Голос

      Я бы жил на этой крыше. Я бы соседствовал с громоотводом и завитками антенн. Торшер и мягкую софу к южному краю, чуть левее - стол, а кровать - в центр, прямо туда, где сейчас раскинулся я на тонком пледе.       Старый город уже окрасился неоном, расцветились вены дорог, напившись закатного Солнца. Шум времени туманом осел у подножия здания; кажется, будто он единственный, кто удерживает крышу, тянущуюся к Звездам.       Еще в детстве я выбрал себе одну из них. Это было одним летним вечером, когда дедушка, усадив меня на свои теплые колени, рассказывал про созвездия. Он говорил, что звезды - это души людей, и они привязаны к сердцам тонкими нитками лунного света. Ночью чувства искренней, решения проще, разговоры чище, ведь тогда можно увидеть Звезды-души.       В созвездии Лебедя была простая белая точка, иногда решающаяся на всплеск ослепительного света. Увидеть ее можно лишь высоко вскинув голову, как для очень глубокого вдоха. Воздух, смешавшись с чистым сиянием, оседал сладостью на языке.       Тогда дедушка первым вошел в дом, выпустив запах тепла и корицы. - Я знаю, ты мой друг, - сказал я, высоко задрав нос, и забежал следом, прикрыв входную дверь.       Так и сейчас, смотрю на светлую точку, думая обо всем. Только я все чаще стал замечать, что временами она совсем не показывает свой свет, оставаясь белым пятнышком на черном королевском бархате. - Эй... я не знаю, сколько ты уже там, но... но еще ведь не время, правда? Ты же не уйдешь? Все наладится, нужно только чуть-чуть подождать.       Все чаще теряется ее блеск, все чаще она становится тусклой полупрозрачной каплей, сжимая мое сердце в тиски.       Иногда серые тучи прячут звезду от моих глаз, будто двери палаты интенсивной терапии. На исходе сил шепчу: - Сражайся, борись!.. - дождь смывает непрошеные слезы.       Из ночи в ночь кричу в холодное пространство, срывая к чертям голос: - Пожалуйста! Не сгорай!       Человек на том конце нитки, эй, ты ведь меня слышишь?..

***

      Тоска липкими каплями скатывается по горлу, вызывая рвотные позывы. Если вы попросите назвать мою жизнь одним словом, я отвечу - тошнота.       Иногда мне кажется, что мои внутренности обварили кипятком.       Иногда мне кажется, что мои легкие отказываются принимать воздух.       Мой организм просто самоустраняется, как вышедший из строя. Обидно в девятнадцать лет быть физически вымотанным и морально уставшим от жизни.       Иногда я чувствую Ее дыхание в мой затылок.       Иногда я чувствую, как она берет меня за руку.       И мне не страшно.       Мне не страшно, когда я стою на самом краю крыши, собираясь сделать шаг. Словно сквозь толщу воды слышу тихий голос, он тише любых голосов. Странный, он внутри и снаружи одновременно, он заглушает что-то во мне, заставляет отойти от края.       Иногда мне чертовски холодно и больно даже дышать. Вся кожа будто покрыта маленькими иголочками. Легкие сохнут, запах ржавчины оседает на корне языка, стальное лезвие холодит сжавшие его пальцы.       Тихий шепот сочится по трубам, заставляет усомниться в собственном здравоумии и нервно засмеяться. И выкинуть лезвие.       Глупый. Неизлечимый дурак, неисправимый. Так легко подкупаем легкой грустью, не знающий меры. Отравлен собственными мыслями. Ослеплен новолунием и тоской. Тону, в этом горьком пыльном воздухе нет дна. Где здесь верх? Я не умею плавать и, кажется, путаю стороны.       Думаю об этом, сжимая горсть таблеток все крепче в ладони, глотая кислые слезы досады. Хочется послать этот голос подальше и покончить со всем, только вот пальцы, будто против воли, разжимаются, и белые шарики, потрескивая, падают на ламинат и разбегаются по углам.       Возникает странное ощущение, что я нужен кому-то, и почему-то становится стыдно. - Что ты хочешь от меня?       И сквозь открытое окно ветер приносит: - Не сгорай...