***
Антонио с глухим стуком упал на деревянный пол и тут же испуганно приоткрыл сонный глаз. Чёрная шёлковая простынь почти вся свисала с кровати, одеяло комком лежало у юноши под ногами. Единственное, что спокойно лежало на кровати, — это подушка. Волк неспешно поднялся, поправил повязку на глазу, отряхнул темные брюки и задумчиво сел на ложе. Деревянные ножки кровати глухо скрипнули. Погружённая в сумрак комната продолжала вращаться перед глазами. Умывальник, зеркало, тумбочка, канделябр с огарками свечей на небольшом столике — всё смешивалось между собой. Молодой человек помотал головой, и головокружение от резкого пробуждения тут же пропало. — Вот повезло… — хрипловато проныл Антонио. Он поднес руку к голове и потер ушибленное место, мгновенно спутав серебристые длинные волосы. Бранные слова вертелись в мозгу молодого волка, но вслух он ругаться не стал, дабы не перебудить тех слуг, чьи комнаты находились неподалёку. Обернувшись через правое плечо, молодой мужчина взглянул на плотные желтоватые шторы, закрывавшие окно. Все вервольфы Сильверстоун знали, что пока они не увидят луну, то не обратятся. — Плохая идея была лечь спать после обеда, я заставил ждать мою королеву, — загадочным голосом протянул Антонио, улыбнувшись. Он знал, что на небе единым оком сияет полная луна, освещая Сильверстоун. Магнетизм глаза ночи звал юношу, но он ещё мог сопротивляться, ведь это было лишь начало третьего полнолуния. Антонио поднял простыню, одеяло и, кинув на кровать, медленно подошёл к окну. Он раздёрнул шторы и настежь раскрыл окно. Только в ночи полнолуния король «Вервольфов» мог покидать холодные стены своей белой тюрьмы. Антонио не думал о побеге, хотя возможностей было предостаточно, и Макиэль стал благосклонно относиться к потребностям своего пленника. Белый лунный свет ослепил молодого волка, и комнату наполнил свежий ночной воздух. Его взгляду предстал город «Серебряных вампиров» с его ровными белыми домами и площадью. Здесь, как и в Чёрном Замке, самые ближайшие к королю люди, в том числе и слуги, которые ежедневно работали при дворе, жили в домах, расположенных вокруг замка. Разглядывая уснувший город, Антонио чувствовал, как тяжесть вливается в каждую клеточку его тела. Это была знакомая боль, будто все вены готовы лопнуть разом. Сердце безумно колотилось в груди, словно хотело вот-вот разбиться на миллионы осколков. Молодой волк поспешно снял повязку со слепого глаза и убрал её в правый карман брюк. Антонио широко раскрыл глаза. Его зрячий глаз цвета сияющей платины отразил свет луны, и зрачок стал узким, как у зверя. На незрячем глазу, что полностью был голубого цвета, тоже появился узкий зрачок. Ни один обычный человек не смог бы выдержать того, что чувствует вервольф в момент своего превращения — даже предсмертная агония была милостивей к своим пленникам. Не удивительно, что многие вервольфы забывали о своей человеческой сути, стоило им только обрасти шерстью. От такого озверел бы кто угодно, и члены семьи Кобальта дас Эльпир не были исключением. Антонио глухо застонал, когда его скелет начал изменяться. Кости юноши увеличивались и утолщались, а некоторые даже вырастали, чтобы образовать хвост. Нарастала мышечная масса. Руки и ноги стали лапами, а ногти окостеневали и превращались в ужасные, острые как кинжалы, когти. Уши заострялись и увеличивались, чтобы соответствовать мощному телу вервольфа. Антонио обрастал жёсткой белой шерстью, и только его волосы, тянущиеся по загривку и части спины сохраняли свою мягкость и серебристый цвет. Брюки, надетые на волка, порвались и превратились в лохмотья, но он намеренно никогда не снимал, чтобы не потерять повязку и прикрыть свою наготу, когда луна скроется с небосклона. Вервольф вскочил на подоконник, раздался вой, наполнивший погружённый в сон дворец гулом. Звук эхом отразился в самой долине, словно вызов всему сущему. Издалека раздался ответный вой многочисленных голосов — это были жители Чёрного Замка, но Антонио не мог быть с ними даже по полнолуниям. Он не мог ослушаться Макиэля, который теперь был ему уже не другом, а, господином. «Ну, здравствуй, мать моя, ночь полнолуния», — хищно улыбнулся оборотень и ловко выпрыгнул в окно. Антонио чувствовал мощь, что налила каждую клеточку его тела. Его нюх, зрение и слух обострились до предела. Но дремавший в нём зверь не давал медлить — он пробудился и требовал охоты и крови. Он бы с радостью растерзал кого-нибудь из серебряных вампиров, но, к сожалению, все они были мертвецами, а плоть их на вкус как тлен. В одну из первых свободных ночей, Антонио уже пытался отомстить за себя и покусал стражу Макиэля, но это дорого ему обошлось. На следующий день волка тошнило целые сутки, а стражи, как ни в чём не бывало, вышли на службу. Оказавшись под окнами дворца, вервольф выбрался из зелёных кустов живой изгороди, которые успел основательно примять, и оказался на площади. Отряхнув с себя ветки и листья, Антонио огляделся и прислушался. Своим поведением он уже успел привлечь внимание ночного караула, что охранял главные ворота. Четверо серебряных вампиров в белых одеждах королевской стражи смотрели на волка с недоверием и презрением. Бледнокожие, со светлыми волосами — их можно было принять за призраков, если бы не остро заточенные алебарды в руках, чьи лезвия сверкали при лунном свете. Но никто из них не имел права мешать королю «Вервольфов». Волк обернулся и оглядел стены дворца. Все окна были темны, а значит обитатели замка, в том числе и Макиэль, уже спали. Антонио был счастлив покинуть эти холодные стены и их жителей, которые не чувствовали этого зловещего холода. Вервольф в десяток прыжков добрался до городской стены и с лёгкостью перебрался через неё. В этот раз он даже умудрился не перебудить слуг Макиэля, что жили в городских домах. Белый волк направлялся в земли людей. Только членам королевской семьи Чёрного Замка разрешалось охотиться на людей, и сегодня Антонио собирался воспользоваться этим правом.***
Макиэль стоял в тёмной келье. Здесь, в подземелье замка он бывать не любил. Даже слуги об этом знали. Спускался всего один раз — чтобы запереть камеру пыток, которую построили его кровожадные предки. Серебряный вампир неуверенно нащупал холодную шарообразную ручку двери и осторожно потянул на себя. «Даже я осознаю, как здесь холодно», — подумал Макиэль, чувствуя, что дрожь стремительно укрывает его тело прозрачным шелком. Тяжёлая дубовая дверь распахнулась и открыла взору вампира спускающийся вниз коридор. Мрачные стены, покрытые зеленоватой плесенью, были обрамлены горящими факелами, освещавшими крутую серую лестницу. Пламя факелов плясало на потоках холодного ветра, который дул откуда-то снизу. Источником этого ветра могло быть только колдовство, иного объяснения ужасному сквозняку не было. Макиэль решительно схватил первый попавшийся факел и начал спускаться. После поворота винтовой лестницы стало темно — ниши для факелов были пусты. Зрение юноши отличалось остротой и способностью видеть в темноте, но он ступал очень осторожно, нащупывая ногой каждую ступеньку. Белому замку было уже сорок веков, и кто знает, как его потрепало это неспокойное время. Под подошвами сапог хрустели мелкие камушки, некоторые ступени имели обломанные края и даже провалы. Огонь факела плясал всё сильнее и сильнее с каждым шагом Макиэля, грозясь и вовсе погаснуть. Серебряный вампир прошёл ещё двадцать метров вниз по витой лестнице и в полутьме увидел перед собой огромную железную дверь, обрамлённую табличками с начертанными на них проклятиями. «Что ж, по крайней мере, Сатен не соврал», — подумал юноша, мысленно посмеиваясь над старшим братом, когда тот красочно описывал тяжелую энергетику этого места. Иного от старшего брата ждать не стоило. Макиэль вложил факел в ржавую нишу на стене и переключил своё внимание на дверной замок, выполненный в виде собачьего черепа. Не смотря на плесень и ржавчину, что были здесь везде, дверь и замок выглядели новыми. «Замок сможет открыть только тот, кто достоин зваться членом нашей семьи», — вовремя вспомнил Макиэль слова Сатенрио. «Вот сейчас я это и проверю, дорогой братец», — мысленно улыбнулся серебряный вампир, и его охровые глаза сверкнули в полутьме. Макиэль терпеть не мог заниматься магией. А ещё он не любил пожирать энергию живых существ, не смотря на то, что кроме неё серебряные вампиры больше ничего не ели. Благо, юноша почти не расходовал силы и частично восстанавливал их за счёт медитации, поэтому и питаться ему приходилось не часто. Он даже не убивал жертву, доводя её лишь до сильного головокружения или обморочного состояния. Если бы он не родился в столь уважаемой семье, то давно бы стал посмешищем среди собратьев. Серебряный вампир сосредоточился, встал на одно колено перед дверью и положил обе ладони на замок: — Рейф. После произнесённого слова, с рук юноши сорвалась фиолетовая вспышка. Малое заклинание уничтожения было идеально для поломки дерева или не слишком толстых стен. Каково же было удивление Макиэля, когда замок даже не поддался. Серебряный вампир встал и подёргал ручку — дверь была по-прежнему заперта. Тратить силы на ещё одно заклинание он не мог, да и одно из проклятий на висевших вокруг табличках, возможно, отражало магию. Сатенрио бы смог разобраться наверняка — половину своей жизни он провёл за книгами, и именно поэтому выбрал себе пристанище в библиотеке. Юноша снова наклонился к полу и на этот раз извлёк из правого сапога острый узкий кинжал. Вставив остриё в замочную скважину, Макиэль попытался вскрыть замок. Но прочная сталь лезвия треснула и обломилась, словно тростинка. Разозлённый вампир отбросил обломки оружия. Сломанный кинжал ударился о стену и со звоном упал на пол. — Сатенрио, ты гадкий ублюдок, — в сердцах выкрикнул Макиэль, вскочил на ноги и в тот же миг сомкнул изящные пальцы на дверной ручке. Приняв стойкую позицию, Макиэль потянул на себя. Послышался отчётливый треск и ужасно громкий противный скрип. Макиэлю казалось, что быстрее оторвётся его рука, нежели эта проклятая дверь откроется. Его ноги уже заскользили по замшелой поверхности каменного пола…. Когда его пальцы уже начали размыкаться, в последний миг дверь с грохотом распахнулась. От неожиданности юношу отбросило к самой лестнице. Юноша свалился с ног, чуть не ударившись головой о ступени. Тем не менее, шок быстро прошёл, уступив место гордости за себя и собственные силы. Макиэль поднялся и самодовольно улыбнулся. Быстро сняв свой факел со стены, он смело ринулся во тьму комнаты.***
Барон Кайл Фабиан — хозяин всех людских земель эту ночь полнолуния не забудет никогда. Вервольфы редко нападали на людей, предпочитая им лесных зверей или домашний скот, а вампиры с западных земель и вовсе пили какие-то зелья, заменяющие им кровь. Но убийство, совершённое сегодня переходило все границы. А ведь Кайл всё предусмотрел. Запер спальню дочери, запер покои, в которых спал вместе с супругой, поставил охрану на все посты. О дверях и окнах и говорить не стоит — их закрывали каждую ночь. И каков же был его ужас, когда во тьме он проснулся от странных хлюпающих звуков. Луна светила прямо через раскрытые оконные ставни, а ведь мужчина лично закрыл их перед сном. Разодранная занавеска валялась на полу. В комнате витал резкий запах крови. Барон Фабиан был не робкого десятка, но увидев то, что творилось в комнате, он разом постарел на десять лет. На кровати слева от него, там, где обычно лежала его супруга, на голубой простыне алели кровавые пятна. В воображении Кайла всплыла ужасная картина убийства. Красный след от пятен вёл на пол — истекающую кровью женщину стащили с постели. И если она не кричала, значит, смерть была мгновенной. У дальней стены сидел монстр, с чавканьем и хрустом поедая тело баронессы, которое он туда приволок. При лунном свете можно было явственно узнать в чудовище вервольфа с белоснежной шерстью. Морда и грудь не человека были в крови, а хищные глаза — один серебристый, а другой голубой — сверкали в полутьме. Антонио сразу услышал подозрительный шорох и участившееся сердцебиение барона, однако отрываться от поедания его женщины он не торопился. Вервольф сам не знал, что привело его в этот дом, но он точно помнил, что бывал тут в человеческом обличии. Не прекращая грызть кости и отрывать куски мяса, волк посмотрел на человека — их взгляды встретились. Барон осторожно тянулся к прикроватной тумбочке. Белый вервольф насторожился, что-то подсказывало ему, что человек держит там оружие. Возможно пистолет, заряженный серебряной пулей, прибережённой как раз для такого случая. От женщины, которой Антонио оказал милость быстрой смерти и перегрыз ей горло, почти ничего не оставалось. И хотя запах плоти манил его, вервольф поспешил сбежать. На удивление барона, волк в один рывок пересёк комнату и выпрыгнул в окно. Барон тут же поднял тревогу. Полная луна уже склонилась к западу Сильверстоун, но до окончания ночи было ещё далеко. В имении барона Фабиана воцарилась паника. Вервольф только приземлился на каменную мостовую, спрыгнув с четвёртого этажа, а к нему уже спешили три дюжины молодых крепких охранников в кожаных доспехах, вооружённых факелами, ружьями, копьями и алебардами. Они все были обучены для таких случаев, но даже от них разило неуверенностью. Свесив язык на бок, вервольф встал на четыре лапы и стал ждать нападения. Его пасть была растянута в довольной улыбке. С одного взгляда на Антонио становилось ясно, что ни в одной клеточке его тела нет ни грамма страха, даже не смотря на то, что его окружили вооружённые люди. Звериный оскал оборотня говорил о том, что волк был сыт и доволен. В конце концов, люди, прибывшие в Сильверстоун, сами знали, на что идут: они не редко становились кормом для главенствующих семей вампиров и вервольфов. Таковы правила Сильверстоун — выживает сильнейший. Дрожащий от страха и гнева барон наблюдал из окна своей спальни. Он мог бы выстрелить в оборотня серебряной пулей и покончить с ним, но руки мужчины дрожали. Пока разбуженные служанки убирали комнату и заботились об останках своей хозяйки, Кайл не отрывался от царящего внизу хаоса. Вервольф окинул толпу хищным взглядом, чтобы каждый из воинов, что встали грудью за своего господина, поняли, куда идут. Шутить загнанный зверь не умел. Поднявшись на задние лапы и, издав оглушительный вой, белый монстр бросился на толпу. Крики, смешавшись с рыком зверя, разрезали тишину летней ночи. Подчиняясь звериной натуре, Антонио убивал одного за другим, не давая им шанса защититься. Одного удара лапой в грудь, одного укуса, одного прыжка могло хватить, чтобы стражники отправлялись в гости к Древним Богам. Кровь залила стены особняка и каменную мостовую. Антонио тоже досталось: его хлестали факелами, стреляли и кололи пиками, вот только это было бесполезно. Регенерации вервольфа можно было только позавидовать. Охране не удалось даже повредить шкуру волка, не говоря уже о серьёзных ранениях, потому что только серебром можно было нанести вервольфам какой-то вред. Серебро в Сильверстоун — довольно редкий и дорогой металл, поэтому оружие стражи было сделано из простой стали. Где-то в сантиметре от уха волка вновь прогремел ружейный выстрел. «Это единственное, что они могли сделать», — мысленно усмехнулся вервольф. Когда же от толпы в тридцать шесть человек на ногах осталось около двенадцати, Антонио отскочил к каменному забору, что окружал особняк барона, выпрямился и встал на задние лапы. Он был доволен своей победой: ему доставляло удовольствие смотреть на то, как дрожат от страха выжившие, как стонут полуживые и раненые, что лежат на земле, и как медленно умирают те, кто никогда больше не поднимется. Внезапно для всех присутствующих белый вервольф заговорил. Речь его, мешающаяся с утробным рыком, была едва понятна: — Вы глупец, господин барон. Вы не смогли мне простить смерть одной дорогой для вас женщины, чтобы затем потерять ещё дюжину подчинённых. Месть — как ураган, сносящий всё на своём пути, запомните это…. Барон Фабиан дрожал. Этот монстр был прав. Ведь даже если бы в его силах было уничтожить весь род нелюдей, умершую супругу эта жертва не возвратила из Царства Древних Богов. Благодаря своему острому зрению, Антонио увидел все чувства, что вызвали у мужчины его слова. Стража тоже была в недоумении, и бросаться в бой больше никто не собирался. Оставив людей в замешательстве, молодой волк перемахнул через низкие деревца, растущие вдоль забора, запрыгнул на каменную стену, а затем скрылся во тьме. Догонять его никто не стал — все уже поняли, что смерть короля «Вервольфов» им бы просто так не простили.***
Ночь прошла, и луна уже сошла с небесного престола, уступив его алому рассветному солнцу. Утренний туман рассеялся, окропив траву свежей росой, а пики сильверстоунских гор нежились в белых облачках. Антонио, изодранный и помятый, чью наготу закрывал только кусок ткани, оставшийся от брюк, вернулся в Белый Замок. С взлохмаченными волосами и косо одетой повязкой, от усталости и сытости король Чёрного Замка едва переставлял израненные ноги. Он не успел достичь цитадели в облике вервольфа, поэтому пять километров ему пришлось идти пешком. А после схватки под окнами барона Фабиана это было не так легко. Около главных ворот замка его, как ни странно, ждал Макиэль. Он уже был одет в белоснежные королевские одежды, а на плечах его покоилась белая мантия. Издалека он даже сливался с белокаменными стенами своего дворца. Королю не пристало вот так просто встречать своего раба, обычно Макиэль ждал в своём кабинете, однако сейчас кроме них двоих и стражников, стоящих на посту, на площади никого не было. — Да уж, здорово тебе досталось, — от души рассмеялся серебряный вампир, оглядев вервольфа с головы до ног, — наверняка ты отлично поел этой ночью. Выглядишь отвратительно даже для раба! Я попрошу служанок разогреть тебе воду для купания и принести новую одежду и сапоги. Антонио осмотрел себя: длинные серебряные волосы и смуглая кожа были покрыты алой запёкшейся крапиной. К тому же новая одежда ему бы не повредила — ходить в набедренной повязке было вдвойне позорно. — Да, спасибо, господин Макиэль…, — растерянно произнёс Антонио, виновато смотря в глаза стоящего напротив юноши. — Кстати, ты ведь знаешь, что с завтрашнего дня остаётся ровно семь дней до наступления первого месяца осени? — спросил серебряный вампир, быстро сменив тему. Казалось, Макиэлю был малоприятен этот виноватый взгляд. — Да, знаю, только к чему этот разговор? — ответил Антонио тоном, совсем не подобающем слуге. — Случится что-то важное? — Случится, Антонио, обязательно случится, поэтому постарайся выспаться, — на изящных губах Макиэля заиграла странная улыбка. — Даю тебе время до обеда, попрошу тебя не будить, плюс ещё вся ночь. С завтрашнего утра начинаются твои испытания. — Испытания? — как завороженный повторил молодой волк. — Всё верно, — ответил серебряный вампир, лёгким движением руки приманив Антонио, и тот повиновался. Серебряный вампир положил руку на плечо волка и повёл его обратно в замок. — Несколько маленьких испытаний, — продолжил он загадочно, — чтобы никогда больше не вспоминать о прошлом…