Феникс моей души

Следующий день не заладился с самого утра. На сдвоенной травологии с пуффендуйцами Драко, погружённого в свои мысли, укусила за палец плотоядная бегония, и теперь, несмотря на то, что раны не осталось, от тупой боли ныла вся рука. Да ещё и пуффендуйцы от души повеселились. Зельеварение тоже не радовало: теперь он осчастливил гриффиндорцев, сделав наихудшее зелье. Профессор Снейп был удивлён не меньше самого Драко, хотя, к счастью, ограничился лишь низкой оценкой, не прибегая к комментариям. А что он мог поделать? В голове роились тысячи идей проникновения в поместье и похищения Пророчества, но ни одна из них не выдерживала жестокой реальности. Да ещё и Грейнджер, которая на зельеварении периодически бросала на него вопросительно-взволнованные взгляды. Ей-то что надо? То, что он не сдал её вчера Филчу, ещё не означает предложения дружбы. Вот, сейчас — кто просил её так смотреть? Да — не повезло ему сегодня с зельем — но какого чёрта бросать эти сочувственные взгляды?! Стоп! Сочувственные?! Она что, жалеет его?! Она — его?! Это уже ни в какие ворота не лезет! Зазнавшаяся грязнокровка! А ведь что это он — уже давно не напоминал ей, кто она. Надо будет исправить эту ошибку. Сегодня он обязательно назовёт её грязнокровкой! Драко ухмыльнулся своим мыслям, и, выходя из класса, одарил стоящую неподалёку Грейнджер презрительно-ледяным взглядом. Она даже немного поёжилась, чем развеселила его ещё больше. Он успокоился — всё-таки жизнь возвращается в привычное русло. И это правильно. Он направился к гостиной Слизерина, решив не идти на историю магии. («Ещё не хватало уснуть на уроке Биннса на радость когтевранцам!»). Настроение было торжественно-недобрым, что ничего хорошего не предвещало. Хотелось напиться огненного виски и забыться в тумане, но он знал, что не позволит себе этого, отчего раздражение нарастало с ещё большей силой. Тёмная гостиная казалась абсолютно безлюдной, и если бы он не услышал тихий всхлип у камина, то решил бы, что один здесь. В кресле, скрытая тенями и отблесками огня, поджав под себя ноги и уткнувшись лицом в колени, сидела Пэнси. Её плечи подрагивали, она беззвучно плакала. Драко никогда не видел её в таком состоянии. Всегда весёлую пухленькую Паркинсон с неизменной хитрой улыбкой и блеском в глазах невозможно было представить плачущей, даже теоретически. А сейчас она, согнувшись в кресле, тихо рыдала, и весь её вид был воплощением безграничного горя и отчаяния. Драко не мог вымолвить ни слова. Он подошёл к ней, присел на корточки рядом и осторожно коснулся плеча девушки. Она подняла голову и посмотрела на него долгим, пронзительным взглядом. Её глаза были полны слёз и … пустоты. Драко стало не по себе. Уж лучше бы он увидел в них ужас, боль, отчаяние, ненависть — только не пустоту, в которой не было ничего! — Уходи, — с тихой злобой проговорила она. — Вы всё равно не понимаете меня. Я не хочу быть такой, как все вы! — Пэнси, — постарался было заговорить с ней Драко, — послушай… — Уходи! –крикнула она. — Убирайся!!! Драко не шевельнулся. — Пэнси, я не… — Убирайся!!! — закричала она на всю гостиную. Он поднялся, но не спешил уходить. Она, видимо, ждала, когда он покинет комнату, и не сводила с него тёмных заплаканных глаз. Драко не спеша расстегнул пуговицу на левом манжете рубашки и начал закатывать рукав вверх. Как ему всё это надоело! Почему его никто не слышит, не хочет услышать?! Пэнси замерла на полувсхлипе при виде его предплечья. Она смотрела, не мигая, с изумлением и примесью восторга. Слёз в её глазах стало меньше — наверное, шок был столь велик, что она перестала плакать. — Теперь всё ясно? — спросил Драко и начал поправлять рукав. — Но ты же не… — пробормотала она. — Но как?! Он пожал плечами: — Счастливая случайность, — и добавил. — А теперь я не намерен упускать этот шанс. — Но они же… — глаза её округлились от ужаса, она прикрыла рот ладошкой, видимо, боясь произнести то, о чём подумала. — Знаю, Пэнси. Я готов ко всему, — ответил он, хотя прекрасно знал, что ни к чему не готов. Её глаза вновь повлажнели, она бросилась к нему, обнимая, повторяя сквозь слёзы: — Мне так страшно, мне так страшно, Драко! Я боюсь за тебя, за себя. Что с нами будет? Я не смогу, Драко, я не выдержу! Он успокаивающе погладил её по волосам, терпеливо дожидаясь, когда поток слёз немного ослабеет: — Пэнси, ты получала письмо? Когда тебе нужно ехать домой делать… её? Она отрицательно замотала головой. — Ну вот, видишь, — с наигранной бодростью произнёс он. — Значит, пока тебе ничто не угрожает. А потом выкрутимся! Мы же вместе, Пэнси! Она стала очень серьёзной: — Нет, Драко, — голос был уверенным и твёрдым. — Я себя знаю. Я не выдержу этого. Я не смогу так… как ты. Правда — не смогу. Пустота в её глазах стала всепоглощающей, невыносимой… Пэнси смахнула последние слёзы, молча поднялась и направилась к своей комнате. Драко смотрел вслед, он понял, что решение уже принято — вот только какое? Он знал, что даже если она присоединится к рядам Пожирателей и будет носить Метку, то всё равно его дружба не погаснет. Она была единственным человеком на всём факультете, кто понимал его, кому он, наверное, даже мог раскрыть душу. Он поговорит с ней завтра, попробует успокоить. Но самому сейчас было очень неспокойно — и вовсе не от того, что он задумал совершить сегодня вечером, а от чего-то важного, что он снова упустил…

***

Спустя полчаса, набросив дорожную мантию, Драко вышел из гостиной и направился к главному входу замка. Его путь лежал к хижине лесничего Хагрида, где сегодня они должны были отбывать наказание. Однако, он вышел несколькими часами раньше. Вечернее время было слишком дорого, чтобы тратить его на пустые занятия. Драко уже принял решение — это произойдёт сегодня. Или не произойдёт, но в этом случае всё происходящее вокруг уже не будет иметь смысла для него. Или всё, или ничего. Он продумал некоторые детали похищения Пророчества, хотя осознавал, что это действительно смертельно опасная авантюра. Кто знает: увидит ли он завтра все эти равнины и холмы, красочный лес и величественный замок? Драко отбросил мрачные мысли. Он подходил к хижине лесничего. «Надеюсь, эта дубина стоеросовая здесь, и поймёт своими куриными мозгами, что от неё требуется», — подумал он, а сам начал бить кулаком в деревянную дверь, вызывая лесника: — Хагрид! Профессор! — позвал он, однако, последнее слово явно далось с трудом и было сдобрено большой долей презрения. («Какой идиот этого истукана назначил преподавателем?! Хотя известно какой — старый придурок Дамблдор!»). Дверь распахнулась, и на пороге возникла… — Грейнджер! — изумлённо выдохнул Драко. — Что ты здесь делаешь? — А мне необходимо отчитываться перед тобой, куда и зачем я иду? — вопросом на вопрос ответила она, ехидно прищурившись. Драко заглянул через её плечо в хижину: — Где этот придурок? — Я бы попросила выбирать выражения! — Где он?! — рявкнул Драко, врываясь в хижину и осматриваясь. Гермиона обернулась, стоя у входа: — Можешь орать, сколько угодно, но Хагрид ушёл кормить фестралов, а вернётся к вечеру, как раз, когда все придут на отработку. А зачем он тебе. — Это уже не твоё дело, — огорчённо отмахнулся Драко. — Нет, Малфой, объясни, что происходит! Ты весь день ходишь с таким видом, будто ведьму-банши повстречал, проваливаешь все уроки, а теперь ни с того, ни с сего явился к Хагриду. Он, насколько я помню, в твой круг общения никогда не входил! — Грейнджер, кого-кого, но тебя это касается в самую последнюю очередь, — устало бросил он. — А вот тут ты ошибся, Малфой! Я едва не погибла от рук Сивого, а ты, как я поняла вчера, знал, зачем он влез в дом Полумны! И я требую объяснений! Драко безрадостно расхохотался, хотя ему было совсем не до веселья: — Не тешь себя надеждой, Грейнджер! На твою честь он не собирался покуситься! — Придурок! — фыркнула Гермиона и отвернулась. Драко устало опустился на старый деревянный табурет. Ну вот — ещё один день насмарку, а ведь Лорд, в отличие от него, не будет сидеть без дела. Тем более, Нарцисса рядом. Воспоминание о матери кольнуло сердце, и он решился на отчаянный, слегка безумный шаг: — Грейнджер? — Чего тебе? — Слушай, мы ведь с тобой старосты, а тебя этот приду… Хагрид обязательно послушает и поверит. Грейнджер, скажи ему, что я не смог прийти из-за каких-нибудь важных заданий для старост, ну, что-то в этом роде. А ты будто их уже прошла, поэтому есть время таскаться сюда… Он внимательно следил за её реакцией, которая пока ограничивалась лишь удивлением, и для закрепления эффекта добавил: — Грейнджер, пожалуйста! После этих слов, по его мнению, она должна была разрыдаться от счастья и выполнить всё, о чём он просит. Но она, видимо, и не догадывалась об этом: — Пошёл ты, знаешь куда, Малфой! Ни за что! — Грейнджер… — умоляюще протянул он. — Нет, нет и нет! Ты со своими дружками будешь огненным виски напиваться, а мне — выгораживать тебя?! Ну уж нет! Это уже слишком, Малфой! Он вскочил с места, стараясь подавить смех, который рвался наружу от её слов: — О Мерлин! Нет, Грейнджер! Какой огненный виски?! Что за бред?! Мне нужно сходить в Хогсмид. Там… это очень важно, понимаешь? И нужно именно сегодня — пойми ты наконец! — воскликнул он. — Нет, не понимаю, — равнодушно произнесла она. — Ты не хочешь мне всё объяснить, а я не хочу что-либо понимать. Драко вздохнул. Зачем он вообще с ней связался? Кто его дёрнул за язык просить её? Он ведь действительно просил её, а ей на это наплевать! Неужели он думал, что она согласится всё выполнить только оттого, что он, словно подачку, бросил ей слово «пожалуйста»? Но, с другой стороны, сейчас она так выразилась, будто и не против помочь, но в обмен на объяснения. Чёрт возьми, почему она всё время лезет не в своё дело? — Сивый искал кровь вейлы, — быстро проговорил он. — Этого достаточно? Она удивлённо уставилась на него: — Зачем она ему? — Это для… Это тебе необязательно знать. — А, — протянула она, — ну, тогда сиди и жди Хагрида, а о Хогсмиде забудь. — Чёрт, Грейнджер, ты что, шантажируешь меня?! — Можешь считать так, — улыбнулась она. («Совсем совести нет: сидит здесь и улыбается!»). — Зачем это тебе? — Повторяю для тех, кто не понял с первого раза, — тоном МакГонагалл сказала Грейнджер, — Во-первых, меня хотели убить, во-вторых, на дом Полумны напали, в-третьих, мы до сих пор в опасности. Так понятно или ещё раз повторить? («Грейнджер, а ты уверена, что попала на свой факультет? Ох, что-то совсем не по-гриффиндорски звучишь»). — Грейнджер, — со вздохом произнёс Драко, — хорошо. Но ты должна пообещать, что этого не узнает ни одна живая душа. Это правда очень важно. Я бы ничего тебе не говорил, но любая минута промедления может оказаться гибельной. В её глазах блеснули огоньки настороженности и внимания: — Я слушаю. — Кровь вейлы требуется, чтобы открыть Пророчество, которое сейчас у Тёмного Лорда. Сейчас оно находится в моём поместье, и мне необходимо туда попасть. — Зачем? — Моя мать в опасности. — Но, если ему нужна кровь вейлы, он мог давно уже найти её, — логично предположила она. — Я тоже так подумал сначала, но есть условия: её нельзя взять насильно, например, убив вейлу, нельзя взять у той, которая знает, как используют её кровь. — Получается, в этом случае ни пытки, ни уговоры не помогут, — заключила Грейнджер. — Да! — Но как тогда открыть Пророчество? — Я не знаю, — ответил Драко. — Но и он тоже не знает. Пока. Грейнджер сидела молча, напряжённо глядя в окно. По одним её глазам было заметно, сколько мыслей проносится в голове. И вдруг она встрепенулась и подняла на Драко глаза, полные озарения и ужаса: — Малфой, но ведь если Пророчество у него, то это значит… В прошлом Пророчестве речь шла о нём и Гарри. Значит, и это тоже касается их обоих! — она решительно поднялась, подхватывая лёгкую куртку, висевшую на спинке стула. — Я иду с тобой! Драко опешил: — Грейнджер, ты с ума сошла?! Это МОЁ дело! Она тряхнула волосами и твёрдо произнесла: — Это явно касается Гарри! А значит, и меня! — Грейнджер, Поттер не оценит твой труп в моём поместье! Не валяй дурака! — Валяешь дурака ты, Малфой! Вместо того, чтобы стоять и пререкаться здесь, мы могли бы быть уже на полпути к Хогсмиду! Драко нечего было возразить, но он решил бороться до конца: — Ты никуда не пойдёшь! — он ударил ладонью по столу и слегка поморщился. («Чёрт, зачем левой?! Я и забыл, что меня укусила эта дрянная бегония!») Гермиона тоже не осталась в долгу: — Тогда и ты никуда не пойдёшь! — крикнула она и так же, как он, ударила ладонью по поверхности стола. Драко вдруг стало смешно от этой картины. Орут друг на друга, как старые склочные супруги. Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться — это было бы совсем неуместно. — Хорошо, Грейнджер, идём. Но предупреждаю: я не благородный рыцарь, а потому я не в ответе за сохранность твоей жизни. Сама решила — сама и отвечай. В конце концов, меня не слишком огорчит твой труп в подземельях моего замка. — Мог бы не утруждать себя, Малфой — я это прекрасно знаю и без твоих напоминаний. Она что-то наскоро черкнула на пожелтевшем куске пергамента, лежащем на столе, заперла дверь на деревянную щеколду, и они направились к тропинке, ведущей в Хогсмид. Почти весь путь до окраин деревни они проделали молча. Драко не хотел продолжать настаивать на том, чтобы она осталась — это её решение, а он не Поттер, чтобы выпендриваться рыцарскими замашками. Гермиона тоже не хотела говорить с ним — ещё вчера Малфой казался нормальным, а сегодня снова стал придурком. А теперь ещё ей вместе с ним надо каким-то образом исхитриться увести Пророчество из-под носа Волан-де-Морта. В искренности Малфоя Гермиона, к своему немалому удивлению, не сомневалась — несмотря на попытки это скрыть, он был действительно взвинчен и даже испуган. И, видимо, это было очень важно для него — надо же, даже сказал «пожалуйста» — невиданное дело! Она украдкой взглянула на него: он явно очень волновался, даже привычная маска сдержанности и холодности не могла это скрыть от её внимательного взгляда. Под глазами — едва заметные серые тени — скорее всего, от бессонницы. Губы сжаты в жесткую линию, а во взгляде временами полыхают сталистые отблески. Даже сейчас, без намёка на улыбку, полностью погружённый в свои мысли, он был очень красив. Светлые, почти платиновые волосы, серо-серебристые глаза, бледная кожа и тонкие черты лица, утончённые аристократические жесты, которые, наверное, вырабатывались годами — любое движение он совершал с элегантной небрежностью, свойственной только ему. Он мог бы быть действительно мечтой Гермионы, сказочный принцем, рыцарем — прекрасным и благородным. НО! На слове «благородный» весь идеальный образ рушился на глазах. За красивой картинкой скрывался отвратительный характер. Гермиона не знала, какой он. Плохой? Возможно. Хороший? Тоже возможно, учитывая недавние события. Но он постоянно менялся, и она не знала, чего ждать в следующий момент. Она могла предугадывать, анализировать, логически объяснять действия многих людей, но только не его. И это раздражало ещё больше. — Пришли, — прервал её размышления Драко. Гермиона слегка вздрогнула от неожиданности. — Будем использовать портключ для перемещения, — продолжал он, доставая маленькую серебряную чернильницу. — Грейнджер, последний раз спрашиваю: ты точно решила тащиться за мной? — Да, — твёрдо ответила Гермиона. — Тогда вперёд, — он протянул чернильницу. Она коснулась её ладонью, Драко взмахнул палочкой, и они оказались в воздушном вихре, кружившем так, что все краски вокруг сливались в одну разноцветную палитру пёстрого вихря. Через мгновение они уже стояли посреди большой пустоши. Справа, неподалёку, на фоне зелени травы выделялись контуры развалин, бывших когда-то небольшим строением. А впереди, у самого горизонта, виднелись величественные и огромные, воинственные и устрашающие, безмолвные и холодные очертания родового поместья Малфоев…