***
Солнечно-желтый свет долго еще не покидал глаз Джерара, не давая понять, что происходит вокруг. Он не знал, где он сейчас и как сюда попал, а его чувства как будто отказали. Находясь в коконе из золотых нитей, который по размеру так ужасающе был похож на его прошлые пристанища ― клетку из особого кристалла в тюрьме совета и ненавистную камеру в замке Гадар ― ему хотелось кричать от ужаса, чтобы хоть как-то избавиться от животного страха. Но какая-то незнакомая энергия нежности и беспокойства все время поддерживала, не давала сойти с ума. И ради этой незримой поддержки хотелось жить, чтобы потом обнять это любящее сердце. Но внезапно вместо этого светлого чувства Джерар ощутил тоску, а затем услышал тихий плач, становившийся с каждой минутой все громче и громче. ― Эльза, ― тихо позвал он, но ответа не было. Только очень быстро билось сердце, как будто за его обладателем гнались, угрожая смертью. Страх, душевная боль и отчаяние ― этот невообразимый коктейль эмоций завершался ядовитой вишенкой. Мужчина почувствовал сильный удар обо что-то мокрое и дальнейшее падение тела в какую-то темную бездну. В груди что-то сдавило, сердце сжалось, а в голове зашумело. Джерар начал задыхаться. Что-то мокрое прорывалось в его легкие, заполняя их изнутри, разрывая и принося жгучую боль. Рядом, за границами магического кокона, послышалась какая-то суета и женские крики. Внезапный хлопок разрушил иллюзию погружения в воду. Мужские руки обхватили Джерара и потащили куда-то. Тепло ткани не могло согреть замершего мужчину, пока чьи-то незнакомые, но более сильные, мускулистые руки не потащили его вверх, туда, где можно было свободно дышать. На самом деле Джерар все время оставался в одной комнате, а рядом с ним находились Лион и Уртия. Волшебница времени неотрывно следила за состоянием своего подопечного, каждый час проводя новую операцию и вливая в тело Джерара все больше магической энергии. ― Фух, ― Лион с облегчением вытер пот со лба. ― Мы его едва не потеряли. Интересно, в какую же передрягу попала Эльза? ― Эльза? ― Уртия встревожено посмотрела на ученика своей матери. ― Значит, мне не показалось. Он действительно назвал ее имя. Вот это любовь, ― заметив, что Лион смотрит на нее как-то странно, она быстро взяла себя в руки: ― Она его погубит. ― Не говори ерунды, ― буркнул Лион. ― Ты просто завидуешь. Это было одно из немногих воспоминаний Джерара о его лечении. Маг пребывал в каком-то странном трансе, прерываемом только редкими посещениями Легадемы, которая приходила и просто гладила его по голове, помогая справиться с приступами боли, и приемами горькой неизвестной жидкости. Эта гадкая субстанция была жизненно необходима для скорейшей поправки Джерара, но из чего она сделана никто объяснять не желал. Вся свита Легадемы, в том числе Лахар, который практически сразу открылся Джерару, не под какими предлогами не соглашалась говорить о содержимом странных черных сосудов.***
― А потом в столице начались беспорядки, ― Джерар помолчал, вспоминая странное волнение, которое он ощущал, находясь в доме на окраине Крокоса. Выстрелы, бесконечные облавы на соседние дома и аура страха окружающих его людей ― вот все чувства, которые ощущал он в первый день, после пробуждения: ― Легадема объяснила, что король подозревает измену среди своего ближайшего круга, и нам следует уехать подальше. И вот мы здесь, ― Джерар осторожно сжал руку Эльзы. ― Но без вас, ― еще один поклон Легадеме и ее спутникам, ― я бы умер. ― Не расточай свою благодарность понапрасну, ― ответила Легадема. ― Ты и так послужил достаточно. Не каждый может раздразнить моего мужа настолько сильно и выжить. Немой вопрос в глазах спасенного утонул в темноте комнаты, хотя Джерар был готов поклясться, что слышит в голосе женщины отголоски очередной тайны. Бывший советник дал себе обещание, что будет внимательнее слушать то, что говорит это загадочная колдунья. Хотя он был ей безмерно благодарен, запах тайны и опасности так и витал вокруг, заставляя Джерара ощущать себя как будто в далеком пошлом, когда он был одним из правящих магов этой страны. ― Спасибо вам, ― не обращая внимания на протест Легадемы, произнесла Люси и, тяжело вздохнув, перешла к интересующему всех вопросу: ― Вы, наверное, не знаете, но у нас в гильдии большое несчастье. Как только мы вернулись в Магнолию, кто-то поджег здание нашей гильдии. Оно сгорело дотла, ― сглотнув, девушка продолжила. ― Мастер тяжело болен. Он еле выдержал все эмоциональные потрясения. Но самое страшное ― пропало трое наших, ― Легадема резко повернула голову в сторону Люси. В глазах женщины читалась неподдельная тревога, вызванная последней фразой: ― Мы боимся сообщать об этом мастеру. У него слабое сердце. ― Мы надеялись, что получим здесь помощь, ― продолжила Эльза. ― Поэтому приехали так быстро как только смогли. ― Теперь понятно, почему внук вашего мастера не приехал, ― задумчиво произнесла Легадема. ― Лаксус, верно? Я хотела с ним познакомиться, ― но поняв, что ее затяжное молчание пугает гостей, а ближайших соратников заставляет напрягать, она сказала: ― Я не могу гарантировать, что ваши друзья в безопасности, но я обещаю, что мы сделаем все возможное, чтобы их найти. В этом коротком обещании, произнесенном тихим голосом, слышалась сила, способная двигать горы и менять ток рек. Ему было невозможно не поверить.***
Но были и те, кто ничего не знал об этой обнадеживающей фразе. Те, которые уже четыре дня томились в небольшой камере где-то в подземельях под цветущей столицей Крокус. ― Твари, дайте воды! ― удар средней силы обрушился на железную решетку, разливаясь металлическим звоном по длинному коридору и не принося больше никакого другого ответа. ― Эй! ― Бесполезно, ― тихо прошептала Лисанна, еще крепче прижимая к себе спящую Венди и Шарли. Волшебница не без основания беспокоилась из-за состояния Венди, которая приходила в сознание лишь изредка. Уж слишком сильным был полученный ею магический удар. ― Бикслоу, прошу, сядь. Нам все равно не дадут воды раньше времени. Бикслоу в последний раз ударил по решетке и подошел к своим друзьям. Сейчас, находясь в этом странном месте, среди запаха гнили, плесени и аромата липкого темного страха, он впервые чувствовал себя ответственным за чужие жизни. Бикслоу всегда с легкостью читал души других людей, но и видеть скрытые эмоции он мог лучше многих. Ему было неприятно, даже больно, видеть отчаяние в глазах тех, кто ему доверился. Доверились. Да, по-другому это назвать было невозможно. Четыре дня назад Лисанна, Венди и Шарли, по мнению Бикслоу, совершили роковую ошибку: поверили, что опытный маг способен вырвать их из внезапно появившегося кольца оцепления. Доверились и проиграли, заплатив собственной свободой и, возможно, жизнью. Бикслоу старался в это не верить, но время от времени к нему приходили такие жуткие отголоски чужих душевных мук, что хотелось самому поскорее впасть в беспамятство, чтобы только не слышать плач разрывающихся на части душ. Бикслоу поежился, поправляя зачарованные наручники на своих запястьях. Металл лязгнул, сыграв еще один аккорд в долгой мелодии тюремного заключения. Но и музыки потери было вполне достаточно. Тишина, которая не могла быть уничтоженной привычных бормотанием пяти кукол-бочонков, давила на уши их создателю, как бы намекая, что встреча Бикслоу и его деток может больше никогда не состоится. ― А! ― Бикслоу опустился на колени и закричал, пугая соседей по камере. Лисанна съежилась и поплотнее прижала к себе спящую Венди. ― За что? ― Ты точно хочешь это знать? ― раздалось откуда-то справа слабый детский голос. ― Неужели такой взрослый, и не понимаешь? Прислонившись к решетке, Бикслоу разглядел в луже фиолетовой жидкости худого темноволосого мальчика. На плече ребенка красовалась метка гильдии Хвост Ворона. Было заметно, что юный маг истощен. Время от времени он с жадностью поглядывал на лужу и облизывал пересохшие губы ― верный признак жажды. ― Я Рин, ― тихо сказал маг, опасаясь, что его могут заставить замолчать. ― Бикслоу, ― буркнул кукловод и высунул язык, чтобы в луже отражался герб родной гильдии. ― Понятно, ― вздохнул Рин и, еще больше погрустнев, продолжил: ― Посмотри туда, в дальней край камеры напротив нас. Там, на стене, висит кусок стекла, но на самом деле это не зеркало, а просто окошко. Там каждое утро проходят маги и больше не возвращаются, ― Рин затрясся, наводя на взрослого волшебника Хвоста Феи еще больший страх. ― У нас в гильдии поговаривали, что король выкачивает из своих заключенных магическую силу, а затем выкидывает их обессилившие тела в катакомбы под замком. Теперь я вижу, что это правда. ― Не говори глупостей, темный, ― зло шикнул на собеседника Бикслоу и, развернувшись, пошел к девушкам. Но пугающие сомнения никак не могли покинуть его разум, а страшное наблюдение, сделанное за время пребывания здесь, не позволяло успокоиться. «Ни один человек, прошедший мимо этого окна в сторону выхода из тюрьмы, не вернулся обратно». Оставалось лишь тяжело вздохнуть и радоваться, что ни Венди, ни Лисанна, ни Шарли этот короткий диалог не слышали.***
Он уже два дня как полностью пришел в себя, но никак не мог встать с кровати. Каждый раз старика прерывали или, поняв его намерения, насильно возвращали в постель. Даже Лаксус, который раньше редко одаривал Макарова своей заботой, стал невыносимо внимательным. Но сейчас Макаров мог насладиться безмятежной тишиной ночи. Делая осторожные шажки в разные углы комнаты, мастер Хвоста Феи самостоятельно разрабатывал отекшие конечности и размышлял, что же ему теперь делать в первую очередь. Внук и остальные явно ему всего не рассказывали, а, если спросить прямо, не ответят даже под угрозой. В стекло что-то неуверенно постучало, и старший Дреяр, обернувшись, разглядел белоснежного ворона, усевшегося на край подоконника. ― «Логово Мантикоры. Через три дня», ― сухо прозвучало указание в голове старика, а потом комнату заволокла тьма. В следующее мгновение Макаров очнулся в собственной кровати, и только мысль о странном повелении крутилась у него в голове. Кажется, пришло время заканчивать этот незапланированный отпуск.