Forty-five

Когда-то мы были очень близки. Когда-то — всего несколько лет назад, а кажется, что с тех пор прошла вечность. «Мы» — как странно звучит это слово. Близки — настолько, что не было «нас», тебя и меня, было одно целое, а потом… Я с ненавистью смотрю на себя в зеркало. Хочется плюнуть в свое отражение. И в то же время я чувствую радость. Почти ничего не осталось от человека, которого ты так любил. Я допиваю свой ежевечерний бокал вина. Снова вглядываюсь в отражение, с каким-то ожесточением изучаю постаревшее лицо. Замечаю новые морщины у глаз, неприятную жестокую складку у рта. Ну что, полюбил бы ты меня таким, как сейчас? И не надо обольщаться и лгать, дескать, «главное, что внутри». На самом деле я знаю, как это для тебя важно — иметь хорошие вещи. Тебе всегда хотелось заполучить самое лучшее, попробовать все, дойти до края. Так вот, меня ты выпил без остатка. Кстати, о выпивке. Я усмехаюсь. Руки немного дрожат, но я наливаю себе еще бокал. Чокаюсь со своим отражением и выпиваю до дна — за тебя. Сегодня я пью и за тебя тоже. С тех пор, как ты завязал с алкоголем, у нас стало еще меньше общего. Твое воздержание кажется мне своего рода ханжеством, когда я вспоминаю, как мы проводили время — особенно в самом начале — и что мы вытворяли после пары бутылок вина. Я усмехаюсь. Конечно, инициатором был ты. Помню, как долго не мог поверить, что ты отказался от героина. Джанк никого не отпускает, и ты это знал, но все-таки решил попытаться. И у тебя получилось. Надолго ли? Видимо, это какое-то химическое чудо. Но признаться, чистым я любил тебя меньше. Твое сияющее лицо напоминало мне о христианских проповедниках, об их напускном энтузиазме. Счастье — это слишком плоско. Ты был достоин большего. Все эти песни про Иисуса, и, наконец, молодая жена — какая безвкусица. Почему все бывшие наркоманы прибегают к этой комбинации? Ты так трогательно держишь ее за руку на людях. Думаю, ей интересно будет узнать, что раньше ты бывал очень грубым. Рассказывал ты ей уже об этом? Впрочем, ты бывал так пьян, что можешь и не помнить всего. Но тебе это нравилось. А я порой хотел умереть. Я снова смеюсь. Это похоже на истерику, но мне все равно. Я пьян. Я свободен. Сам я когда-то думал, что умру молодым. Даже отмерил срок — два года. Довольно осторожное предположение. Но два года прошли. Прошло десять, пятнадцать лет, а я все еще живу. Зачем? Тоже завести семью? По моему скромному мнению, я являюсь в определенном смысле вершиной развития человечества. А за вершиной всегда следует спад. Тебе бы стоило это понимать. Ваши двое детей похожи на ангелов. Помню, когда они были совсем маленькими, я играл с ними. Особенно не различая их при этом — все равно они близнецы, а я был не настолько заинтересован в их неповторимой индивидуальности. Однажды я заглянул какому-то из них в глаза — абсолютная пустота. Ничего от тебя. Наверное, так даже лучше.