В Асгарде

В Асгарде жизнь никогда не бывает спокойной. Возможно, так думают те, кто ни разу не бывал в Асгарде. Люди же, живущие там… Стоп. Это однозначно не люди. Боги. Да, вот так верно. Боги, живущие в Асгарде, не сказали бы, что там все так уж беспокойно. Напротив, тихое размеренное русло существования текло ровно, с редкими-редкими волнами, незначительными, но все же существующими. И скажите, пожалуйста, какому ребенку здесь не станет скучно? Верно, только лишь преданному сыну своих родителей, сыну главного Бога, Тору. Этот мальчишка, сын самого Одина, должен был в далеком будущем перенять права на трон, стать правителем земель Богов, и он относился к этому очень и очень серьезно. Ежедневное обучение, тренировки, тесты, знакомства, приемы, - это не раздражало его, а только лишь придавало уверенности в себе. Раздражало это другого мальчика, совершенно такого же сына Одина, только… младшего. Уже попахивает безысходностью, не правда ли? Младший сын почти бессмертных Божеств, вынужденный навсегда остаться в тени своего брата, вынужденный быть услужливым и милым, чтобы не запятнать честь Тора, в общем, мрак. К слову, Локи не был ни капли похож на старшего. Его волосы были черны, лицо было узким, утонченным, как и все его тело, и он был поразительно безэмоционален для маленького мальчика. Он любил быть один, часто скрывался от чужих глаз, в целом, делал то, что и следовало, - оставался в тени. Тор же, напротив, был крепок, полон сил, златовлас и активен. Казалось, будущее всех вселенных лежит в его руках. Как же это бесило Локи. Он часто наблюдал за разными церемониями и подобным, потому что так говорили родители, он смотрел, как Тор с широкой улыбкой идет к трону, или делает еще что-нибудь «королевское». Во имя всех Богов, как же его это раздражало! Но больше всего его раздражало то, что ни днем, ни ночью, его старший брат не вылезал из его мыслей. Со своими светлыми волосами до плеч, с этой добродушной улыбкой, с этим раскатистым смехом, с дурацкой уверенной походкой. Локи всегда запирал свою дверь перед сном. - Хей, Локи, подойди, посмотри, как я сейчас его уложу! Громко засмеявшись, тринадцатилетний (по меркам людей) мальчик, взмахнув молотом, отправляет очередного слугу на пол, где тот лежит минут пятнадцать. Локи всегда считал, что чего-чего, а уж мозгов его братцу явно не хватает. - Да, брат, ты молодец. Он говорит безразлично, даже не отрывая взгляда от толстого фолианта. Старший Одинсон, так же широко улыбаясь, поворачивается к нему, и закатывает наверх глаза, поняв, что Локи все это время читал. Ну вот снова он занимается этими своими умными штуками! Тор подходит к брату, без усилий вырывает книгу из его рук, после чего следует громкий вопль «ЭЙ!», и кидает ее на пол, а Локи становится краснее заката. - Ты придурок! Книги нельзя ронять на пол, безмозглая башка! Разозлившись, младший мальчик толкает старшего, а тот едва качается, но, к счастью, хоть не смеется. - Это ты придурок! Будешь столько читать – окосеешь. Насупившись, Локи поднимает книгу с мраморного пола, и, прижав ее к своей груди, уходит прочь. Тор снова совершил абсолютно бессмысленный тупой поступок. И как только отец вообще додумался сделать преемником именно его, а не умного и расчетливого Локи? Наверное, отец такой же, как и Тор. Сегодня днем Локи наблюдал за тем, как Тор получал свой Мьельнир. Раньше у него был какой-то тренировочный молот, а теперь он у него настоящий. И этому идиоту всего шестнадцать. Локи, хоть и младше его на три года, и то лучше понимает, что для того, чтобы править Асгардом, недостаточно обаятельной улыбки и внушительного оружия. К сожалению, никто другой этого не понимает. Мальчик просто идет в свою комнату, по пути оглядываясь, чтобы убедиться, что здесь никого нет. Никогда никого не было. Хорошо, что здесь такая охрана. Локи заходит в комнату, закрывает дверь на засов, и, отойдя к кровати, падает на нее, закрывая глаза. - Ненавижу Тора. Тор – тупой идиот, которого любят родители. Тор – противный напыщенный самоуверенный кусок лошадиного дерьма, способный только махать направо и налево своим молотом. Тор… Дальше следует лишь судорожный быстрый выдох, - рука мальчика уже пробралась под его одежду, и он уже гладит себя между ног. Один, упаси, чтобы хоть кто-то узнал о том, о чем Локи думает сейчас. - Тор… Высокий златовласый юноша подходит к своему брату, нежно обнимает его за талию, и прижимает к себе. Его улыбка не такая широкая и глупая, как всегда, нет, она едва заметная, но гораздо более приятная. Парень скользит большими сильными теплыми руками по пояснице Локи, по его спине, а тот только жмется ближе к надежной груди, его глаза не открываются. - Ты скучал по мне, брат? - Да… Да, Тор, милый… Иди поближе. Приподняв голову, Локи ищет губы брата, не открывая глаз, как слепец, но тот сам накрывает его розовые губы своими, и целует, властно, уверенно, спокойно. Локи, не имея много сил терпеть, тянет его за собой к кровати, Тор ложится на спину, а сам Локи – сверху его, на живот. Точнее, лечь он не успевает. Он просто возвышается над ним, стоя на согнутых коленях. Мальчик снова чувствует губы брата на своих, и с желанием позволяет целовать себя. По телу пробегается волна сладкой дрожи, когда рука Тора пробирается под штаны, гладит мягкие ягодицы. В губы старшего слетает тихий стон удовольствия, черноволосый мальчик немного выгибается, будто бы прося большего, и в следующую же секунду горячие пальцы Тора проходятся по ложбинке между ягодиц Локи. Младший мальчик, простонав, сует руку под подушку, достает оттуда вещь, которую украл в мире смертных, и дает ее своему брату. Тот быстро смазывает пальцы, и снова кладет руку на попку младшего. И именно в этот момент Локи допускает огромную ошибку, - он открывает глаза. Вся иллюзия растворяется, ненастоящий Тор исчезает, остается лишь младший сын Одина, стоящий почти что раком, с заведенной назад рукой, гладящий свою дырочку. Тихо выругавшись, он утыкается лицом в подушку, и толкает в себя сразу два пальца, в наказание за то, что разрушил свою же мечту. Он никогда не мог продержать ее до конца. Всегда заканчивал в одиночестве. Но плевать, уже ничего не изменишь. Мальчик раздвигает ноги пошире, и, прикусив край подушки, толкает в себя два пальца еще раз, уже грубее, и издает громкий стон, выпуская подушку изо рта. - Брат… Ммн… Парень вновь толкает пальцы, сильнее и резче, и чувствует, как из глаз брызгают слезы. Брат сейчас с ним. Его брат делает это с ним, и он верит в это, и больше пока не нужно ничего. - Тор… Ааах… Через несколько грубых толчков Локи медленно достает пальцы, его тело дрожит, он вжимается лицом в подушку, тихо всхлипывая, и кое-как натягивает на себя обратно одежду. Он накрывается одеялом, закутывается в него с головой, и разрешает себе совсем немного поплакать. - Эй, Локи! Ты чего пялишься? Книга немного ниже. Усмехаясь, Тор продолжает выполнять свои упражнения. На нем нет ничего, кроме тренировочных штанов. Локи чувствует, как краснеет, и быстро прячет лицо за книгой. Он не знает, зачем пришел на эту тренировку. Наверное, просто было скучно. И теперь он видит своего брата почти без одежды. Сегодняшняя ночь, наверное, будет еще более жаркой и правдоподобной, чем остальные. Тору двадцать четыре, он красив, силен, но, к сожалению, ума у него не прибавилось. Локи стал выше, бледнее, красивее, и еще умнее, еще холоднее. Он смотрит на брата без эмоций, он не любит говорить с другими. Он редко выходит в свет. Он больше любит спокойное уединение своей комнаты. - Пошел ты, Тор. Локи достает из-под подушки уже Один знает какой по счету тюбик со смазкой, расстегивает свою одежду, и та соскальзывает с гладкого тонкого тела на пол. Он встает перед кроватью на колени, будто бы собрался молиться, и кладет торс на мягкий матрас. Заводит назад руки, предварительно смазав пальцы, и начинает толкать их в себя, закусывая губы. - Брат… Да… Боже… Внутри Локи уже с легкостью скользят два пальца, второй рукой он гладит свой орган, он тяжело дышит, его закрытые веки дрожат. В его фантазии его брат сейчас делает с ним ужасное. Прекратив ласкать свой член, парень кладет три пальца в рот, и начинает медленно облизывать их, не перестает двигать в себе пальцами. - Тор… - Локи? Голос его брата был слишком глухим и пораженным для вымысла, в котором они делали это уже сотни раз. Медленно открыв глаза, Локи поворачивается и видит старшего сына Одина. Он не убирает от себя рук, лишь изо рта достает. Он не видит смысла. Его уже застукали, нет смысла оправдываться. - Развернись и закрой дверь с той стороны, Одинсон. - Ты… Ты говорил мое имя. - Говорил. Развернись и выйди. - Нет, я… Локи, что ты… Это… - Да, Тор, это «это». Уйди. Сейчас. Взгляд Тора мечется от пальцев брата, все еще находящихся в его дырочке, к его холодным полуприкрытым глазам, и обратно, глаза круглые, испуганные. - Я… Больше ничего сказать Тор не может. Ничего сказать больше не может и Локи. Но зато Тор может сделать. Он, сорвавшись с места, падает на колени рядом с братом, дергает его на себя, и незамедлительно впивается в его губы, грубо пересаживает его на свои колени, до боли стискивает бедра брата. - Тор… На мгновение оторвавшись, Локи шепчет имя брата, а затем, подняв руки, зарывается пальцами в его светлых волосах, прижимается к его груди, стонет. Тор, не теряя времени, опускает руки и пытается стянуть с себя штаны, что у него не получается, и он вынужденно прекращает поцелуй, его щеки краснеют, он смотрит вниз. - Давай… Тор, прошу, я так давно мечтаю об этом… Одинсон лишь кивает, и стягивает штаны, так как Локи приподнял бедра. Локи мечтал о нем. Он знал об этом уже очень давно. Он просто не хотел думать об этом. Но теперь все стало по-другому. Вся его одежда улетает по углам, он, приподнявшись, кладет брата на кровать, и виснет над ним, тяжело дыша. Локи сует ему в руки какой-то тюбик, бессвязно бормоча «смажь, смажь…», и Тор, послушно приняв его, откручивает крышечку и выдавливает на пальцы немного вязкой субстанции. Она странно пахнет, но тут уж Локи лучше разбирается. Тор щедро смазывает свой орган, уже стоящий колом, потому что брат уже успел об него потереться, и приставляет головку к растянутой дырочке черноволосого. - Локи… - Да… Прошу, Тор… Будущий правитель делает резкое движение бедрами вперед. Стон Локи, наверное, слышал весь Асгард. После этой ночи Локи вряд ли еще хоть раз коснется себя сам.