Пусть весь мир подождет

– Да что ты за ниндзя такой, – недовольно бормочет Гинтоки, притягивая к себе коробку пиццы за леску, – если даже не можешь бросить привязанный кунай так, чтобы за едой вставать не пришлось? – Лень тебя погубит, – наставительно и невнятно отзывается он, пытаясь прожевать кусок сладковатой от меда курицы, – и я спляшу на твоей могиле… – Самбу, – он срывает с коробки наклейку, обещающую только натуральные и свежие ингредиенты, и швыряет Зензо в лоб, но промахивается, – под испанскую гитару. Это была самая глупая из всех твоих идей. Он откидывается на спинку дивана, закидывая ноги на стол, с удовольствием пережевывая кусок пиццы. Зензо зачарованно смотрит на повисшие в воздухе тонкие нити сыра. – Вот ты свинья, – он говорит. Гинтоки прихватывает губами готовый упасть ему на колени кусок салями. – Заткнись, портишь все удовольствие. Эти еженедельные пицца-вечеринки давно доставляют Зензо больше головной боли, чем удовольствия, ширится на краю стола стопка седзе-манги, чудесным образом исчезают по одному старые выпуски «Джампа» с полок и сменяется одежда у коллекционной фигурки Коны-тян. Жизнь, только-только вошедшая в мирное русло, торопливо катится к чертям собачьим. – Строго говоря, – Зензо тянется, чтобы взять кусок пиццы из коробки, и едва не получает плотным картоном по пальцам, – это вообще мой дом. – Кого это интересует, – недовольно бормочет Гинтоки, вытирая кончиками пальцев сырный соус с уголков губ, и облизывая их, – если здесь есть пицца и «Джамп». – Дом там, где сердце? – Зензо поспешно отворачивается, просто не желая видеть, как блестящими пальцами он барабанит по собственному колену, потому что это выглядит отвратительно и… неудобно одновременно. Неудобно в том смысле, что от этого зрелища он ерзает, закидывая ногу на ногу, и обреченно качает головой. – Дом там, где «Джамп» и клубничное молоко, – он встает, направляясь на кухню, – которое я тоже принес. – Скоро нам придется пожениться! – Зензо кричит ему вслед, против воли широко улыбаясь, с губ рвется смех, и приходится поспешно откусить еще кусок пиццы. – Умрем толстыми, старыми и счастливыми, – следует с кухни ответ равнодушного неба. Возвращаясь, Гинтоки срывает полиэтилен с упаковки молочного коктейля, вставляет трубочку внутрь и обхватывает ее губами, с удовольствием закрывая глаза. Зензо нащупывает подушку и кладет ее на колени, упираясь локтями, потому что сидеть все еще не очень удобно, а прикрытие в виде коробки куриных ножек кончилось вместе с самими куриными ножками. На мерцающем от перебоев электричества экране начинается серия вечерней дорамы.