Счастье на двоих - иллюзия

Я ни­ког­да и не по­доз­ре­вал, Что при­кос­нусь к те­бе неж­но ру­кой. Из-за на­ив­ности сво­ей ты стал Окол­до­ван­ным, схва­чен­ным мной.

Эти сло­ва те­перь раз за ра­зом на­певал си­нево­лосый муж­чи­на. Не важ­но где он на­ходил­ся: в ду­ше, в спаль­не или же на ули­це. Ему бы­ло всё рав­но, что по­дума­ют дру­гие. Пле­вать на их жал­кое мне­ние. Лишь толь­ко один че­ловек был ва­жен ему. Толь­ко веч­но хму­рый брю­нет. Он зак­рался глу­боко в его ду­шу, в сер­дце. И те­перь он нав­сегда ос­та­нет­ся там. Лишь с ним, с ним од­ним. «Вмес­те нав­сегда» — так всег­да го­ворил он брю­нету. А тот от­ве­чал, что бо­лее ни­ког­да не от­пустит это ана­насо­вое тра­во­яд­ное от се­бя. Он при­над­ле­жит ему. Пол­ностью. Без ос­татка. Без пра­ва на сво­боду. Без пра­во на уход. «Мой, лишь толь­ко мой. И ни­кому те­бя не от­дам», — страс­тно шеп­тал ему на ухо брю­нет. А ил­лю­зи­онист под­да­вал­ся ему на встре­чу. Под­став­лялся и при­нимал в се­бя не­малень­кую плоть брю­нета. Раз за ра­зом под­да­ва­ясь его же­ланию. И по­лучая удо­воль­ствие. Эта лю­бовь на дво­их. Их, лишь толь­ко их. Они оба ни­ког­да друг дру­га не от­пустят. Не поз­во­лят дру­гому уй­ти. Они оба жут­кие собс­твен­ни­ки. И слиш­ком лю­бят друг дру­га. Хоть ни­ког­да об этом не го­ворят вслух. Им обо­им нра­вилось это. Эта страсть. Эта лю­бовь, по­хоть. Секс, их плот­ские уте­хи пе­рехо­дили все гра­ницы. Но им бы­ло пле­вать. Лишь бы быть ря­дом и ни­ког­да не от­пускать ру­ки друг дру­га.

Глянь в Ад­ский глаз мой, те­бя я про­шу: Он от­ра­зил твой ис­пу­ган­ный вид. Что счас­тлив встре­че вряд ли я ска­жу: Эта фра­за шаб­ло­ном ра­зит.

Не от­ры­ва­ясь, смот­реть друг на дру­га в пол­ной пе­ной ван­ной. Лю­бовать­ся сов­мес­тным от­ра­жени­ем в ста­рин­ном зер­ка­ле, по­пут­но на­тяги­вая на се­бя одеж­ду. Фо­тог­ра­фиро­вать­ся на чу­жой плён­ке во вре­мя про­гул­ки в ши­кар­ном са­ду, быть всё вре­мя вмес­те, ря­дом, в по­ле зре­ния друг дру­га. И все это вре­мя не­раз­рывно дер­жать­ся за ру­ки — уже ста­ло их обы­ча­ем, тем, без че­го они уже не мог­ли. Каж­дое ут­ро на­чина­лось с слад­ко­го про­буж­да­юще­го по­целуя и иг­ры в «Гля­дел­ки люб­ви». Му­куро всег­да про­иг­ры­вал, а за­тем ис­полнял из­вра­щён­ные же­лания сво­его лю­бимо­го. Ил­лю­зи­онис­ту ос­та­валось лишь удив­лять­ся, как ГДК уда­ёт­ся так дол­го не кли­пать гла­зами, и прис­таль­но всмат­ри­вать­ся в его блед­ное ли­цо. Хо­тя, на­вер­ное, для Хи­бари оно прек­расно, раз он каж­дый день не­от­рывно со­зер­ца­ет его, це­лу­ет в гу­бы и ос­тавля­ет баг­ро­вый за­сос на неж­ной шее ил­лю­зи­онис­та. Их от­но­шения прек­расны. Их нич­то не смо­жет ис­портить. Оба муж­чи­ны бы­ли в этом бо­лее чем уве­рены.

Да­вай, по­дой­ди, зак­лю­чим мы кон­тракт с то­бой. Пос­ле па­мять твою смо­ет, как вол­ной Ти­хий смех в пус­то­те, воз­дух им жи­вет. Я уве­ду в ту­ман­ный кар­на­вал, ве­селить­ся там бес­печно. Ес­ли но­вый мир, чис­тый и пус­той, ть­мой на зем­лю упа­дет, Ты, как ма­ри­онет­ка, бу­дешь тан­це­вать со мною сам­бу веч­но.

В пос­леднее вре­мя в го­лову ил­лю­зи­онис­та ста­ли зак­ра­дывать­ся ли­хие мыс­ли. Хо­лод­ный ос­ко­лок по­селил­ся внут­ри его те­ла. Он ко­лол, при­чинял боль, об­жи­гал его те­ло хо­лодом. И Му­куро ка­залось, что ско­ро дол­жно про­изой­ти что-то пло­хое. Он до пос­ледне­го ста­рал­ся ве­рить, что это что-то не кос­нётся их. «На­ша лю­бовь веч­на. Ты слы­шишь ме­ня, Хи­бари, она веч­на!» — кри­чал в пус­то­ту раз­ногла­зый муж­чи­на. Кри­чал, но ник­то не от­кли­кал­ся. Пус­то­та и хо­лод пол­ностью оку­тали его те­ло. За­моро­зили его ду­шу. Ро­кудо чувс­тво­вал, что он ста­новит­ся ль­дин­кой, ле­дяной ис­кусно вы­резан­ной скуль­пту­рой, ко­торая, ког­да при­дёт по­ра, рас­та­ет. И ни­чего не ос­та­нет­ся от неё: ни счастья, ни вос­по­мина­ний, ни лю­бимо­го че­лове­ка. Ни-че-го. Да­же его са­мого не ста­нет. Ес­ли он уже не умер.

Неп­ри­нуж­денность да­рю я те­бе, Ес­ли ты про­сишь об этом ме­ня. Это все­го лишь на мгно­вение. Ойя-ойя, го­воришь, нав­сегда?

Уже дав­но меж­ду ни­ми как буд­то про­шёл элек­три­чес­кий раз­ряд. Они боль­ше не це­лова­лись по ут­рам, не шеп­та­ли друг дру­гу сло­ва о люб­ви во вре­мя сек­са. Их от­но­шения ста­ли хо­лод­ны­ми, а сер­дца прев­ра­тились в ль­дин­ки. Точ­нее, это Хи­бари пок­рылся ль­дом без­разли­чия. Му­куро же по-преж­не­му лю­бил его. И не со­бирал­ся от­пускать своё счастье, что бы там ни слу­чилось. Они ведь по­обе­щали, что бу­дут при­над­ле­жать друг дру­гу, бу­дут вмес­те нав­сегда. Так оно и ос­та­нет­ся. Ни­чего не из­ме­нит­ся. Ил­лю­зи­онист по­обе­щал се­бе, что имен­но так всё и бу­дет. «Мы оба бу­дем счас­тли­вы вмес­те, Хи­бари», — мыс­ленно улыб­нулся он.

Те­перь пла­чешь ты. По­чему? Не по­нять те­бя. Ка­жет­ся все же, что по­винен в этом я. Ти­хий смех пос­ре­ди этой пус­то­ты. В жизнь воп­ло­ти свою судь­бу, по­ка я даю на это си­лы. Шаг за ша­гом ты дви­гай­ся впе­ред и ло­май­ся по пу­ти. Но грусть и сле­зы на гла­зах и на ли­це мо­ей иг­рушки ми­лой… Ин­те­рес­но…

Той ночью Му­куро впер­вые уви­дел слё­зы на ще­ках сво­его воз­люблен­но­го. Он бы ни­ког­да и ни за что и не по­думал бы, что Хи­бари уме­ет пла­кать. И, ис­хо­дя из это­го, он сде­лал вы­вод, что слу­чилось что-то по­ис­ти­не ужас­ное. Му­куро не стал спра­шивать об этом нап­ря­мую. Он прос­то ти­хо под­крал­ся к брю­нету и при­об­нял его со спи­ны. Хи­бари вздрог­нул, но не пред­при­нял по­пыток выр­вать­ся. По­хоже, его ус­тра­ива­ли эти неж­ные, ис­полнен­ные лю­бовью объ­ятия ил­лю­зи­онис­та. Нет, лю­бимо­го ил­лю­зи­онис­та. Той ночью брю­нет так и не приз­нался, по­чему пла­кал. Но Му­куро ре­шил не за­цик­ли­вать­ся на этом. Он смог по­дарить лю­бимо­му че­лове­ку страс­тную, пол­ную сто­нов и иног­да всхли­пов, ночь. Они вновь за­нима­лись сек­сом. И это бы­ло так же, как и па­ру ме­сяцев на­зад. Тог­да, ког­да всё бы­ло хо­рошо. Они оба нас­лажда­лись. Они оба бы­ли счас­тли­вы. Улыб­ки иг­ра­ли на блед­ных ли­цах муж­чин. И вро­де бы всё бы­ло хо­рошо. Но так ду­мал лишь Му­куро.

Пос­ле па­мять твою смо­ет, как вол­ной. Ти­хий смех в пус­то­те, воз­дух им жи­вет. Я уве­ду в ту­ман­ный кар­на­вал, ве­селить­ся там бес­печно. Ес­ли но­вый мир, чис­тый и пус­той, ть­мой на зем­лю упа­дет, Ты, как ма­ри­онет­ка, бу­дешь тан­це­вать со мною сам­бу веч­но.

Сей­час, стоя под гро­зовы­ми ту­чами, но­ровя­щими вот-вот вып­леснуть на нес­час­тно­го ил­лю­зи­онис­та весь свой гнев, Му­куро не мог ду­мать о чём-то кон­крет­ном. Все его мы­ли раз­ле­телись, рас­сы­пались вдре­без­ги с ухо­дом са­мого до­рого­го для не­го че­лове­ка. Он ведь чувс­тво­вал, что что-то не так. Он по­нимал, что мо­жет про­изой­ти что-то пло­хое. Но са­мым наг­лым об­ра­зом про­иг­но­риро­вал это. Пус­тил всё на са­мотёк. И вот ре­зуль­тат. Хи­бари мёртв. Тот, кто был ему до­роже жиз­ни, до­роже все­го на све­те. Те­перь его нет ря­дом. — Хи­бари… — бес­по­мощ­но шеп­та­ли поб­леднев­шие гу­бы ил­лю­зи­онис­та. Он боль­ше не мог вы­мол­вить и сло­ва. Лишь имя до­рого­го ему че­лове­ка. Не бо­лее. Сер­дце муж­чи­ны раз­ры­валось. Хо­телось пря­мо тут и пря­мо сей­час по­кон­чить с со­бою. Толь­ко лишь бы быть ря­дом с ним. «Быть ря­дом с Хи­бари. Не­уже­ли я так мно­гого про­шу?» Оди­нокая фи­гура сто­яла под тре­пещу­щим вет­ром. Муж­чи­на до ни­точ­ки про­мок под дож­дём, но ни на шаг не сдви­нул­ся с мес­та. Он не же­лал ухо­дить от­сю­да. По­кидать тут до­рого­го се­бе че­лове­ка. Нет, те­перь он нав­сегда бу­дет ря­дом с ним. Не бро­сит. Не по­кинет. Они бу­дут вмес­те, как и меч­та­ли ког­да-то. «По­тер­пи нем­но­го. Ско­ро мы вновь бу­дем вмес­те, Хи­бари…»