Мне нет прощения

Странно осознавать то, что жил двумя жизнями, переплетающимися сотней вопросов. Ты помнишь, как пытался найти цель своего существования и в то же время помнишь, как пытался от нее избавиться. Ты помнишь, как мечтал о жизни, о драме, о чем угодно и помнишь, как отчаянно желал смерти. Банальной смерти без прикрас и чрезмерных эпитетов. Ты помнишь дружбу - то, как лишился ее, то, как хотел, чтобы ее и не было вовсе, и помнишь пробуждение, после которого твое желание исполнилось с легкостью. Помнишь любовь - то, как любил парня, забыл его, полюбил снова, а затем осознал, что тебя по-крупному наебали. Я как раз сидел на полу, уставившись на свои руки, и медленно приближался к осознанию того, насколько же крупно меня наебали. Вся штука в том, что когда человек устает от безумия, ужаса, крови и паники, ничего другого не остается. Мелодия - тишина. Внутри бурлит слишком много эмоций, но человек сводит их на нет и просто сидит, пытаясь оценить ситуацию и слиться с тишиной. Я вычеркнул из себя абсолютно все и тривиально дышал. Моя грудь размеренно приподнималась и опускалась, я находился в совершенном бездействии, в то время как всевозможные белые воспоминания то вспыхивали, то выстраивались в памяти стройными рядами. Я чувствовал себя пустым. Даже хуже того. Несуществующим? Кем я был? Воспоминания казались нереальными. Новости о тюремном заключении Кюхёна; теплый взгляд Сонмина и его пальцы, выскользнувшие из волос Ынхёка; бездонное море тьмы, в котором я плавал; крыша, где я стоял с золотой рыбкой в полиэтиленовом пакете; встреча с Ынхёком в уборной дорогого ресторана... Были ли все эти воспоминания настоящими? А что если это были всего лишь галлюцинации? Что если все это оказалось долгим сном, а я на самом деле был студентом - хипстером, провалявшимся в больничной палате? Я не хотел думать о Сонмине и Ынхёке, но ни о чем другом думать не получалось. В тот момент я отчаянно хотел оказаться ребенком из пробирки. Я молился, чтобы слезы, бегущие по моим щекам, были всего лишь иллюзией. Думаю, я был потерян. Окончательно сломлен. Все начинало обретать свой смысл, но исчезло. Я должен был умереть. Почему я выжил? Ради чего судьба выдернула меня из рая? Что я должен был делать теперь? Я хотел стереть старого Ли Донхэ, затем надеялся его найти, а теперь, когда я сделал и то и другое, то попросту был потерян. В чем крылся смысл моего существования? Я четко понимал, что должен был что-то сделать. Только вот что? Я никак не мог прийти к дельному выводу, поэтому сидел на полу ванной комнаты, пытаясь отмахнуться от вкуса желудочного сока на языке и понять, какой во всем происходящем смысл. Шивон знал о нас - это было вполне очевидно. Поэтому Ынхёк никогда не показывался? Поэтому Шивон все время оглядывался, когда был рядом со мной? Он использовал меня в качестве банальной наживки для Ынхёка? Но как тогда Ынхёку удалось подобраться ко мне настолько близко? И неужели он возвращал меня в наше последнее убежище снова и снова, чтобы разбудить мои воспоминания? Неужели он хотел, чтобы я раз за разом разрушал квартиру, потому что знал, что сердцем я— Каллиграфический свиток. Я вспомнил черные письмена, которые раньше казались нечитаемыми. Это был код. Код, который мы с Ынхёком придумали в Сокчо. Я пытался оживить образы в памяти, закрыл глаза и попытался прогнать все мысли о Сонмине... О стонах Сонмина... Нет, нужно было как следует сосредоточиться, сосредо— Восточное море ждет двумя этажами выше нас. Двумя этажами выше? Двумя этажами выше чего, Ынхёк? Нас? Кого нас? Почему именно двумя этажами выше? Что это вообще за подсказка? Двумя этажами выше... нас... Давай уничтожим нас... Двумя этажами выше квартиры? *** Я бежал со всех ног. Вниз по тем же улицам, по которым ходил в ночи каждую среду. Я уже видел и деревья, и дорожные знаки, и здания, но в дневном свете все они казались совсем другими. Почти отвратительными. Было слишком много цветов, слишком много шума. Зачем я вообще куда-то бежал? Честно говоря, я не знал. Не понимал, почему так сильно хотел увидеть Ынхёка. Одна часть меня полюбила его, столкнулась с изменой и умерла, утопая в слезах и фальшивых надеждах. Неужели другая часть меня продолжала его любить? Я полюбил его заново, и это была настоящая любовь? Именно поэтому я бежал к нему? Именно это объясняло огонь в моих легких? Как я мог быть настолько глупым? Как я мог дважды влюбиться в одного и того же человека? Остановись! Прекрати бежать, Донхэ! Я мчался по улицам и думал о золотой рыбке, которую купил три года назад. Должен ли я точно также скинуть с крыши Ынхёка? Это и есть моя цель? Убиваю, следовательно, существую? Люблю, следовательно, убиваю? Почувствую ли я себя живым? А что дальше? Спрыгнуть следом? Возможно, мы будем счастливее. Я знал, что Ынхёк любил меня. Вспоминая наши телефонные разговоры, я понимал, что всегда слышал в его голосе надежду на возвращение старого Донхэ и его маниакальной одержимости. Он всегда заботился обо мне, даже о новом Донхэ, который его совершенно не помнил. Он ждал. Ждал нас. Но зачем? Как он мог изменить мне с Сонмином, а после... Кем был Ынхёк? Кем он был на самом деле? Восточным Морем? Я думал, что задам ему этот вопрос, как только увижу, но замер, едва распахнув дверь и встретившись взглядом с человеком, о котором когда-то столько мечтал. Я чувствовал слабость и дрожь в теле, казалось, что колени могут подкоситься в любой момент. В горле возник огромный ком, но мне не хватало сил, чтобы его проглотить. Внезапно я почувствовал себя уставшим. Даже не просто уставшим. Легким. Несуществующим. Что я делал в этой квартире? Зачем я сюда прибежал? Я запаниковал. В комнате повисла тишина. Сладостно-горькая, кислая, такая, что мне захотелось развернуться и сбежать. Тело было готово к рывку, но что-то не сработало, и я продолжал стоять. Думаю, я просто потерял контроль над своим разумом. В тот момент, когда я увидел Ынхёка, его знакомую до каждого изгиба фигуру, красивую шею, скулы, глаза и пальцы - все то, чем я восхищался... Абсолютно все несущественное исчезло. Остались только мы. Он. Я. Мы стояли друг напротив друга около часа - или, во всяком случае, так мне казалось, - просто стояли, смаргивая слезы и пытаясь побороть неуверенность. Чувствовали себя потерянными. По-настоящему потерянными. А может, все это чувствовал только я. Ынхёк выронил из рук чемодан, едва осознав, что в дверном проеме его квартиры со слезами на глазах стоял я, Ли Донхэ, человек, с которым он когда-то валялся в песке, человек, который безумно его любил. Раздался ужасный грохот, стрелки часов чуть сдвинулись с места, а затем Ынхёк сорвался с места, едва не взлетая в воздух. В несколько огромных шагов он приблизился ко мне, и наши губы, наконец, встретились. - Ты вспомнил, - прошептал он, окутывая меня словами, теплым дыханием и прикосновениями языка и губ. - Как? Я не ответил, запутывая пальцы обеих рук в его ярко-красных волосах. Они стали короче и жестче, и у меня замирало сердце. Я мог думать только об Ынхёке, о том, что чувствую кожей его тепло, о том, что он, наконец, настоящий, реальный, осязаемый. Мой. Я забыл о Сонмине. Мне просто пришлось, ведь я любил человека, которого держал в своих руках. Любил по-настоящему сильно. - Подожди, Донхэ, как ты смог обо всем вспомнить? - Ынхёк чуть отстранился. - Диск... - Какой диск? Ты получил от меня ключи? - Ты отправлял ключи? На этот раз тишина между нами была совсем другой. *** На шее Ынхёка остался небольшой след моего укуса, похожий то ли на шрам, то ли на любовную метку. Мне казалось, он отлично характеризовал наши отношения: уродливые, темные и в то же время... захватывающие. Все то время, пока Ынхёк рассказывал мне тайные события минувших трех лет, я не сводил взгляда с отметины на его шее. Все остальное мало меня волновало. Период жизни, проведенный под гнетом депрессии, каким-то образом повлиял на мою психику, и я научился сосредотачиваться только на том, на чем хотел. А в тот момент я хотел одного - обнять Ынхёка и вдохнуть запах его волос. Мне нравился красный цвет, он подходил парню. Ынхёк попытался объяснить мне ту ночь с Сонмином, но я ничего не ответил. Не почувствовал ни вины, ни облегчения. Я хотел попросить прощения, но не знал, куда это прощение приведет. Я причинил Ынхёку слишком много вреда, я причинил его всем и украл непростительно много жизней: Итука, Рёука, Сонмина. - Мне жаль, - прошептал я, поглаживая волосы парня и позволяя его словам скользить мимо меня. - Но ты не должен меня прощать, Ынхёк. Почему-то слушать рассказ Ынхёка было все равно, что слушать сказку. Сонмин угрожал ему. Ынхёк никогда меня не предавал. Разве я... не знал этого раньше? Глубоко в душе, похороненная под моими страданиями и поисками ответов, всегда теплилась уверенность в верности Ынхёка. Именно поэтому я бежал к нему, вспомнив прошлое? Из-за чего в ту ночь я вошел в море? Из-за Ынхёка или просто из-за того, что устал от боли, смертей и террора собственных навязчивых идей? Возможно, я просто хотел смыть монстра, в которого превратился? Кого Ли Донхэ пытался убить в последний раз? Змею? Пожалуй. Я продолжал мысленно извиняться, снова и снова, надеясь, что Ынхёк сможет меня услышать. И в то же время я был рад тому, что он не слышал моих мыслей. Прощение несет с собой боль, а Ынхёк вытерпел уже достаточно боли. Тебе было тяжело, правда? Эти три года выдались для тебя сложными, да, Ынхёк? Прости, что причинил тебе боль. Прости, что влюбился в тебя, прости, что я вообще влез в твою жизнь. Прости, что превратился в змею. Прости, что выжил. Ынхёк. Восточное Море. Мое наваждение. Мой raison d'être. - Раз ты нашел диск у себя дома, значит, Хичоль меня выдал. Нужно уходить. Давай, Донхэ, мы должны торопиться, - Ынхёк схватил меня за запястье и потащил обратно в реальность, но я еще не был готов к такому шагу. Сперва мне было необходимо найти свою цель. Я был в полной растерянности, мне нужно было за что-то цепляться, нужно было найти себя, выяснить кем был Ли Донхэ? Змеей? Тем существом с раздвоенным языком, клыками и ядовитой кровью? Свою цель я нашел раньше, чем ожидал. Буквально несколько мгновений спустя, когда Ынхёк вдруг замер на месте. Я обернулся и увидел в дверях Шивона. Сперва я не мог признать выражение его лица. Я настолько привык видеть парня улыбающимся, что казалось, он не умел проявлять ярость и замешательство. Шивон вытащил из кармана куртки пистолет. Он что-то сказал, но я снова прослушал. В самом деле, я никогда никого не слушал. Я крепче обхватил Ынхёка за талию, окутывая его предначертанными объятиями, а затем раздался выстрел. Боже, как громко. Неужели никто больше не пользуется глушителями? Я слышал проклятия, слышал крики. Ынхёк кричал что-то о Рёуке и Хичоле, а потом раздались новые выстрелы, и я боковым зрением увидел, как Шивон упал на пол. Мне было, в общем-то, все равно. Я чувствовал руки Ынхёка на своей талии, и это было приятно. Я чувствовал, как что-то теплое текло по моей спине. Это тоже было приятно. Я думал, что это был момент моего перерождения. Казалось, я поднимался ввысь, на два этажа выше уровня земли. Ынхёк сменил цвет волос. Может быть, и я смогу начать все сначала, если слегка окрасится моя кожа? Никогда прежде в меня не стреляли в упор. Давным-давно, когда я еще был новичком в полиции, произошло ограбление какого-то магазина, и меня случайно поцарапали пулей. Тогда было очень больно. Помню, я всю ночь жаловался засыпающему Кюхёну. Тем не менее, пуля внутри ощущалась совсем иначе. Не думаю, что это можно было назвать болью. Это было чувство совсем иного уровня, какое-то освобождающее, спасительное. Я был рад тому, что жил. Внезапно вспомнилась моя первая встреча с хёном, когда я находился на полшага от смерти, и когда моя рука оказалась в руке Хичоля. Тогда хён спас мою жизнь. Я знаю, что он, вероятно, манипулировал мной ради какой-то своей игры, и я не осознавал всего в полной мере, но в тот момент, когда у меня за спиной распахивались малиновые крылья, я был благодарен за то, что хён взял меня в свою игру. У меня, у змеи, наконец-то, была цель. Смыслом моего существования был Ынхёк. Я жил ради него. Я должен был его защитить, должен был его любить и быть его змеей. Похоже, я действительно нашел себя, пусть и с небольшим опозданием. Боже, Ынхёк, прекрати плакать. Ты крадешь мои слезы. Я задавался вопросом, неужели я действительно умираю? Жизнь уходит... уже сейчас? Так быстро? Но мне всего три года. Нет, мне всего два часа. Я только недавно проснулся. Как все это может быть правдой? Неужели это смерть? Почему же тогда так тепло? Что будет, если я закрою глаза? Увижу ли я прозрачное море? Я не хотел засыпать. Мне слишком нравилось чувствовать руки Ынхёка на своей талии. Позвольте мне пожить еще немного. Совсем чуть-чуть. Проснусь ли я снова? Ынхёк, не позволяй мне забыть это время. Пожалуйста, не забывай его сам. Прошу...