Последний десептикон.

Запись первая       Из цикла в цикл я наблюдаю, как мехи и фемки поднимаются на борт, осматривают помещения, как экскурсовод с важным видом рассказывает им обо мне — о Десептиконском корабле «Немезида». Мне от них тошно. Они ничего не понимают.       Не понимают, что я живая, не понимают, что мне больно от их слов. «…дни его минувшей славы окончены, теперь это просто бесполезная куча металлолома, что более никогда не взлетит, не затмит небосклон, не принесёт на своих крыльях погибель врагам. Отныне „Немезида“ — музей, напоминание об ужасах войны»…       Почему они так со мной? За тот случай с тёмным энергоном? Когда, как говорят люди, я показала свою «тёмную сторону»? Так я тут причём? Сами виноваты! Или может за то, что я теперь единственное напоминание о некогда Великих Десептиконах? Не знаю.       От меня осталось лишь название, внушавшее страх в автоботские искры только при одном его упоминании, да эмблема на корпусе. А раньше я рассекала небо и с гордым видом уничтожала врагов, помогала союзникам, а мои системы всегда работали исправно, хоть иногда и нуждались в ремонте. Но я была нужной, необходимой. А сейчас? Просто корабль-музей, последний десептикон.       Тихий рокот турбин Саундвейва, запертого в теневой зоне, успокаивал. Эти шлакоголовые беспроцессорники люди заперли его там, а я не могла ничем помочь. Я лишь ощущала, как он ходит по мне ночью, слышала, как с каждым разом ему всё труднее вентилировать собственные системы. Слышала, и не могла ничем помочь. Иногда мне даже мерещился его голос: он что-то рассказывал мне, словно чувствовал, что я рядом. И Каждый раз, слушая Саундвейва, железные тиски сжимали искру от ощущения собственного бессилия. Больно. Невыносимо больно.        Мне никогда не доводилось слышать как разговаривает самый преданный слуга Лорда Мегатрона. Хотя… Неужели от собственного одиночества я и сама начала терять связь со своим прошлым? В любом случае голос у него был низкий, бархатистый и нежный: иногда он срывался на крик, иногда, напротив, тихо шептал. Порой мне приходилось настраивать чувствительность аудиодатчиков на максимум, что бы понять его.       В такие моменты я слышала каждый малейший шорох на корабле, каждый его хриплый вздох, тихий, едва слышный смех. Наверное, у него помутнения процессора от одиночества. Но я же здесь! Он не один. Впрочем, я же просто корабль. Просто куча металлолома! Хоть и стены которого слышали столько историй, камеры видели столько попыток переворота, а блоки памяти хранят столько чужих тайн, сколько не знал и не видел никто. И вот теперь их некому рассказать. Бывшие десептиконы предпочитают не приближаться ко мне, не то что ступать на борт. Боятся воспоминаний. Я тоже теперь их боюсь. Автоботам и нейтралам я ничего не расскажу. Они мне противны.       Автоботы думали, что знали десептиконов, да только знали они ровно столько, сколько люди о Кибертроне. Они были врагами. А враги недостойны видеть истинное лицо противника. Им неведомо как по-доброму улыбался Мегатрон, увидев осознавшего свои ошибки аэрокамандера Старскрима, когда тот радовался вновь обретённому доверию Лорда. Нет, от этого быть истеричкой сикер не перестал, но теперь Лорд просто утаскивал его в свой отсек — на этом недовольство и крики прекращались.       В то время, когда Брейкдаун был ещё жив, я видела, как он смеялся над пошлыми шуточками медика, Нокаут же поставил для себя цель: во что бы то ни стало смутить стантикона. Впрочем, у него почти получилось. А потом Брейкдаун погиб. После этого Нокаут закрылся ото всех.       Иногда Саундвейв просто наглядеться не мог на своего кассетника Лазербика, при каждом удобном случае стараясь его усовершенствовать. Мне всегда нравилось за этим наблюдать. Запись вторая       Саундвейв не протянет долго, впрочем, как и я. В хранилищах почти не осталось энергона. Большую часть забрали. Оставили лишь тот, что помогает мне поддерживать все внутренние системы в норме. Я устала. Некое чувство внутри меня жаждет мести. Саундвейв опять рассказывает истории с ещё довоенного времени, но теперь слова даются ему с трудом. Почему я не могу ему помочь? Почему я такая бесполезная? Запись третья       Он деактивировал все системы; самоуничтожение — единственный выход, оно лучше чем вечное одиночество и бесперспективное существование. Возможно, и мне пора в Колодец Искр. От сиюминутного уничтожения меня останавливало лишь одно незавершенное дело — месть. За связиста — то единственное существо, которое увидело во мне личность. Пускай и слишком поздно, но мне было приятно сосуществовать рядом с ним.       В архивах моей памяти хранится много данных:       «Трое белковых проникли на боевой десептиконский корабль „Немезида“, вызванная ими связь мостов переместила и заточила Саундвейва в теневой зоне».       «Мико Накадаи. Охранник: рэкер Балкхед».       «Рафаэль Хорхе Гонзалес Эскивель. Охранник: разведчик Бамблби».       «Джек Дарби. Охранник: разведчица Арси».       Эта информация стала ключевым звеном моего существования, единственной нитью, что удерживает меня здесь. Я не могу отомстить белковым, но сумею заставить их почувствовать боль от потери близкого существа. Запись четвёртая       Запустить вирус в системы блокировки электромагнитных захватов было просто, и уже через несколько кликов я смогла подняться в небо. Это мой последний полёт. Как же пафосно это звучит.       Системы защиты идентифицировали меня как «своего», поэтому, подлетая к Иакону, орудия не распознают во мне угрозы. Сейчас, после войны, столица автоботов сияла, словно бы давая надежду, что вскоре и весь Кибертрон так же возродится из пепла.       Получить доступ к системам видеонаблюдения для меня не составило никакого труда. Десептиконы с моей помощью и не такое взламывали. Огромный поток информации хлынул в мой процессор, отфильтровать его нетрудно. Требуется всего пара кликов.       «Корабль „Немезида“, немедленно доложите по какой причине вы совершили несанкционированный взлёт?» — раздалось в центре связи. Меня заметили.       Все трое находились в одном месте. Идеально.       «„Немезида“, ответьте.»       Я навела все свои орудия на верхние этажи огромного здания; системы защиты зафиксировали это, но молчали.       «„Немезида“, ответьте!»       Огонь!       Грохот взрыва приятно ласкал искру, мощная взрывная волна прокатилась по городу. И кто же теперь «просто бесполезная куча металлолома»? Кто «более никогда не взлетит»? Я представляю собой один из самых мощных кораблей на Кибертроне: моя скорость быстра, мои орудия имеют огромный радиус поражения. Мне трудно понять почему меня вообще превратили в музей. Но это сейчас не столь важно.       Осталось последнее.       «Система самоуничтожения запущена».       Наконец-то! И вот я лечу к поверхности под раскаты пушек, где-то там полыхает Иаконский дворец. Красивое было здание. Сознание медленно покидает меня. Вот он — конец!       В очередной раз перечитывая эти записи — единственное, что осталось от «Немезиды», не считая обломков, Мегатрон вновь и вновь поражался преданности своего корабля. Так умер последний десептикон. Достойная смерть.       — Вот списки погибших, — сказал Старскрим, передавая датапад своему Лорду.       Огромное количество имён: от сикеров до двухколёсников — и все автоботы, либо нейтралы. Воистину, это была самая грандиозная месть из всех, что он видел.       Тут он рассмеялся. Хрипло, печально.       Среди многочисленных имён он выискал три: Арси, Балкхед, Бамблби.       Акт месть свершён, точка в Эре Десептиконов поставлена.