Между прошлым и новым

Между прошлым и новым заблудиться так просто, Между прошлым и новым — непростые вопросы, Непростые ответы.

      Когда десять лет назад золотой мальчик издал свой первый закон, Магическая Англия удивилась его радикальным решениям, но сочли их в какой-то степени правильными — несмотря на порядочный срок и точно окончательную смерть, имя самого ужасного волшебника всех времен и народов до сих пор будоражило сознание волшебников, и усиление безопасности казалось им исключительно правильным. И то, как Избранный серьезно подошел к этому делу, не могло не радовать — количество преступлений уменьшилось в полтора раза, а разбросанные по всей стране остатки Пожирателей Смерти были пойманы и сосланы. Уже позже, конечно, стало известно, что никуда сосланы они не были — их убивали на месте, но тогда, декаду назад, никто не подозревал, что происходило на самом деле — только души не чаяли в новом министре и готовы были верить и одобрять все, что он говорит.       Но со временем законы ужесточались, а приказы выходили один за другим — комендантское время теперь стало обязательным, все дети, обладающие магическими способностями должны были обязательно учиться в Хогвартсе без летних каникул и визитов к родителям, на домашнюю магию и чары нужно было иметь специальное разрешение, которое практически невозможно было получить, и это было только началом тирании самопровозглашенного Светлого Лорда.       Невилл отчетливо помнил день, когда его терпение лопнуло, как натянутая струна, рассекая всю его жизнь на до и после. Момент осознания, что частичка души Того-Кого-Нельзя-Называть пустила слишком глубоко корни в душу Гарри, накрыло его с головой, как волна, и утянуло в пучину своих бунтарских вод. Он бы, наверное, так и жил всю свою глупую и пустую жизнь с закрытыми глазами, веря в святость Поттера, если бы не Луна.       Точнее, её исчезновение.       Однажды она просто не пришла домой, а на душе Невилла заныло тупой болью, когда часы пробили двенадцать; когда Луна, улыбаясь и не скрывая легкого опьянения, на которое и можно было сослать её задержку, не постучалась тихо в дверь на следующее утро; когда не боящаяся никого и ничего, считающая своим долгом донести до магического мира правду, Полумна не явилась и через три дня; когда Гермиона отправила сову с просьбой-приказом явится в Министерство; когда они спустились в подвал; когда хмурый лекарь откинул простыню, а он вцепился в локоть Грейнджер, чтобы не упасть; когда в синем свете ламп на столе лежала Луна.       Гермиона говорила что-то утешающее, гладя его по плечу, Гарри виновато улыбался, но тогда все еще казался почти святым, Рон предложил выпить, чтобы хоть ненадолго заставить замолчать горе, жабой сидящее у Невилла на душе. Долгопупс не слышал их притворного сожаления, лишь часы, отмеряя время, тикали у него в сознании, заглушая все остальное. Тогда, медленно и нерешительно подползая, пришло осознание.       Самое страшное из всех осознаний.       Тогда Невилл впервые стал замечать, что люди перестали улыбаться; что в знакомых ему семьях тоже пропадали острые на язык люди; что законы, оказывается, не такие уж и правильно-лояльные; что окружающий его мир скорее похож на странный и крайне законопослушный механизм, чем на чудесную в своем беспорядке Магическую Англию; что страхом перед властью пропиталось все вокруг.       Невилл не понимал, как он раньше мог жить с закрытыми глазами, тайно боготворя Поттера. Не понимал, почему не верил Луне, смело проводившей параллели между Тем-Кого-Нельзя-Называть и Гарри. Невилл понимал только одно — нужно что-то делать.       Решение пришло неожиданно одной темной ночью, когда алкоголь, в котором Невилл заливал своё горе, перестал помогать; когда от бездействия тряслись руки, и все чаще в голову робко стучалась мысль о самоубийстве.       И после этого на книжных полках в его доме стали появляться запрещенные темные книги, за которые, если бы часто заходящий к нему в гости Гарри их увидел, Невилла сразу сослали в Азкабан, не принимая во внимания никаких его оправданий. Долгопупса все чаще видели на контрабандных рынках, разбросанных по стране и сумевших спрятаться от всевидящего взгляда Поттера.       Знакомые стали коситься на него и явно были готовы написать кляузу, но Невиллу было все равно. Его душило чувство ненависти, боли и страха; ему казалось, что решение, которое он принял — единственное правильное; что он действует на благо всей Англии: и магической, и человеческой.       Невилл готов перевернуть весь мир с ног на голову.       Невилл готов вернуть в этот мир Того-Кого-Нельзя-Называть.