***
Говорят, что темные гильдии ― это рассадник насилия и ненависти. Каждый человек в ней ― убийца или вор, недостойный существовать, ведь каждую секунду своей жизни он думает о предательстве. Мастер же гильдии не может быть никем кроме деспота, настоящего животного, который не ценит жизни окружающих и думает, что их души безоговорочно принадлежат ему, а тела служат только для удовлетворения собственной ярости и похоти. И для своих воинов он всего лишь небольшая преграда на пути к власти, которую можно устранить лишь убийством. Возможно, во многих гильдиях все было именно так, но та, что скрывалась в скалах посреди покинутых земель, в которых завывали ветра, была исключением. Да, ее члены не могли похвастаться своими поступками: заказные убийства были их повседневной работой. Но предательство даже для них было под запретом. Здесь жили люди, преданность которых подтверждалась кровью, и маги безвозмездно отдавали ее своему мастеру, человеку который дал им возможность жить и отомстить. Четвертый рассвет после ухода отряда боевых магов в Магнолию погас, так и не успев подарить свой свет волшебникам. В то утро Хвост Ворона узнал, что осиротел. Обра собрал всю гильдию и объявил о провале операции и возможной кончине Ивана. И хотя для многих эта весть стала поводом для начала борьбы за власть, каждый признал, что замену мастеру будет трудно найти. Но пока нужно было заботиться о другом: объединенная армия, состоящая из Хамелеонов и элитных отрядов совета стремилась поскорее стереть неугодную гильдию с лица земли. Они шли, совершенно не опасаясь, что их обнаружат, как бы показывая, что у воронов нет шанса на победу. Сталь и защитные руны поблескивали на серых и белоснежных плащах, ослепляя наблюдающих, что те не смели сдвинуться с места, боясь случайно привлечь к себе внимание. В конце концов, разведчики нашли в себе силы вернуться в гильдию и произнести всего лишь одну фразу. ― Мы окружены. Их вдвое больше чем нас. Это конец. ― Тогда встретим их, как подобает гордым воронам! ― послышалось из толпы. Секунда ― и одинокий боевой клич слился с десятками подобных, зазвенел металл, а воздух наполнился магией. Темная гильдия приготовилась к бою. Каждый мечтал нанести раны, которые не смогут зажить, пока не сотрется память об этом сражении.***
― И хотя противников было вдвое больше, чем наших магов, мы не сдались. Я, как и другие дети, к тому времени должна была покинуть нашу гильдию в скалах и уйти по ходам, но я осталась. Я стояла на балконе, где всегда было много ворон, и вслушивалась в звуки боя. Как вы уже догадались, моя магия позволяет чувствовать местоположение человека и его эмоции, ― Тая вздохнула и опустила голову, чтобы ее челка прикрыла незрячие глаза. ― За всю свою жизнь я не чувствовала столько страданий. Маги, опьяненные кровью, не жалели никого и ничего на своем пути. Я слышала каждый последний вскрик умирающего и каждое проклятие. Хруст костей, запах крови, лязг металла и пронзительное карканье ворон, принимающих смерть вместе с магами, ― все смешалось в этом океане безумия. Но как бы ни были сильны и непоколебимы вороны, все равно мы начали проигрывать. А потом я поняла, что все кончено. И решилась на хитрость ― выпить зелье «Поддельной смерти», которое я стащила из лаборатории мастера несколько месяцев назад. Тогда это был единственный способ остаться в живых. Я бы просто проснулась через день или два, а враги, если бы добрались в те залы, не смогли бы даже пульса у меня нащупать, ― девочку начало трясти, от воспоминаний. Хотелось плакать, но Тая не могла позволить себе такую слабость. Правда, справиться с собой тоже оказалось выше ее сил. ― Продолжай, ― решительный голос не дал непокорной слезинке сорваться с ресниц. Такой знакомый и одновременно чужой, принадлежащий мужчине у окна, который уже начал ее недолюбливать. Тая скривилась ― он еще сам не понял этого, но она уже почувствовала. ― А потом появился он, ― откуда взялось столько силы и вызова в этом тихом детском голосе, не понял никто. ― Да, тот чье имя вы предпочитаете не произносить, чтобы лишний раз не мучить себя воспоминаниями. Когда вернулся мастер Иван, и сквозь шум битвы прорвалось недовольное ржание его коня, наши маги обрели надежду. Я ощущала это так ясно, как будто видела собственными глазами. Ярость, с которой он убивал своих врагов, внушила такой дикий ужас нападавшим, что маги не рискнули наброситься на повелителя. Но все же их было слишком много, а зелье подействовало слишком быстро, ― одиннадцатилетняя девочка в изнеможении опустилась на пол и закрыла лицо руками. ― Последним, что я слышала, был взрыв огненного шара, который разрушил балкон. Меня спасло только то, что я стояла у самого выхода из него. Потом… Хотя это точно не может быть правдой. Мне снилось, что кто-то пришел и закрыл мне глаза. «Кажется, это был мастер», ― но это предположение так и осталось не высказанным. Рассказ окончился, и только ветер за окном нарушал тишину. ― Это только подтверждает те слухи, что мы слышали, ― Макаров кивнул Мираджейн, которая не решалась приблизиться к расстроенному ребенку, позволяя девушке обнять ее. ― Иди, вороненок. Тебе нужен отдых, как и всем нам. Большего мы все равно не сможем узнать сейчас. И снова все покинули комнату мастера, оставляя его наедине со своими мыслями и обрывками черной шубой.***
― Мастер, вы в порядке? ― Флер осторожно приблизилась к господину. ― Вам что-нибудь нужно? ― Нет, ― равнодушно ответил Иван, даже не взглянув на волшебницу, и продолжил наблюдать за столбами дыма, поднимающимися от его разрушенной гильдии. Он вел выживших прочь от места проигранной битвы уже три дня, но почему-то зрение, усиленное в сотни раз зельями, все еще улавливало свидетельства собственного поражения. Где-то там, под обломками надежной скалы, нашли последний приют десятки его воинов. Но их жертва не была напрасной. Двадцать семь человек, десять из которых были детьми, смогли выжить. «Да, но несколько смертей даже меня заставили грустить», ― Иван поежился. Ему было неуютно без меховой шубы, потерянной во время боя. Нужно было двигаться дальше и заставить себя забыть последнюю улыбку на лице мертвого ребенка, который так хотел помочь своему мастеру обрести душевный покой.