизненно. Хотя… Если императору Зергу это покажется подходящим, то... Нет. В таком случае я выйду в отставку, уеду в Форкосиган-Сюрло, и все. Но пока еще я на Службе, меня будут использовать по прямому назначению. А я, стало быть, буду использовать по прямому назначению милого Тони. Но тогда мальчишка должен быть обучен очень многому, а не только постельным делам. Нужна подготовка особого агента, способного контролировать поведение таких маргиналов, как я. Да что там, натаскать такого политофицера, которого я согласился бы видеть рядом с собою, обойдется дороже, чем подготовить капитана корабля в Академии генштаба. Слишком дорогое удовольствие. А может, то, что рыжий - политофицер, это намеренный знак? Взятка. От начальства Тони. Нет, безусловно, не от Гришнова, а от кого-то из его активных замов. Явный намек, прямо как визитная карточка в букете. "Вы уж нас извините, лорд Форкосиган, мы погорячились там, на Комарре, вот вам цветы-конфеты и наш мальчик в постельку. Чтобы он согревал вас в этом неприятном климате". А для мальчика это билет с этого острова, если постарается. Ему могли обещать перевод в нормальное место службы, это объясняет его пыл. Хотя все может оказаться и проще. Взятка, но не от министерских, а от Лепелье и прочих офицеров базы, с нижайшим поклоном закрыть глаза на кое-какие здешние грешки. Хотя нет, они бы прислали солдатика, а не МПВшника... на халатность которого, кстати, Лепелье сегодня сам же и жаловался, а это, как ни странно, совпадает с трепом самого Тони, что замначабазы на него ополчился. Возможно, предприимчивый парнишка сам себя дает в качестве взятки. Или просто любит грязный секс с немолодыми алкашами. О да, на Кайриле с этим добром явный дефицит..." Хорошо, что его гнев утих, выродившись в издевательскую, но все же насмешку. Теперь Форкосиган мог спокойно открыть личное дело рыжего, не разгоняя алую пелену ярости перед глазами. Итак, мичман Орловски. Тони, в скобках - Антиной... да, наградили родители парня имечком. Грек, что ли? И при этом огненно рыжий. Ну-ну. Двадцать три года, уроженец Хассадара. Форкосиган заскользил взглядом по данным анкеты. Поступил в школу рабочей молодежи при МПВ, солист хора, агитбригада, почетный диплом. Без экзаменов зачислен в окружное военно-политическое училище, оценки так себе, замечания за нарушение дисциплины, по окончанию присвоен офицерский чин. Отслужил неподалеку от столицы два года, опять ссылки на рапорты о замечаниях… О, провалил зачеты по физической и боевой, ха! И апофеоз карьеры - служебное расследование по факту нападения на старшего по званию. Рукоприкладство. "Неужто паренек не со всеми командирами так любезен, как со мной?" Переведен на Кайрил полгода назад. Нет, толковым мичмана назвать язык не повернется. "Или передо мной фальшивка вместо личного дела?" Форкосиган походил по комнате. Остановился, выдернул из ящика оружие, рассовал по карманам - тяжесть армейского парализатора успокаивала. И снова принялся вышагивать. Головоломка не складывалась; файлы, невинные, как школьный букварь, не давали ответа. Необходимо прижать этого распутного мерзавца Тони к стенке и вытрясти из него правду, вот что. Едва эта мысль успела оформиться, и он начал выискивать в справочнике комм-связи личный номер мичмана Орловски, как услышал щелчок замка. Словно по заказу. Форкосиган сделал шаг к входной двери, когда в проеме нарисовался раскрасневшийся с мороза Тони, с улыбкой наглой и радостной. - Привет! – заявил он с ходу. - Ух, а ты сегодня трезвый. Здорово! Дай я тебя поцелую, милый! - Здравствуй, «милый», - процедил сквозь зубы Форкосиган и шагнул к нему. Это было все просто и очень быстро. Левой - завернуть руку не сопротивляющемуся мальчишке и аккуратно ткнуть его лицом в стену. Правой - прижать дуло парализатора к основанию шеи и выстрелить. Луч на минимальной мощности, мичман даже сознания не теряет. Тело беспомощно сползает по стене, но в этот момент, разжав уже не нужный болевой захват, Форкосиган подхватывает его, не давая грохнуться носом в пол. Теперь отволочь его… куда? На кровать, наверное, другого подходящего места в комнате не найдется. Все их с рыжим общение происходит в кровати, подумал Форкосиган едко. Ничего, на этот раз сомнений не будет, кто кого поимел. Он быстро снял с мичмана ремень и стянул ему руки за спиной, не обращая внимания на вытаращенные от ужаса глаза. Порылся в аптечке и пришлепнул ему на шею ярко-зеленый квадратик стимулирующего пластыря. Три, пять минут максимум, и мальчишка очнется достаточно, чтобы внятно говорить. А слышит он уже сейчас. - Так, - сухо проинформировал Форкосиган своего пленника, – не изображай обморок, не обманешь. Сейчас ты придешь в себя, и мы поболтаем. Смятенный Тони не сводил с него испуганных глаз. Значит, виновен, иначе с чего ему так бояться. - Т-ты чё, с-с ума сошел? - выдавил он, еще запинаясь и шепелявя. - Не надо, ты… - На его лице проявился неподдельный страх, - Ты ч-чего, садист какой-то, что ли? М-меня вот так трахать собрался? Форкосиган недобро рассмеялся: - Обойдешься. Я тебя допрошу. Сексуальных услуг больше не будет. Так что, мичман… ты крупно ошибся, залезая в мою постель. И не жди благодарности за свое усердие, – Форкосиган демонстративно извлек из ножен вибронож. - Я знаю, что ты политофицер. Напомнить, как я поступаю с вашим братом? Тебя даже не понадобится душить голыми руками. Ты все понял? Он пронес жужжащий вибронож перед самым носом Тони, который сделал весьма неубедительную попытку закатить глаза и рухнуть в обморок. Трус. Да, из этих министерских проституток никогда не выходило хороших солдат. Зубы у него застучали, глаза стали круглыми от ужаса, даже веснушки на носу побелели. Он тяжело дышал, чуть всхлипывая. Запугиваю мальчишек, подумал Форкосиган с мрачным удовлетворением. Превосходно, еще немного, и пойдет молва, что я ем их живьем без соли. - Отвечай на мои вопросы. Скажешь правду - будешь жить, а если почувствую, что ты врешь - учти, у меня рука не дрогнет. - Хорошо, сэр. - Тони сощурил глаза - то ли зло, то ли пытаясь не расплакаться. - Я все расскажу, все, что спросите. Я все-все расскажу. И я хочу все рассказать! - выдал он с непонятной решимостью. - Так-то лучше. Кому ты подчинен в МПВ? - Капитану Талле, сэр. Он мой куратор. - Что за задание ты от него получил? Дословно. - Выполнять эти, как их, общевойсковые обязанности работника МПВ, там целая инструкция есть, должностная, сэр, - скороговоркой выпалил Тони, уже не почти запинаясь. - Кто приказал тебе со мной спать? - Спать? С вами? Никто, - мичман затряс головой. - Мне вообще велели не попадаться вам на глаза по возможности! - Не ври! - Форкосиган снова поднес нож к горлу Тони, тот сдавленно пискнул. - Кто велел тебе лечь под меня? Твой куратор? Лепелье? Кто-то еще? - Нет! Нет, нет и нет! - Тони оскалился, словно обида у него переборола страх. - Я не стал бы, если бы приказали, они же все равно ничего со мной сделать не могут, как бы они заставили? А Лепелье – куда ему! Да и не знает он! - зачастил он. – Сэр, это я сам хочу! Ну, поймите же вы, ну как вам объяснить-то, чтобы вы поверили, не сплю я, с кем прикажут! Я сюда-то загремел потому, что врезал по морде капитану, который хотел меня подложить под какого-то начальника. - Не пытайся меня разжалобить, не выйдет, - Форкосиган поморщился. - Ты вел запись? Кому-нибудь об этом сообщил? - А надо было? – послушно переспросил мичман. Потом до него дошло. - Нет, никому, сэр, я клянусь! Похоже, либо тот говорит правду, либо эту правду из него не вытрясешь и под страхом смерти. А может, просто Форкосиган задает не те вопросы? - Что тебе еще приказали, мичман? - нетерпеливо потребовал он, поигрывая ножом. Это не допрос под фаст-пентой, когда допрашиваемого надо подводить к ключевому вопросу медленно, маленькими шажками. Здесь, наоборот, нужно держать темп, пока тот не оправился от шока и не попытался по глупости соврать. - Когда вы сюда прибыли, ну тут, тут меня обязали раз в неделю писать донесения о вашем поведении, - признался мичман. Банально. - А еще… - он замялся, - Три дня назад я получил приказ встретить полковника Жермена, который приедет с инспекцией, и предоставить ему доказательства вашей преступной деятельности, - договорил Тони совсем тихо, сглотнул и покраснел. Краснел он примечательно, покрываясь густым румянцем от шеи до лба. - Какой именно деятельности? - невольно хмыкнул Форкосиган. Да, фантазия у министерских придурков определенно буксует на месте. Преступная деятельность на Кайриле? Разве что недавно во всей Империи под страхом наказания запретили пить. - Я, ну... - начал юлить Тони, - я информировал мое начальство, что вы, как это говорится-то, ведете, стало быть, агитационную работу среди офицеров и сержантов базы, призывая их к… - тут он запнулся и продолжил извиняющимся шепотом: - Вы, уж простите, сэр, но, похоже, что к мятежу. Наверное, лицо у Форкосигана сделалось страшным, потому что Тони закашлялся и заверещал от ужаса: - Сэр, простите! Я вчера к вам пришел рассказать об этом, куб со всеми рапортами принес. Я... я уже понял, что натворил что-то совсем не то. И пытался предупредить, но вчера мне духу не хватило. Струсил, когда вы сказали, как всех политофицеров убивать будете. Я не вру! И сегодня пришел вот, рассказывать и каяться, сам пришел! - Дальше, - проскрежетал Форкосиган. - Мне приказали писать про вас, ну, я и писал. - Тони осторожно пожал плечами. – Старался очень. И... я там присочинил немного, но не со зла, а хотел, как лучше, вы сами увидите. Все равно вы в запое, мало ли чего могли порассказать, а с пьяного спросу нет. Ну, я и приврал, сперва чуток, потом на меня вдохновение напало! Было смешно придумывать про вас всякое веселье, я думал, мои рапорты просто никто читать не станет, а прочтут - посмеются. - Тони тяжело вздохнул и повесил голову. - А тут меня третьего дня вызывают и говорят, что приедет комиссия и будет разбирательство. Вот тут до меня доперло, что, похоже-то, что я вас крепко подставил, сэр. И надо бы повиниться, ну, чтобы вы теперь все знали и на трезвую голову решили, чего делать... а то я совсем запутался. - Где твой куб? - оборвал Форкосиган его лепет. - В кармане шинели, на крючке у двери. Действительно, вещица оказалась там, где и сказано. "Допрашиваемый идет на сотрудничество со следствием", всплыла в памяти казенная фраза, и Форкосиган мысленно поморщился. - Повернись, - приказал он Тони и быстрым движением размотал связывающий его кисти ремень. - Значит так: дальше ты сидишь в углу кровати, не шевелишься, громко не дышишь, отвечаешь, только если я тебя о чем-то спрошу. Дернешься - прибью, - припугнул он и сел к комму, выложив парализатор перед собой. Мальчишке надо быть самоубийцей, чтобы сейчас на него кинуться, но в панике люди вытворяют и не такое. Нет, мичман сидел тихо, как мышка, да скоро Форкосигану стало и не до него. Чтение оказалось неожиданно завораживающим. Перед ним были бланки стандартной формы для ежедневного доноса. Эту процедуру МПВ возвело в бюрократическую рутину: сперва заполнялась шапка - личный номер, имя, звание и должность политработника, дата и время донесения, место происшествия, и в поле "Заголовок" - неизменное "Умонастроение личного состава". Здесь инициатива не поощрялась - для творчества отводилось место ниже. Вот творчество Форкосигана и подкосило. Тони добросовестно пытался писать про командующего базой подробно. Увы, хотя речь у него была вполне грамотная, и он был боек на язык, но с орфографией обнаружились серьезные проблемы, а о пунктуации мичмана Орловски если и слышал, то, видимо, считал ее дурной болезнью. Его искренние усилия сделать текст как можно официальным приводили к сокрушительным результатам. Сначала сквозь зубодробительные описания еще проглядывала обыденная реальность, например такая: "Капитан Форкосиган имеет обыкновение и ригулярно им пользуется при утренним и обеденном времени суток в помещении вверенной ему столовой как части военной базы с постояным циничным пренебрежением своим обязательным присутствиям в ней. И игнарирует в ней приемы пищи обязательно установлинные в уставе базы для всех военнослужащих. А на вопросы о том почему он это совершает приводит некачесственное обаснование (отмазку) вышиупомянутого игнарирования наличием в себе состояния алкагольной апстенненции (похмелья) в светлое время суток. И в виду того что поскольку на ввереной ему базе, светлое время суток постоянно проистекает крайне в быстрое время в силу того что темное время суток имеет место существенно больше времени, потому что ночь (палярная) то он прагназирует у себя прием алкаголя вовнутрь сразу же как только стеменеет то есть не может выполнять присутствие в столовой для приемов пищи согласно уставу. А насчет завтрешнего дня он преннебрижительно сообщает что прагназирует прием вовнутрь и в последуюещие каленндарные интырвалы времени (дни)." Форкосигану пришлось перечитать фразу трижды, пока он оценил своеобразное чувство юмора мичмана и его крайне оригинальный дар изложения. Неплохи были также ехидные жалобы на то, что «комендант Форкосиган не принимает, участия, в обязательнных и фармализованных посредствам инструкцией МПВ общевойсковых процедурах обязательного профессионального тестирования по ниубедительной причине обоснования что имеет обыкнавение которое постоянна приводит в справедливое негодование старших офицеров базы подписывать оффициальные документы, уничежительной риззолюцией которые иллюстрироют неуставные отношения коменданта к таким документам и три раза в изврощеной форме». Обороты речи были бесподобны. Форкосиган не выдержал и пару раз фыркнул. Расшифровать смысл, погребенный в куче канцелярита и вывихнутых предлогов, было неимоверно сложно, но когда это получалось, то не заржать в голос оказывалось еще сложнее. Остроумный шельмец, однако! И неужели написанное здесь какой-то медный лоб из МПВшного начальства смог воспринять всерьез? Увы, судя по позднейшим донесениям - очень даже. Продираясь через чудовищные фразы, Форкосиган уяснил, что он, оказывается, принимал и более активное участие в делах гарнизона базы Лажковского. Первым делом мичман докладывал, что комендант в пьяном виде регулярно собирал своих офицеров и вел при них политические речи. С последним Форкосиган чуть было не согласился - он знал за собою такой грех – вот только нынешний запой не оставлял ему сил ни на какие разговоры: он пил в одиночестве и здешнюю публику не развлекал. В этом он был уверен. Почти. А уж вчитавшись в содержание этих самых речей, он схватился за голову. Рожденные, без сомнения, живым воображением Тони подробности нанизывались друг на друга, складываясь в совершенно фантасмагорическую картину. Оказывается, он, Форкосиган, планирует захват командования, собираясь взять лично под свою руку пятитысячный гарнизон пехоты, которая будет здесь дислоцирована летом, и провести военные учения, чтобы превратить солдат-новобранцев в умелых диверсантов и десантников. К осени, когда бравый комендант Форкосиган обучит их захвату космических объектов (для чего на базе уже имеется "абмундерование"), на Кайрил приземлится эскадра легких эсминцев. Этот абзац Форкосиган специально перечитал трижды чтобы убедиться, что глаза его не обманывают и кто-то хочет посадить скачковые корабли на поверхность планеты. Да нет, не "кто-то", а флотские друзья Форкосигана, первым из которых именовался лично кронпринц Зерг. Вместе с ними он полетит к Тау Кита, нанесет по ней удар, захватит столицу Цетаганды и присоединит к Империи еще одну планету. Он машинально сверил метки сообщений, сопоставляя их время и размер с логом базы данных центрального комма базы. Сообщения, похоже, и впрямь не подделаны, а данные скопированы на куб три дня назад. Значит, Тони не врал. Он дважды все перепроверил, но так и не обнаружил следов взлома или подделки. Конечно, агент высокого уровня скроет такие расхождения легко. Но вся форкосигановская неприязнь к чертовым интриганам из МПВ меркла перед одной здравой мыслью: "спецагента" Орловски перевели на Кайрил полгода назад. В ту пору сам Форкосиган еще наносил последние штрихи на план комаррской экспедиции, и никто не ведал, что он закончит свою блистательную карьеру в заполярном штрафном лагере. Но… все это… все это просто невозможно, так – не может быть. В отчаянии Форкосиган принялся подсчитывать количество военных и государственных преступлений, которые ему приписывались в этом фарсе: призыв к мятежу, к неподчинению, захвату командования, финансовые махинации, нарушение закона Форлопулоса, явный бунт... Попытка классифицировать намерение развязать войну в компании кронпринца Зерга Форкосигану не удалась: статьи "клинический идиотизм в острой форме" ни в дисциплинарном уставе, ни в уголовном кодексе Империи не было. - Здесь на базе есть военный юрист? - безнадежно задал он вопрос в пространство. - Да, сэр. Это я, по совместительству, - осторожно отозвался Тони. Сраженный этим ответом Форкосиган замер, стараясь не подавиться одновременно от ужаса и хохота. Дар речи он обрел не сразу. – Зачем ты это писал, идиот? На что ты рассчитывал? – напустился он на Тони, с изумлением понимая, что вся ненависть, владевшая им час назад, растаяла, как сахар в кипятке. Он по-прежнему до скрежета зубовного ненавидел МПВшников, но перенести подобное отношение на этого дуралея с инициативой просто не мог, и не потому, что еще вчера валял его по кровати. Ну, какой из него политофицер, если он такой идиот? Разве что МПВ отныне ведает и подготовкой клоунов для цирка. - Не знаю, сэр, – вздохнул Тони и чуть расслабился. - Мне было скучно, я устал тут от полной безнадеги. А пить, как вы, я не умею. Не надо меня за это убивать, а? - Надо, черт тебя побери! Убью, съем и порежу ножом на ремни, чтобы было чем связать цетагандийских аут-лордов, когда мы с кронпринцем их в плен возьмем. – Форкосиган припомнил пассаж про посадку эсминца на поверхность планеты, хмыкнул. Все же доносы Тони были чудовищно прекрасны. У него бесспорно талант. – А про вас писать было… так здорово! И интересно. И я сочинял ведь только самое хорошее. - Тони отпустило, и он принялся трещать, как прежде, но торопливо и чуть натужно: - Про то, как вы лихо тут зажигаете в поддатом виде, это же очень смешно! И про то, какой вы герой, какие подвиги можете и спланировать и совершить, и про приключения всякие. Это же не клевета какая-нибудь! А мечта. Что вы из запоя своего восстанете, как заколдованный император из ледяного гроба, ну и всех врагов победите! И не для себя, а для Барраяра и для императора, чтобы он, стало быть, вас простил и чтобы вам больше на Кайриле не мерзнуть... Последнее он договаривал, уже поднятый на ноги за шиворот. Форкосиган выволок его в прихожую, поставил у двери и членораздельно скомандовал: - Марш отсюда, пока я действительно тебе не всыпал за твои художества. Устал я от тебя. А нужно еще о многом подумать. Лишь когда дверь захлопнулась, он позволил себе расхохотаться, судорожно зажимая рот рукой. "Истерика. Дожили, капитан Форкосиган". *** По справедливости, после вечерней встряски и всего произошедшего абсурда Форкосигану должен был присниться, по меньшей мере, цирк с дрессированным медведем - причем с плазмотроном в руках. На самом деле спал он скверно, снов не запомнил, а утром поднялся ни свет ни заря и сразу отдал по комму распоряжение своим старшим офицерам экстренно собраться. Он чувствовал себя собранным, злым и готовым к действию. Он начал с главного, привычно задавая ритм и тон совещания. - Предлагаю обменяться соображениями о том, что именно мы предложим инспекции, прибывающей, - он покосился на хроно, - через пять с половиной часов. Форкосиган обвел взглядом присутствующих, задерживаясь на каждом, оценивая, побуждая к действию. Его офицеры выглядели трезвыми, смотрели на него внимательно, но с предложениями не торопились. Наконец, когда пауза затянулась, на правах старшего пришлось высказаться лейтенанту Лепелье: - Надо вечером собрать ужин для господ проверяющих, как говориться «накрыть поляну», - пожал он плечами. - И с хорошей выпивкой. А завтра, ну… там видно будет, станем делать то, что они нам скажут. Форкосиган поморщился. Опасному противнику не следует отдавать инициативу, нужно самому его выматывать, разделять на мелкие группы и подкидывать каждой сюрпризы, преодолевая которые, они неизбежно завязнут и потеряют цель. Но, очевидно, его подчиненные не видели в приезжающей инспекции серьезной угрозы. Застыли тут в здешних льдах и считают, что хуже ничего и быть не может. Он сам так думал сутки назад; спасибо мичману Орловски за встряску. - Я почти полностью согласен с вами, лейтенант: эта инспекция мало чем отличается от прочих. Но есть одна особенность, на которую я хотел бы обратить ваше внимание, господа офицеры. Возглавляет инспекцию полковник Жермен из Министерства политвоспитания. Да, контрольные проверки входят в компетенцию МПВ, все вроде бы нормально. Однако раньше на Кайрил никого старше капитанов с ревизией не присылали. - Он хмыкнул. - Боюсь, это знак уважения ко мне. Он сделал короткую паузу, чтобы выслушать согласные смешки. - Это мои личные счеты с министерскими, и из-за них я бы вас беспокоить не стал. Дело в другом. В лагере "Вечная мерзлота", - он сознательно употребил неформальное прозвище базы, - можно допустить уйму мелких нарушений, однако сложно проштрафиться так, чтобы это стало достойной целью для амбиций целого полковника. Из пушки … - тут он немного запнулся, - по воробьям столичной шушере стрелять неинтересно. Подозреваю, он начнет копать глубже и трясти все и вся, пока не найдет достаточно материалов для красочного отчета. Офицеры предсказуемо заволновались: прегрешения числились за каждым. Одно дело – рядовая проверка, а другое – если тебя зацепит рикошетом при расследовании, имеющем политическую подоплеку. Форкосиган дал им пару минут пошуметь, обменяться встревоженными взглядами и лишь потом постучал по столу, призывая к вниманию. - Джентльмены. Вчера я просмотрел сводку случившегося на базе за последние полгода, и у меня есть одно предложение. Вот теперь он полностью завладел вниманием собравшихся. Комендант Форкосиган, несколько месяцев проведший в затворничестве своей комнаты, оказался на изумление трезв и решителен. - Предлагаю произвести отвлекающий маневр. Предложим господину полковнику интересную задачу для расследования, а его подчиненным – обширную трудоемкую работу по проверке всей документации базы, которую мы им обязательно и непременно предоставим. Правда, кое-чем придется пожертвовать. Например, замечательной ветчиной деликатесной из белого мяса индейки, предназначенной для хранения на складах стратегических запасов, о которой мне упомянул мой заместитель. Все взгляды в комнате устремились на замначбазы, словно у него на лбу загорелась стрелка указателя, а Форкосиган усмехнулся про себя. Как он и думал, невинная махинация с ветчиной никого не обошла. - Я не поленился проверить, - продолжил он невозмутимо, - и обнаружил, что речь идет не об упаковке, как можно было бы подумать, а о целом контейнере. Инспекция это непременно обнаружит, а заодно, возможно, и тот факт, что не вся ветчина сплющилась и испарилась при падении с погрузчика: ее остатки мистическим образом телепортировались прямо в казармы. За столом раздалось осторожное, придушенное фырканье. Но понимания во взглядах пока не прибавилось. - Увы, это вопиющее преступление нам никак не удастся скрыть. Вот пресловутый акт о списании. Кажется, это именно он, да? - Форкосиган помахал распечаткой. - Это регистрационные номера контейнера. А это, - он ткнул пальцем в папку перед собой, - опись партии мобильных коммов для дальней связи, кстати, очень дорогие и современные штуки. Входящий регистрационный номер отличается всего на две цифры, опечататься очень легко. Что будет, если проверяющий увидит в папке этот акт, зато не обнаружит контейнер с дорогостоящей техникой в ангаре номер девять, где ему положено находиться? По крайней мере, сначала не обнаружит. - Он положил папку на стол и прижал ладонью. Офицеры благоговейно внимали. - Он наверняка решит, что лейтенант Лепелье и коммандер Наточини, - Форкосиган кивнул в сторону на главного бухгалтера базы, - с помощью сообщника продали коммы на черном рынке, а здесь оформили списание по повреждению упаковки и приходу в негодность. И подумает, что поймал свою золотую рыбку. А мы выиграем время. Не полгода же они будут сидеть у нас на Кайриле, - он усмехнулся. Его офицерам стоило бы ужаснуться этой замечательной идее, которая тянула на трибунал, а то и на шпионскую интригу, если у полковника МПВ хватит воображения. Но Кайрил - это, знаете ли, Кайрил. Ниже падать некуда. Вместо этого они назадавали коменданту кучу достаточно толковых вопросов, как быть, если заезжий полковник не клюнет; в какой день ему лучше всего незаметно подсунуть папочку; как сделать честное лицо, когда он поймет, что его попросту водили за нос. И постепенно сошлись на том, что план удачен... а если инспектор и собирается искать что-то свое, заранее все равно не угадаешь, зато он непременно отвлечется и рассредоточит своих людей. - Итак, - подытожил Форкосиган, - нам для этой цели нужны организаторы, они же подозреваемые, исполнители… и стукач. Нет, монету бросать не будем. Исполнителем, то есть тем, кто якобы оформил фиктивное уничтожение груза, полагаю, будете вы, коммандер, - повернулся он к Наточини. - Я? Чтобы пойти под суд о растрате? - возмутился немолодой коммандер, и его лысина начала багроветь. - А вы умножьте, - посоветовал Форкосиган спокойно. - И не забывайте, что скрыть пропажу этой чертовой ветчины нам в любом случае вряд ли удастся, а вы - материально ответственное лицо. Бормоча "Двести сорок упаковок по шесть банок в каждой, балансовая стоимость марка и двадцать восемь грошей", бухгалтер потыкал пальцем в клавиши наручного комма, хмыкнул, перепроверил... - Меньше двух тысяч марок. Да. Если даже я повешу на себя весь контейнер, за такую сумму растраты полагается всего-навсего административная ответственность. Если, конечно, я компенсирую убытки. – Он скривился. - Предлагаю скинуться, господа, для меня это довольно крупная сумма, у меня сын в Имперской Академии, знаете ли, учится. - Остальные любители ветчины согласно покивали. - Главными подозреваемыми по делу о краже коммов, - продолжил Форкосиган, - назначаю вас, Лепелье, и старшего инженера Костаса. Вам реального обвинения в результате не грозит: не забудьте, что контейнер с техникой будет вас ждать целый и нераспакованный. – Оба покивали. - Остается найти доносчика, который и наведет наших гостей на дело о хищении. Вот здесь за столом немедленно воцарилось молчание, и Форкосиган договорил: – Лейтенант, вы, кажется, говорили, что ваш младший политофицер - сущее наказание. Насколько я понял, он здесь в штрафниках ходит и имеет на вас зуб. Скажите, а в истории с ветчиной он тоже... поучаствовал? – Все закивали. "Черт возьми, один я остался не при деле, и то потому что пил. И то… разве я вспомню точно, чем закусывал?" - Полагаю, мне удастся уговорить вашего мичмана лично и надлежащим образом стукнуть своему начальству. *** Разговор с политмичманом состоялся немного позже и не на глазах всего личного состава. Хватало и грозного коменданта с его заместителем. Явившийся по вызову Тони в помятом черном комбинезоне выглядел обеспокоенным, но не до паники, и откозырял довольно браво, хоть на Лепелье и косился с явной опаской. Узнав же, что комендант вызвал его для беседы и что новых дисциплинарных взысканий от зама ему, похоже, не грозит, он повеселел. - Я ознакомился с вашим личным делом, мичман, - объяснил Форкосиган очень официально, - и узнал мнение о вашей персоне у личного состава базы. У меня создалось мнение, что вы честный, преданный своему долгу и умелый офицер. - У Тони отвалилась челюсть. «И у Лепелье тоже», подумал Форкосиган, краем глаза наблюдая изменения в физиономии своего зама. - Через пару часов сюда прибудет ваше руководство из министерства. Я рассчитываю, что вы предоставите ему точный и адекватный доклад. - Тогда снимите меня с дежурства вне очереди, сэр! Я ведь не должен быть таким грязным, а еще мне бы отдохнуть перед этим самым докладом-то. Ой... а какой доклад? – нерешительно переспросил он. - Уверен, что у вас есть, что сообщить. - Форкосиган поглядел мичману в глаза. – Я полагаю, у вас есть основания жаловаться на лейтенанта Лепелье, который завалил вас этой тяжелой работой, мешая вам контролировать происходящее на базе. Сдавая Лепелье в его же присутствии, Форкосиган только что большими буквами на стене не написал, что все руководство базы в этом вопросе действует заодно, и мичману не приходится выбирать, на чью сторону встать: грозного пьющего коменданта или его заместителя - здешнего старожила и настоящего хозяина. Тони поморгал, но все же намек понял и ревностно закивал: - Ага! Буду жаловаться. Именно вот это прямо слово в слово! А что у нас, значит, происходит? - Он просительно заглянул Форкосигану в глаза. - Не могу препятствовать исполнению вашего долга, мичман, - одобрительно кивнул Форкосиган. - Вы должны честно доложить относительно этого темного дела с хищением целого контейнера комм-пультов новой модели, который лейтенант Лепелье приказал списать как груз ветчины. - Ну… - неуверенно начал Тони, - а что с ветчиной-то не так? Ее разве не сперли? - Сделали вид, что сп... похитили, - строго поправил комендант. - Разбросали несколько банок, дабы создать видимость, что контейнер лопнул при погрузке, и составили акт о списании. Я правильно говорю, Лепелье? - Заместитель коменданта мрачно кивнул. - Несколько банок, кстати, осталось; не мешало бы их сегодня выставить на стол. - Ну да, - подхватил Тони, - а коммы разбились при падении, упаковка лопнула, они протухли и стали не годны в пищу... то есть, ой. - Точно не знаю, - покачал головой Форкосиган. - Прибыли они на Кайрил, или их там вовсе не было - этого я не знаю, а вы тем более. Но хотя у вас нет документального подтверждения хищения ценной техники, я пойму ваши чувства, если вы рискнете доложить о предполагаемом нарушении, расстроенный назначением на внеочередные дежурства. Которые я, кстати, отменяю на правах коменданта базы. Переоденьтесь и подумайте о том, что и как вы будете докладывать. Идите. - Если вы даже этого олуха смогли приспособить к делу, сэр, то, полагаю, ваш план сработает, - удивленно резюмировал Лепелье, глядя на закрывшуюся за мичманом дверь. - В стратегии, да и в политике, вы смыслите куда больше нас. *** Тем же вечером Форкосиган стоял у окна коридора, упершись лбом в холодное стекло. Голова кружилась. Во рту отдавался вкус пресловутой индюшачьей ветчины, употребленной под водку. За окном лагерную ночь расчерчивали штрихи поземки, и на взлетном поле растопырилась черная туша суборбитального катера, в свете аэродромных прожекторов похожего… к счастью, не на что-нибудь пернатое. Если пойдут аресты, в такой катер можно будет погрузить добрую половину командного состава базы. На душе у Форкосигана было пакостно. Он сумел выбраться из столовой всего на пару минут - освежиться и пройтись до сортира - и скоро ему придется возвращаться обратно, туда, где вовсю гудела пьянка для дорогих гостей. Офицеры Кайрила расстарались для инспекции с выпивкой и угощением. Сквозь звон стаканов и разговоры все чаще слышался хохот, а патриотические тосты перемежались пошловатыми. Слишком их много было этих тостов, вот в чем беда. Форкосиган заранее решил пить по минимуму, но возможность незаметно подлить в рюмку минеральной воды выпадала не каждый раз. Чертов МПВшный полковник оказался молод для своего звания, крепко сложен и пил легко и много, явно не пьянея. Четверо его спутников также стремились не отставать, и офицеры базы явно проигрывали им в стартовавшей гонке под столом. Еще час-полтора, и они туда окончательно сползут и оклемаются только к завтрашнему... самое оптимистичное, к обеду. Да и самому Форкосигану похмелье на завтра уже обеспечено. На подоконнике возле двери туалета сидел, болтая ногами, мичман Орловски. Он помялся, не зная, требует ли устав козырять поддатому коменданту на пороге сортира, неопределенно дернул головой и промолчал. Нервничающий Тони в полумраке коридора выглядел весьма хорошеньким. «Эх, трахнуть бы его сегодня вечером», - подумалось Форкосигану, и по одной этой мысли он понял, что уже здорово надрался. Когда он мыл руки над раковиной, дверь туалета приоткрылась, и мичман бочком проскользнул внутрь. - Сэр, как вы там? Вы в порядке? – Тони переминался с ноги на ногу и изъяснялся заговорщическим шепотом. - Хреново. - Форкосиган растер лицо ледяной, пахнущей железом водой. Помогло не слишком. - Столичные сволочи горазды пить, а мои люди завтра проснутся похмельные и тупые. Да, и за себя, признаюсь, не уверен. - Не надо вам больше пить, а? - просительно заныл Тони. - Хватит, уже, капитан. Пойдемте к вам, я помогу, ну… как смогу… Вид у него было комично серьезен, и это окончательно стерло мимолетное желание, посетившее Форкосигана в коридоре. - Заботливый мальчик, - хмыкнул он, похлопав Тони по плечу. - А к Лепелье – тоже сходишь? К Наточини? И к остальным, по списку? И к комиссии в полном составе, чтобы их отвлечь? Сиди уж, герой. Мы попробуем как-нибудь сами, без твоей скорой сексуальной помощи. В столовой продолжала гудеть пьянка. Ярко-белые лампы под потолком раскрашивали физиономии резкими тенями, заставляя их выглядеть еще более бледными, отекшими и бессмысленными. Сбитые скатерти на столах заляпаны пятнами от соуса и вина, стулья сдвинуты, пьяный хохот почти не смолкает. Сейчас было бы самое время разойтись по комнатам, чтобы выспаться как следует, но министерские то и дело возглашали патриотические тосты, не поднимать бокал за которые граничило с нелояльностью. Форкосиган старался не пить, а только обмакивать губы. Бутыль с минералкой от его тарелки куда-то исчезла. Что еще остается, помимо выпивки? Разложить карточный стол? О женщинах здесь, увы, можно было только мечтать, хотя все разговоры неизменно сводились к ним. Форкосиган поймал высокомерный взгляд полковника Жермена. "А то у вас в министерстве на попойках пахнет исключительно розами, никто не нажирается в хлам и все беседы идут исключительно о высокой поэзии", подумал он зло и с усилием взял себя в руки. Спиртное определенно не прибавляло ему добродушия, да еще нет ничего гаже, чем пить в обществе человека, которого бы с большим удовольствием придушил. - Отстаете от подчиненных, капитан, - с издевательской укоризной проговорил полковник. - Я думал, за полгода на Кайриле вы уже совершенно вписались в здешние простые нравы. "От некоторых привычек и за десять лет не избавишься - то-то ты, полковник, при всей своей лощености до сих пор смотришься провинциальным выскочкой". Но Форкосиган не дал себя спровоцировать на резкость. - На недостаток взаимопонимания с личным составом базы не жалуюсь, - ответил он формально, слегка споткнувшись на длинном слове "взаимопонимание". Чертов алкоголь. - Это радует, ведь у меня есть столько вопросов к вам и вашим офицерам, - Жермен показал зубы в улыбке. - И я намерен получить в ответ на них полные и подробные показания. - Показания? Надо понимать, у вас уже и обвинение лежит готовое? - ответно оскалился Форкосиган. - Не сомневайтесь, капитан Форкосиган. - Политофицер кивнул. - Убедительное и прочное, как эти сте... Он не успел договорить. Громкое нарастающее сипение сверху заставило всех мало мальски вменяемых поднять головы, несколько секунд спустя взвыла сирена, и форсунки огнетушителей под потолком изо всех сил плюнули струями густой пенной субстанции. Это потом стало понятно и про форсунки, и про то, что сработала противопожарная сигнализация, а сначала хлопья пены превратили столы в грязные сугробы, а ошалевших участников попойки - в подтаявших снеговиков. Форкосиган как раз пытался, матерясь, заслониться от бьющей в лицо дряни, как сирена завопила повторно, и из разбрызгивателей забила вода, смывая пену. Все бросились вон из столовой, мешая другу другу и яростно переругиваясь. В дверях образовалось небольшое столпотворение. Наконец мокрые и трезвеющие офицеры протолкались в коридор. Лепелье орал и отдавал команды, требуя разобраться, и костерил на все лады опаздывающую техслужбу. Инспектора во главе с Жерменом вопили, что это безобразие и безусловный саботаж. Форкосиган хотел что-то вставить - и неожиданно расхохотался. Собственные офицеры оглядывались на него с удивлением, Жермен с его присными скорчили презрительные физиономии. Через толпу офицеров бочком протолкался мичман Орловски и направился прямиком к своему МПВшному начальству. – Сэр, разрешите обратиться, – по-заговорщицки вполголоса окликнул он полковника. Все головы немедля повернулись к нему. – Вот, сэр, осмелюсь доложить, нашел возле туалетов. Спрятано, сэр, но я обнаружил. Потому что искал. В его щепоти свисало, поблескивая, что-то маленькое и зеленоватое - набитый прозрачный пакетик, разглядел Форкосиган. - Это, сэр, травка. То есть, чтобы курить. А она горит! - он посмотрел на полковника преданно и подобострастно. - Отчего происходит дым и возгорание. И кто знает, кто ее курил, сэр. Может, нижние чины, а, может, кто-то того… повыше. Но вот этого, сэр, я не знаю. Виноват. Разрешите всесторонне изучить улику и произвести расследование? Рыжая физиономия Тони пылала искренним энтузиазмом, он опасливо косился на группу злых промокших офицеров, стоявших возле придирчивого замкоменданта и пьяного бешеного Форкосигана. И полковник МПВ воспользовался этим прекрасным предлогом, чтобы не стоять посреди коридора мокрым и оплеванным. - Идите за мною, мичман, - сквозь зубы процедил он, - составите в надлежащей форме рапорт об употреблении на базе запрещенных наркотических веществ... А вы, капитан, - махнул он Форкосигану, - доложите мне завтра же о том, как расследуется дело о саботаже и попытке поджога. Жермен со своей стаей ретировался, и Форкосиган тут же перепоручил Лепелье вместе с Коулом, начальником пожарной охраны базы, разобраться с шутками противопожарной системы. И не сегодня, ради бога, а на днях, как руки дойдут, а сейчас он пойдет спать, чего желает перед тяжелым завтрашним днем и всему своему нетрезвому личному составу. В результате Форкосиган вернулся к себе еще до полуночи: развеселившийся, почти трезвый и очень довольный. Обескураживающий финал попойки был явно не случаен, однако комиссии придраться было не к чему: все подозрительные офицеры базы находились у них же на глазах и вместе с ними стали жертвой взбесившегося пожарного шланга. Но что именно было устроено и как, самому Форкосигану крайне любопытно было бы узнать. *** Благоразумный политмичман поскребся в его дверь часа через два, когда все уже угомонились, а Форкосиган успел подремать и даже увидеть во сне, как командует целым полком политофицеров в исподнем, совершающим высадку на какую-то странную планету. - Разрешите войти, сэр? – длинный нос Тони просунулся в дверь раньше его самого. - Давай, - Форкосиган без церемоний потянул рыжего за рукав. Куда его посадить? Ну да, на кровать; традиция, однако. - Рассказывай, паршивец. Как тебе это удалось и это вообще было? - Сэр, а это вовсе и не я. Я только немного подсуетился, помог, так сказать. - Тони с довольным видом потянулся и в ответ на форкосигановский рык "Подробно рассказывай!" начал излагать, бесхитростно и с множеством подробностей: - Вы тогда вернулись дальше пить, а я забрался на свой подоконник и стал болтать ногами от страха и трепета. А тут гляжу, главбух идет отлить, ну мы с ним немного потрепались. Наточини мужик не злой, он похож на нашего препода по математике, что мне тройки ставил по доброте душевной. Я пожаловался ему, говорю, побаиваюсь, что завтра у всех будет похмелье, а инспекторов развлекать придется мне, не иначе как танцами. И может как-то разогнать всех по койкам? - А Наточини говорил, что я сильно пьян? – перебил его Форкосиган. - Нет, он как раз больше опасался, что это остальные нажрутся до визга. Это я боялся, что вы в запой снова нырнете. В общем, надо было со всем этим кончать. Ну, коммандер и сказал, что хорошо бы энергию в помещении отрубить или сигнализацию, наоборот, врубить, только он не знает, как, вот будь это квартальный отчет... А тут идет капитан Филипески. - Который из химвойск? - Ага. Он был веселый, все время хихикал и вертелся, и глаза совсем шальные, и жаловался еще, что коньяк плохой. Но нас выслушал и сказал дело. Если, говорит, мы подожжем что-нибудь небольшое, чтобы дым был, остальное он нам в щитке сам наладит, чтобы из брызгалок столовую накрыло как напалмом. Потому что коньяк дрянь, и скучно, а завтра вставать рано. Так что я положил в мусорное ведро несколько рулонов туалетной бумаги, а Филипески показал мне, куда жать и что врубить. Форкосиган до этой минуты и не подозревал, что, оказывается, его офицеры организовали целый заговор. Ай, хитрецы. Выходит, с его подачи и выставленной перед всеми общей цели каким-то образом собрались в одну команду люди, имеющие самые разные пороки и слабости. И сделали дело. - А когда Наточини уже ушел, мы с Филипески решили, что хорошо бы нам алиби придумать. Тогда он сказал, что даст мне одну полезную вещь, только возьмет с меня слово фора, что его не выдам. - Фора? Никак не меньше? - расхохотался Форкосиган. - Ага. Я подумал и дал слово. А чего ж, мне не жалко. Он тогда мне и отдал пакетик с травкой и объяснил, что это за штука. От отпечатков пальцев я его сам протер. Ну, а дальше, сэр, вы все сами видели. Прекрасно. Оказывается, Тони умеет срабатываться с людьми и делать то, что скажут, а не только сеять беды и разрушения с использованием своего кошмарно живого воображения. Впрочем, на разрушения залитая пеной столовая отчасти тянула. Интересно, насколько он умеет исполнять приказы... - Неплохо вышло. А теперь расскажи, что получилось у тебя с докладом Жермену. Что именно и как ты ему сообщил. Тони вздохнул и сел на кровати, обхватив руками колени. - Я, это, блондинку изображал. Правда, лояльную и старательную. Рассказал в красках, как меня тут обижают, как не уважают наше ведомство, а сами пьют, хамят и, наверное, воруют. Сдал Лепелье по полной: он, дескать, политически зловредно настроен, и мне эту, как ее… паршивую эту аттестацию не дал провести. А сам химичит с грузами, вот недавно контейнер с комм-пультами списал подчистую, оформив как поврежденный ящик с ветчиной. Доказательств у меня нету, но, похоже, такое дельце часто проворачивают, ведь все контейнеры на одно лицо, стандартные. Меня в комиссию свою, ну, по инвентаризации, не пускает, сам все делает, а мне – только дежурства вне очереди лепит, за любопытство и ревностность к службе. Короче, все пересказал, как вы велели, сэр. - И как, поверили тебе? - жадно спросил Форкосиган. - Да, похоже, слопали как миленькие. Жермен меня даже похвалил. И сказал, что я теперь ему подчиняюсь. - Молодец, Тони. С фантазией у тебя хорошо, даже слишком, взять хотя бы эту несчастную Тау Кита. Ты точно не куришь травку, как Филипески? - Далась вам эта Тау! Это самое простое было придумать - ну пойдете вы, сэр, воевать цетов... так кого же еще? - Ага. Где Тау Кита, а где Цетаганда, - снова рассмеялся Форкосиган, полюбовался откровенным недоумением на лице рыжего и вдруг замолк. - Погоди-ка… Ты не знаешь, что Тау Кита – суверенное государство, не входящее в Цетагандийскую империю? А столица империи - на планете Эта Кита IY? А? - Та, эта... а есть разница? - Как же ты офицерское звание получал? Да еще политофицером стал! – Форкосиган подавил первый порыв схватиться за голову. – Слушай, ты точно не врешь? Тони глядел виноватым - и, похоже, очень для него привычным - взглядом закоренелого двоечника. - Так получилось. Учился я всегда неважно, а когда меня в школе еще и бить принялись, я ведь рыжий, да еще и смазливый был, как девчонка, то я оттуда деру дал. Зато я пел здорово, в хоре я лучший был, первые партии вел. И не только патриотические, хоть и при МПВ. Мне нравилось: концерты, репетиции, да и кормили хорошо… Потом в училище приняли, а тут у меня голос сломался, стал обычным. Ну я и доучился... как-то. - Да уж, политофицер из тебя ужасный, - усмехнулся Форкосиган.. - Ваша правда, сэр, - кивнул Тони. - А тогда я просто подумал, что офицер – это будет круто. Их не бьют на улицах. За ориентацию. Пожалуй, так не врут. Парень сейчас, конечно, немного рисуется, изображая обиженного сироту, но глаза у него живые, а руки непроизвольно стиснуты в кулаки - воспоминания явно не из приятных. - А не слишком-то по тебе и видно, - заметил Форкосиган честно. Он сам терпеть не мог за собой этот взгляд, когда высматриваешь в симпатичном парне признаки склонности к своему полу, и все же делал это непроизвольно. Конечно, обычно это завершалось просто мысленной постановкой галочки, но ошибался он редко. С Тони, при всей его показушной вертлявости, он мог бы засомневаться. Не сейчас, конечно. - Да дурак я был, язык распускал, где не надо. Что учителя нравятся и все такое. Ну и меня, бывало опять же за это мордой об асфальт возили. А однажды ребро сломали - вот не поверите, сэр, из-за вас. - Тони подался к нему поближе. - Я им говорю, нефиг меня бить за то, что я мужиков люблю - вот наш лорд тоже любит. Ух как мне всыпали, ух! С ног сбили и сапогами запинали. А я не по-плохому сказал. Я был в вас прям влюблен, вот. Смотрю тогда на снимок, где вы весь из себя лорд-наследник и капитан, и мечтаю, как приедете вы в наш городок, да увидите меня, да возьмете... с собой, эх. Не приехали. Зато я к вам сюда попал... Последние слова он практически промурлыкал, прикрыв глаза, и придвинулся совсем близко. Было слышно, как у него бьется сердце, в частом, возбужденном ритме. Форкосиган погладил его по спине, и Тони довольно изогнулся. Обнял, целуя в висок и ухо - и Тони потерся щекой, всячески показывая, какой он ласковый и послушный, ему стоит только кивнуть. И что этого кивка он очень-очень ждет. "Спим, значит, с младшими по званию, всячески используя служебное положение? Развращаем мальчишек в полтора раза себя моложе? С политофицером трахаемся, и не в переносном смысле?" Форкосиган стянул с себя белье и медленно откинулся спиной на подушку. Развел руки, неторопливо потянулся, закидывая руки за голову, давая Тони возможность разглядеть, как подрагивает его твердый и напряженный член. - Иди ко мне, - позвал он, - видишь, тебя уже ждут. Соскучился по твоей нежной рыжей заднице. Тони хихикнул и моментально разделся, безалаберно покидав все свои шмотки на пол, стул и комм-пульт. Он присел на кровать в ногах у Форкосигана, рассматривая его: голого, насмешливого, дружелюбного, совершенно не намеренного хватать и подминать под себя. Пусть мальчик сам проявит инициативу, подумал Форкосиган, и его ожидания не обманулись. Мальчишка наклонился, взял в губы головку члена и принялся облизывать, умело и неторопливо, щекоча языком. Он сам не торопился, но вскоре не выдержал уже Форкосиган: ухватил рыжего за плечи и притянул к себе, поглаживая грудь и живот Тони и настойчиво двигая его повыше. Тот согнул колени, широко раздвинув ноги, и, заведя руку назад, обхватил ладонью член и сам его направил. Дальше Форкосигану приходилось лишь мягко придерживать его за бока, позволяя рыженькому удовлетворить себя и его так, как тот сочтет нужным. Тони двигался сам, изгибаясь и вертя ягодицами, подвизгивая и болезненно охая, когда насаживался на всю глубину, и только сильнее возбуждаясь от легкой боли. Он и кончить успел первым, стискивая свой член в кулаке и заливая любовнику живот. Форкосиган отстал от него ненамного - и то благодаря принятой сегодня дозе спиртного. После чего Тони поступил истинно по-мужски: едва слез, сразу рухнул носом в подушку и засопел. Форкосиган немного потискал распластанное взмокшее тело, поцеловал в загривок и сам заснул крепким и хорошим сном усталого человека. *** С утра инспекция рьяно приступила к работе. Полковник Жермен оккупировал самый большой кабинет - по странному стечению обстоятельств оказавшийся рабочим кабинетом коменданта базы - и последовательно вызывал туда офицеров по списку. Сам Форкосиган, подумав, обосновался в офицерской столовой, отмытой и приведенной в порядок после вчерашнего безобразия. Вокруг расселись временно незанятые офицеры, которых с каждым часом становилось все меньше и меньше. Вот после разговора с инспектором вышел шеф инженерно-ремонтного дивизиона, доложился коменданту, что полковник затребовал документы на все новые постройки и строй-монтаж работы, и побежал за требуемым. Больше других доставалось Лепелье, но и тот смог вырваться ненадолго, чтобы перехватить стаканчик кофе. – Как там дела с нашей ветчиной? - с улыбкой поинтересовался Форкосиган. – Идет нарасхват, - похвалился зам. - Уже двое из четверых вовсю ее вынюхивают. А двоих, что помладше, засадили за смету и проверку основных средств, они там надолго. Форкосиган порекомендовал тянуть время и изображать из себя тупого солдафона, хотя, по сути, в этом совете опытный Лепелье и не нуждался, но согласно кивнул. Все шло по плану. Самого коменданта на ковер, как ни странно, никто пока не вызвал. После обеда Жермен потребовал собрать совещание командного состава и огласил дальнейшую повестку дня. Один из инспекторов плюс охранник вместе с заместителем коменданта отправлялись проверять ближайший складской терминал. Лепелье это не смутило, скорее обрадовало; Форкосиган прикинул, что указанный склад, несмотря на свои немалые размеры, должен содержаться в относительном порядке, так что инспекция застрянет там без толку, пытаясь найти доказательства преступной халатности. Ну а контейнеры с комм-устройствами были перепрятаны в ангар на южном побережье острова - полтора часа поездки на скате, или всего четверть часа полета, зато сесть там будет проблематично, поскольку посадочная площадка завалена горой рыхлого снега. Сам полковник собирался незамедлительно посетить восточную метеостанцию, возле тренировочного летнего лагеря, и потребовал присутствия при этом коменданта базы. Форкосиган удивился, но вразумительного ответа, зачем там нужен лично он, так и не получил. "Я намерен выполнить частичную инспекцию всех объектов, которые потребуются в ходе расследования", отрубил МПВшник. Их уже ждал флаер, где за рулем скучал пилот - местный техник-сержант. К машине высокое начальство сопровождал Тони. Физиономия у мичмана Орловски была страшно серьезной, а его камуфляжную парку, обычную одежду на Кайриле, сейчас перечеркивала портупея с навешанным на нее плазмотроном в кобуре. Неужели эта внезапная поездка связана с пресловутыми доносами в министерство? И полковник просто намерен допросить Форкосигана с глазу на глаз? А Тони, кажется, назначен им свидетелем на очной ставке и заодно охранником, который, если что, должен скрутить непокорного фор-лорда... При одной этой мысли Форкосигану захотелось громко заржать; с этим порывом он справился, но покраснел от натуги, и его физиономия перекосилась в такой гримасе, что Жермен не выдержал: – Вы в порядке, капитан? Или у вас все еще похмелье после вчерашнего? – И-извините, - Форкосиган сглотнул и изо всех сил попытался выглядеть смирным от нездоровья: пусть лучше заезжий инспектор думает, что он совсем плох. Сесть возле самой тренировочной базы пилот отказался. Тыкая пальцем в метеокарту, на которой был отмечен слой выпавшего снега, он убедительно объяснил, что либо флаер провалится в сугробы по крышу, либо господам офицерам, при всем уважении, сэр, придется протопать к своей цели метров пятьсот пешком. Да, по кромке берега с наветренной стороны, там галечный слой и ровная дорожка, флаер не пройдет, а человек запросто. Тренировочный лагерь, насколько знал Форкосиган, представлял собой сеть окопов и искусственных препятствий, и что понадобилось там Жермену, пока снег не сошел, он не представлял даже приблизительно. Но на вопрос, так ли сильно тот желает прогуляться при минусовой температуре и между сугробов, полковник отрубил, что да. Пилоту он приказал оставаться на месте и в случае вызова быть готовым к взлету. Путь до лагеря они проделали практически в молчании, внимательно смотря под ноги, чтобы не поскользнуться на обледенелых камнях. Тони выдохся быстро, да и Форкосиган запыхался: он совсем забросил тренировки в последние месяцы. Жермен всю дорогу сверялся с коммом, стремясь к какой-то неведомой точке, точно ищейка. Он торопил Форкосигана и не отходил от него ни на шаг. Тони шел чуть поодаль, стараясь не смотреть на двух своих командиров без особой необходимости. Он единственный из троих был серьезно вооружен: у Форкосигана был только стандартный парализатор, нож за голенищем ботинка не в счет, а у Жермена - что-то мелкое, судя по размеру поясной кобуры. Интересно, МПШник намеренно не дал ему времени собраться и взять оружие? Наверное, так. По какому-то ведомому одному ему принципу Жермен вывел их к одному из низеньких бетонных строений за ветрозащитной стеной. Несколько ступенек крыльца, дверь под козырьком с подветренной стороны. Полковник потянул дверь - разумеется, не заперто, ни магнитных, ни обычных замков. Фонарь осветил круто уходящие вниз ступени, которые выводили в гулкое и совершенно пустое помещение. - Вы ничего не хотите сказать по этому поводу, капитан? - уточнил МПВшник у Форкосигана и, разумеется, получил в ответ лишь недоуменное: "Темно и холодно". Жермен прошелся по подземному залу, подсвечивая стены лучом фонаря, делая снимки и то и дело сверяясь с коммом. Он что-то бормотал себе под нос: "заглубление под поверхность более десяти метров", "армированный керамобетон", "пазы под бронеплиты, вот они". Форкосиган недоуменно маячил возле ступеней. Тони послушно и молча стоял на полшага позади. Лишь когда они поднялись наверх и все так же молча прошли в будку возле полосы препятствий - там по крайней мере было тепло и свет - полковник ровным голосом начал: - Капитан Форкосиган, согласно вашему личному распоряжению и без какой-либо санкции высшего командования месяц назад было начато строительство этого стандартного защитного бункера класса АА. После монтажа бронеплит и подведения электричества он превращается в укрепленное сооружение, способное выдержать тактический ядерный удар. Согласно военно-инженерным нормам, такое строение предназначается для укрытия командного состава армии при массированной атаке, вплоть до удара с орбиты. Судя по непреклонному тону, это звучало уже сформулированное, готовое обвинение. - Ранее я получил информацию о том, что вы, капитан, готовите вооруженный мятеж, однако я не мог вам инкриминировать обвинений в полном объеме, пока не обнаружил в инженерных планах вашей базы вот этого, - он усмехнулся, - доказательства. Я требую сообщить мне, сколько еще подобных сооружений выстроено вами на этом острове. Тактический бункер - не банка с ветчиной, его вам скрыть не удастся. Я желаю выслушать ваши объяснения, и учтите, что только сотрудничество со следствием может облегчить вашу участь на военном трибунале. Мичман, разоружите капитана Форкосигана и держите его под прицелом. Форкосиган настолько оторопел, выслушивая этот логичный, выстроенный в стройную систему бред, что молча отстегнул от пояса кобуру и протянул мичману. Уже на середине движения он сообразил, что парализатор опустил по своему обыкновению в карман, а в неудобную уставную кобуру засунул пакет с сэндвичем, но объясняться было как-то некстати. - Полковник, вы свихнулись? - выпалил он первое, что пришло на язык. – Или накурились травки из преподнесенного вам вчера пакета? Какой, к чертовой матери, мятеж на Кайриле! Я что, против здешних тюленей собрался бунтовать? - Я так и предполагал, капитан, что вы попытаетесь прикинуться опальным штрафником, который пьет горькую, сосланный на самую дальнюю военную базу империи. Однако всем известно, что флотские офицеры-форы в открытую выражают недовольство фактом вашей ссылки. А теперь мой информатор вовремя сообщил о ваших намерениях. И о том, что вы собираетесь наладить связь с вашими сообщниками на флоте, тоже. Думаете, я не обратил внимание, что станция дальней связи на базе находится в полуразобранном состоянии, явно готовая к перемещению на новую дислокацию?... "А что у нас на базе в собранном?" – мысленно вздохнул Форкосиган, вспомнив ту кучу несмонтированных деталей вместо центра связи, которую имел счастье видеть только вчера. Он изо всех сил стиснул зубы и промолчал. - Молчите? Ваши изменнические намерения раскрыты, Форкосиган! – договорил полковник торжествующе. - Вы переводите центр связи в отстроенный бункер, окапываетесь там сами и поднимаете мятеж в военно-космических силах. Ваша раздутая популярность, укрепленная успехом недавней экспедиции, позволит переманить на вашу сторону многих, пока лояльные войска будут скованы на рубеже Комарры, добросовестно удерживая границу против внешнего врага. В свое время Его Величество Эзар Форбарра начал гражданскую войну и при меньшей поддержке армии! А вот это уже оказалось последней каплей. - Узнаю МПВшную привычку - стоить карьеру на чужих трупах! - рявкнул Форкосиган, не сдержавшись. - Повышения захотелось, Жермен? Громкого дела? Пошел к черту, я тебе не по зубам. - А что, заткнете мне рот, придушив, как вы это привыкли? - взвился Жермен. - Не выйдет, Форкосиган! - В руке его оказался игольник. Черный и хищный пистолетик смотрел Форкосигану прямо в грудь. - Я из тебя вытрясу правду, и не думай, что твои форские привилегии тут хоть чем-то помогут! Теперь уже оба, распалившись, начали орать друг на друга, готовые вцепиться в глотку. Форкосиган ощутил, как его захлестывает старая, привычная злость. Все МПВшники одним миром мазаны - желают выслужиться, выложив перед начальством на блюде его, Форкосигана, голову. А не выйдет, господа хорошие. Скорее он сам положит тут в снег этого урода, а уж рыжий мальчишка с плазмотроном ему точно не помеха... - А ну хватит! - раздался от дверей вопль. Орал рыжий, лицо у него было перекошено, а плазмотрон, висевший на шее, развернут дулом в сторону обоих старших офицеров. Палец Тони недвусмысленно дрожал на спусковом крючке. - Отойти друг от друга, мать вашу! Оружие на пол - живо, а то буду стрелять! Форкосиган оцепенел так, как если бы с ним заговорила лошадь. Незлой, ласковый в койке, трусоватый Тони просто не мог бы совершить такой самоубийственный поступок - поднять оружие на своего командира. На двоих командиров сразу, поправился он мысленно. Хотя да, вроде у мичмана в личном деле стояло "рукоприкладство"... Жермен налился дурной кровью, но пальцы медленно разжал. Игольник ударился об пол. - Руки вверх, по одному ко мне и выйти из п-помещения, - слегка заикаясь, скомандовал Тони. На фоне света из дверного проема его силуэт обрисовывался четко. Форкосиган видел, как у парня дрожат руки. А ведь это истерика, понял он. - Мичман, ты что, не соображаешь, что это бунт, и я тебя под трибунал отправлю, паршивца!.. - заорал полковник. - Замолчите, Жермен, - резко одернул его Форкосиган. Еще не хватало из-за амбиций столичного МПВшного хлыща получить выстрел в лицо. - Идите. Не тяните резину. Они по очереди протиснулись в дверь мимо держащего их на мушке Тони. Зачем ему это надо, интересно? Это что, такая странная разновидность покушения, или у парня крыша поехала? - Стоп! – отрывисто скомандовал мичман, не подозревая о его размышлениях. - Обоим стоять, друг к другу не приближаться. Оружие - на снег, коммы туда же. Снять верхнюю одежду, кинуть на землю, и быстро, а то как шмальну! Он поводил стволом - вправо, влево. Форкосиган с Жерменом невольно переглянулись. В кого из двоих он собирается стрелять, если сам же приказал им не приближаться друг к другу? Видимо, та же мысль посетила и Тони. Он поднял плазмотрон, явно задумался, где у оружия переключатель веерного рассеяния луча, левой рукой попытался нащупать его под батареей, потерпел неудачу - и повернул стволом к себе, а затем заглянул в дуло. Оба опытных военных на секунду оцепенели, понимая, что мальчишка сейчас по дурости самоубьется у них на глазах, причем крайне неприятным способом. Нет, вот он задрал ствол вбок и немного выше плеча - и тут наконец раздался выстрел. Струя пламени с шипением устремилась в серое, затянутое снеговыми тучами небо и разбилась о дверь караульной будки. Тони, вздрогнув, вцепился в оружие так, что костяшки побелели, и на этот раз ствол смотрел прямо на полковника с капитаном. - А ну делать, что я сказал! - заорал он. За его спиной, потрескивала, пузырясь, краска: дверь будки приварило капитально и надежно. - Убью на хер! - Ладно, - кивнул Форкосиган и первым подал пример, кинув перед собой парку с парализатором в кармане, а на нее - комм-линк. Ветер со снежными иголками кусал, пробираясь под черную полевую форму, но лучше замерзнуть, чем поджариться. Жермен посмотрел на него и неохотно сделал то же самое. - Нож! - потребовал Тони, свирепо оскалясь. Форкосиган сперва не понял, о чем это он, потом вздохнул и вытащил из-за голенища ботинка вибронож - ладно, он все сделает, понять бы еще, зачем свихнувшийся политмичман решил их разоружить и раздеть. - А теперь оба двадцать шагов назад и прыгайте в яму, чтоб вас так и разэтак! В нескольких метрах действительно виднелся полнопрофильный окоп, часть полосы препятствий, до половины заметенный снегом, последовательно подтаявшим, смерзшимся, смешавшимся с грязью и щебенкой. Принимать снежную ванну полураздетым не хотелось никому из двоих, но видя, что его пленники медлят, Тони заорал совсем уж неистово: "Ебаные в рот, оба вы, пидора драных, а ну в яму, лечь, руки за голову!" - и выстрелил поверх голов. На этот раз, похоже, вполне сознательно. Офицеры, матерясь вполголоса и дружно, ссыпались вниз и попадали мордой в снег. Форкосиган подумал, что если Тони взбредет в голову пальнуть еще и в окоп, из них обоих получится жаркое, если вообще что-то останется. А мальчик явно пошел вразнос, если учесть определение, которым он только что наградил своих командиров. Хотя описание скорее соответствует самому милому Тони в коечке, подумал он ни к селу ни к городу. - Да ты совсем охуел, полковник, давая пушку этому психу, - тихо процедил Форкосиган, повернув голову к валяющемуся рядом Жермену. - Иди на хуй с твоими фанабериями, - не остался в долгу Жермен, но предусмотрительно голоса тоже не повысил. - Он мой охранник, а с тобой наедине оставаться – себе дороже. Кстати, - добавил он с издевательской вежливостью, - мичман-то ваш, господин комендант базы, и весь в вас, такой же психопат... Форкосиган расслышал скрип шагов и вдруг почувствовал, как на него сверху свалилось что-то мягкое. Пласт снега? Нет, куртка. - Одевайтесь, вы, там, - раздался злой голос. Форкосиган натянул куртку и поднялся. На краю окопа воздвигся Тони с плазмотроном наперевес. Карманы его оттопыривались от добычи. - И разойдитесь по углам окопа, сволочи! - Ты понимаешь, что натворил? Да ты сейчас заработал расстрельную статью, мичман, - зарычал Жермен, задрав голову. - Мятеж, нападение на старшего по званию, и... - Это сейчас не важно, - мягко, но непреклонно оборвал его Форкосиган. - Что сделано, то сделано. Мы оба тебе подчиняемся, мичман! Не рыпаемся, готовы выполнять твои команды. Оружия у нас нет, руки пустые... Жермен, покажите ему руки. Убедился? Но, Тони, полковник дело спросил: ты понимаешь, что именно сейчас делаешь? - Уж больше вашего, - буркнул Тони. Плазмотрон ходил у него в руках ходуном. - И что же? - уточнил Форкосиган почти ласково. - Скажи нам. Мы же не сможем тебя слушаться, пока не поймем, чего тебе надо, верно, Жермен? Он понадеялся, что столичный политофицер сволочь, но не дурак, и поймет, что у парня истерика, и давить на него сейчас не выход. Да и как они могут давить... прямо скажем, из позиции снизу, в прямом и переносном смысле. Тони явственно шмыгнул носом, но оружия не опустил. - Чего хочу? Я не хочу... - Он помолчал и начал торопливо: - Не хочу, чтобы вы друг друга прикончили. Что полковник вас, капитан, со зла пристрелит, что вы его придушите, как это у вас обычно. А повесят это все на меня, и тогда мне точно не жить. Так что я не дам вам поубивать друг друга, даже если для этого потребуется вас сейчас пристрелить, ясно? А один я с вами не справлюсь... Ну и каша у мальчишки в голове. Но... пожалуй, он всерьез перепугался того, что сам себе навоображал, и в панике наломал дров. А теперь понятия не имеет, как из этой ситуации выбраться. Тони кто угодно, только не мыслитель; его надо довести до нужного вывода за ручку, старательно при этом делая вид, что это он хозяин положения. - Понятно, - согласился Форкосиган. - Ты опасался, что сейчас произойдет убийство без свидетелей и его припишут тебе. Так? - Тони кивнул. - Рассуждай логично, мичман. Значит, тебе просто нужны свидетели. Вызови патруль с базы. Ты уже помешал нам совершить преступление, теперь приедет патруль, заберет нас, и все останутся живы. Тони потянул из кармана форкосигановский комм, замер на середине движения, посмотрел подозрительно: - И вызову. Только учтите, увижу хоть чуток шевеленье у вас там - пальну сразу, зуб даю. Я твои зубы сам потом пересчитаю, подумал Форкосиган сердито. Воображение мичмана Орловски - хуже фитаина; проползает в малейшую щель и приводит к необратимым последствиям. Вчера ночью Тони был необыкновенно хорош, а сейчас из него так и сыплются приблатненные словечки. И ведет он себя, как обычная уличная шпана. А с другой стороны, а кто он еще, этот рыженький… - Не двигаемся мы, успокойся. Ну вот, а теперь, пока мы ждем подкрепление, будь любезен объяснить, с какого перепугу ты решил, что мы сейчас друг друга поубиваем. - Я видел - буркнул Тони. - У вас такое лицо было... и у вас! И игольник! Между прочим, мой же куратор из МПВ на все это дело так и намекнул. Что приедет сам Жермен, зверь и монстр, в натуре. И что приедет он тут – мочить все подряд. Ясное дело! - «Мочить все подряд», мичман, означает провести тщательную и жесткую инспекцию, не закрывая глаза даже на мелкие проступки, - ехидно пояснил Жермен. - Речь не шла о мелком проступке, - раздельно произнес Форкосиган. – Полковник предъявил мне обвинение, которое не отвечает действительности и... и оскорбляет мою честь офицера. Я разозлился. Да. Но не настолько, чтобы кого-то убивать. А вы, Жермен? У вас действительно было желание пристрелить меня? - Лучше бы я вас пристрелил, чем вы мне шею сломали, - буркнул Жермен. - Под суд я хотел вас отдать, это - да. Вы готовили вооруженный мятеж, у меня и донесение на вас было, и доказательство налицо. - Какое такое доказательство? - Ваша же подпись под распоряжением на строительство бункера. Несанкционированного. Лазерную пушку против комаров не ставят; зачем вам понадобился на Кайриле бункер класса "А два", как не для активной обороны? Форкосиган усилием воли сдержался. - Это какое-то недоразумение. Я первый раз вижу это сооружение, полковник, и даю вам свое слово, что понятия не имею, откуда оно здесь взялось. Я подписал довольно много бумаг... в нетрезвом состоянии, и вины с себя за это не снимаю, но мятеж... Тони, который переминался с ноги на ногу на краю окопа, вдруг подал голос. - Вы про это убежище, что ли? Да чего вы к нему прицепились... Никакой это не стратегический бункер, а убежище от ва-ва. Наши же штрафники строили, ну а меня ими командовать приставили, чтобы жизнь медом не казалась. Девятнадцать лбов из саперного батальона, у всех наряды вне очереди. Ну, я выбрал наугад чертежик, чтоб покрасивей, и принес старшему инженеру на подпись. Он сперва возбухал, но я ему грамотно так обосновал, что пусть солдатики повкалывают. И резаками, как приказал, но еще и политически подкуются. Это уже я хочу. Мне все равно им исторически-патриотические задания какие-то выдавать положено. А тут, стало быть, два в одном. Вроде как в цетагандийскую войну такие убежища строили, только там без укладчиков, а все лопатами. А они за две недели сделали как миленькие, а все почему: я им давал каждые два часа перекур и еще обещал, что если волынить не будут, то буду рассказывать за каждый час ударной работы - анекдот. Политический, само собой. Ну и иногда про баб. Они так воодушевились… Оба слушали этот цветистый монолог, раскрыв рты, и первым опомнился Жермен: - Вы докладывали мне про подготовку мятежа, мичман, - проскрежетал он. - Я про Тау эту Кита докладывал, сэр, - пояснил Тони, нимало не смущаясь, что именует "сэром" человека, которого сам же держит под прицелом и только недавно обложил тройным загибом. - И про то, что наш комендант пьет без продыху. Это самая что ни есть правда, но убивать его за это я вам не позволю, а ему вас тоже. Заодно. - Он поежился, со страху или от холода. Было не сильно ниже нуля, но они уже с полчаса торчали на морозе, и у мичмана пальцы в тоненьких перчатках наверняка заледенели. В окопе хоть не так сдувает. - А что ты, сукин ты сын, писал про обмундирование для космофлота? - все не унимался Жермен. - А вот тут - ни капли не приврал, - хриплым тенорком охотно отвечал мичман. - Привезли его, зачем, почему - тут никто не знает. Вы у Лепелье спросите, он уже писал в столицу запрос, а на фига оно нам. Вроде как обещали разобраться. Вот вы, инспектор, вот вы и разбирайтесь, сэр. До этого момента Тони честно старался держать плазмотрон нацеленным в окоп, но тут принялся разглядывать что-то возле рычажка предохранителя, отведя прицел. Что ж, хотя бы ствол на себя больше не поворачивал. - У него заряд скоро кончится, - негромко предположил Форкосиган. - Я вроде слышал писк, - согласился Жермен. Выходит, он не только на кабинетной работе штаны просиживал. Тони не слышал их, пока сопя, пытался понять, что у него с оружием. Щелкнула защелка фиксатора, и что-то, блеснув, упало в снег. - Батарея, - выдохнул Форкосиган и напрягся, - На счет три прыгаем, или на счет два? - Быстро прыгнуть не получится, я ног не чувствую, а этот придурок нас прикладом положит. Да вот он ее уже подобрал, - заметил Жермен, и вдруг тихонько хихикнул. - Погоди, капитан, смотри: он не может вставить батарею в разъем. - Не той стороной, что ли? – завороженным шепотом изумился Форкосиган. Что-то щелкнуло, мичман разразился матерной тирадой, и в тот самый момент блок аккумулятора соскользнул по заледенелой стенке окопа, прямиком в руки полковнику. Тот недоумевающе поглядел на подарок с небес и, заржав, так и сел на землю. - Эй, политофицер, ты ничего не потерял часом? - Форкосиган помахал Тони рукой. - А ведь у тебя теперь не оружие, а дубинка. Сейчас мы вылезем с полковником, отберем ее и сделаем из тебя отбивную. Мичман шагнул ближе, растерянно нагнулся, пытаясь разглядеть упавшее, затанцевал на льду, взмахнул руками в безуспешной попытке удержаться, ахнул, и поехал вниз вслед за своей пропажей. Падал он прямо в руки Форкосигану, поэтому в ужасе дернулся и кулем свалился на дно окопа. В ту же секунду Форкосиган прижал его коленом - Тони громко взвыл - и выдернул из рук плазмотрон. Он моментально проверил – да, в гнезде на рукоятке, разумеется, покоился запасной аккумулятор, так что насчет дубины он, пожалуй, преувеличил. - Благодаря решительным действия командования обошлось без жертв, - вздохнул Форкосиган, выпрямляясь. - А могло бы и грохнуть. Единственной жертвой происшедшего оказался мичман Орловски, в падении вывихнувший себе запястье. Даже руки ему связать теперь не получалось. Слабак, констатировал полковник Жермен, и вместе они вытащили мичмана наверх. До прибытия подкрепления, если ничего не случится, оставалось минут семь. Тони тихонько скулил и прижимал к себе кисть, но связных реплик не издавал. - Полковник, - вкрадчиво спросил Форкосиган, - вы уверены, что вы сможете составить полный и правдивый рапорт обо всем, что вытворил ваш… ну пусть даже наш политофицер? Не знаю, в чьем послужном списке эта история будет смотреться хуже. Мы оба повели себя… не слишком героически, сидя тут в яме под прицелом психопата. - Допустим, - осторожно согласился Жермен. - И что с того? - Обвинение в мятеже вы мне предъявить теперь не готовы. Допрос с фаст-пентой - дело нехитрое, но что если мичман подтвердит на допросе то, что наболтал здесь? Если он действительно нес чушь и бред в своих рапортах? Я, знаете, не хотел бы в рапорте начальству выглядеть идиотом или командиром идиота. В расследовании не заинтересованы мы оба. - Предлагаете его замять? - Да, а мичмана списать вон со Службы. - По медицинским показаниям? - Вряд ли. Подозреваю, что дурак – это не официальный диагноз. Просто освободите армию от его разрушающего воздействия, и нам всем будет проще служить. - А вот это точно, - с блеском в глазах ответил Жермен. – Я проверю его слова… и если мичман Орловски сказал правду, то для него вполне подойдет "уволен без претензий". Не думал, что когда-либо приму от вас совет, но вы говорите дело. Так и поступим, – он запнулся и добавил с неохотным уважением в голосе, - капитан Форкосиган. А я не думал, что когда-либо стану разговаривать с политофицером, не испытывая желания прикончить его на месте, подумал Форкосиган в ответ. Это все ты виноват, рыжий... *** Эпилог. Театральный зал зашумел аплодисментами - закончился второй акт героической пьесы "Эскобар в огне", которую на сцене Императорского драматического театра представляла провинциальная, но подающая большие надежды труппа с Южного Континента. Это была премьера, широко разрекламированная, несущая идеологическую подоплеку. Шел шестой год регентства, и тягостные события проигранной войны постепенно отошли в прошлое; Эскобарская кампания в умах простых барраярцев из позорно проигранной войны все больше превращалась в драму подвига и патриотизма. Открытие театрального сезона просто обязано было начаться с подобной постановки. Милорд регент лично присутствовал на премьере, правда один, без семьи; Корделия решительно сказала, что в таком искусстве она не знаток и лучше посидит с больным сыном. Когда упал занавес, обозначая окончание второго акта из трех, в императорской ложе лорд регент и глава имперской СБ дружно выдохнули. Сорок минут созерцания романтического образа кронпринца Зерга, стремящегося положить живот на алтарь отчизны, дались им с трудом. Конечно же, тот был прекрасен: мужественный, показательно красивый, талантливый и страстный вице-адмирал в парадном мундире царил на сцене. Теперь Форкосиган сидел, потрясенный силой искусства до самых печенок, и расслабленно таращился на искренне радующегося Иллиана. - Милорд регент, - на пороге возник гвардеец императорской охраны, которая сегодня сопровождала официальное присутствие регента на торжественном событии, - вам желает выразить признательность один из актеров труппы. Вы позволите? Форкосиган моментально нацепил на лицо подобающее выражение, кивнул, и они с Иллианом вышли в коридор. Зрителей туда, разумеется, не пускали, и дюжина человек вооруженной охраны стояли строем вдоль стен. Мимо этого строя энергичным шагом шел статный офицер в длинной шинели. Он замер, не доходя до регента нескольких шагов. Это был кронпринц, который несколько минут назад готовился на сцене красиво погибнуть за родной Барраяр. Актер широко, обаятельно улыбнулся, выдернул из ножен парадный клинок и не глядя кинул его охраннику, поймавшему и придирчиво осмотревшему предмет театрального реквизита. Пластиковый, разумеется. Его обладатель поднял руки, продолжая обезоруживающе улыбаться, и дал себя обыскать. Лишь затем он приблизился к регенту и по-военному четко откозырял. - Мичман Орловски, сэр. Имел когда-то честь служить вместе с вами. Я хотел бы засвидетельствовать вам признательность за ваше присутствие на премьере, милорд. Большое спасибо. Форкосиган внимательно всмотрелся в физиономию актера. На его лице проявилось сперва изумление, потом улыбка, он шагнул ближе: - Тони? Ты? "Кронпринц" улыбнулся широко и радостно: - О, сэр, неужто вы помните меня? Здорово-то как! Форкосиган протянул ему руку для рукопожатия, которую тот с сияющими глазами принял. - Тони, как я рад, что ты в порядке! - Регент повернулся к Иллиану. - Капитан, позвольте вам представить лучшего политофицера, которого я когда-либо встречал. Иллиан с удивлением всмотрелся в актера, сияющего золотом фальшивого мундира, потом на Форкосигана: зная традиционно скверное отношение регента к ныне почившему в бозе министерству политвоспитания, он не до конца понимая, как такая фраза вообще могла прозвучать. - Я давно в отставке, сэр, уже десять лет как, - пояснил тот и снова обратился к регенту: - Надеюсь, что вам с капитаном понравится наш спектакль. Мы все, вся наша труппа мечтаем создать произведение искусства, достойно отражающее трагизм и героику тех славных лет, - а вот сейчас он, кажется, процитировал строчку с рекламного постера, которыми были увешаны театральные тумбы. - И мы хотим выразить вам, милорд, благодарность за ту большую работу, которую вы делаете для Барраяра. - Он сделал чуть постное торжественное лицо, потом лукаво улыбнулся, тут же посмотрел на хроно, и изобразил выражение преувеличенного испуга. Иллиан заметил, что эмоции на этой физиономии сменяли одна другую легко и выразительно. - Ох, виноват, милорд, антракт скоро кончается - мне сейчас срочно переодеваться и героически гибнуть. Он еще раз откозырял: "Честь имею!" - щелкнул каблуками, принял у охраны шпагу и удалился быстрой, размашистой, военной походкой человека, привыкшего отдавать приказы. - Что это было? - наморщил лоб Иллиан, из всех сил стараясь не улыбнуться. - Один мой знакомый с Кайрила. Но не спрашивай подробностей, они - только для меня. И вообще я давно дал себе слово, что если меня когда-нибудь спросят, что я делал на Кайриле, то буду отвечать, что ничегошеньки не помню, был в запое, и все. Тут Форкосиган не выдержал и захохотал в голос, громко, заразительно, со вкусом, да так, что Иллиану стало немного завидно. Хотя чему там завидовать - на Кайриле?