Крепкая дружба

У А не было друзей. Не то чтобы он был необщительным, скорее наоборот, он мог довести до белого каления любого своей болтовней, но так уж сложилось, что другие дети казались ему… не совсем подходящими, чтобы в принципе начинать дружить. Он слонялся в одиночестве по пустынным коридорам дома и редко кому попадался на глаза — впрочем, тут и практически некому было попадаться. Обитателей было немного: гениальный мальчишка, изобретатель, который нечасто вылезал из своих лабораторий в подвалах, и смотритель. Но годы шли, и когда гениальный и весьма необщительный — игнорировать меня, какая наглость! — мальчишка подрос, в доме стали появляться другие дети. И появился он. Колючий и повадками напоминающий куницу, парнишка поселился в комнате, где ранее жил сам А. Он исподтишка наблюдал, как Б — вообще-то его назвали Бейонд, но у А всегда были трудности с запоминанием имён, — обживается на новом месте и строит пакости остальным обитателям особняка, но как-то без огонька, словно ему чего-то не хватает. Например, компании. *** Возня у двери отвлекла Бейонда от задачника по алгебре. Он приподнялся с постели, куда забрался с ногами, отложил карандаш и воззрился на весьма странного субъекта, который топтался в дверях, и с удовлетворением отметил, что проход, затянутый вдоль и поперёк характерными черно-жёлтыми лентами с надписями «Scene of a crime», «Do not cross» и прочими в этом же духе эффективно предотвращает появление чужаков в его личном царстве. — Что ты тут забыл? Субъект просиял настолько яркой улыбкой, что этот дружелюбный оскал с большой вероятностью отпечатался у Бейонда на сетчатке. Вкупе с его огненной рыжиной глазам становилось просто больно. — Я твой новый сосед, — мальчишка пробежался пальцами по натянутым ленточкам, словно играя на арфе, и улыбнулся ещё раз. — Может, впустишь меня? Настроение у Би начало стремительно портиться. — С какой это радости? Я живу один. Да и в доме полно пустых комнат, вали отсюда нах…— он досадливо поморщился и прикрыл рот ладонью. Хорошо ещё Квилиш этого не слышал, иначе нотаций не избежать. — Мистер Вамми сказал, что я положительно на тебя повлияю, — наглец явно прикидывал, как именно раздвинуть препятствие, чтобы войти в комнату. — Может, впустишь меня? — Во-первых, ты повторяешься. Во-вторых, ты? На меня? Положительно? Скорее мне захочется тебя убить… Не трожь ленту! Мальчишка отдёрнул руку, явно испуганный окриком, и обиженно поджал губы: — Меня? Убить?.. Демонстрируемое на мордашке выражение «я же такой милый, как можно меня хотеть убить?» только убедило Бейонда в том, что пускать это недоразумение в комнату не нужно ни под каким предлогом — хотя бы ради сохранности собственной психики. Но тот вдруг подался вперёд и заговорщицки ему подмигнул: — Мне кажется, или тебе не хватало руки помощи в той истории с милыми крысками в лабораториях? Би резво подскочил к двери, стягивая с гвоздя ленточную петельку, затащил мальчишку внутрь и захлопнул дверь: — Да тише ты! Судя по виду, тот был весьма доволен таким развитием событий. Бейонда это невыносимо взбесило, но следовало сначала выяснить, откуда у — Ансельм, ну и еба… дурацкое имя, чёрт возьми — такая информация и на чём он спалился. — Как ты об этом узнал? — дознаватели из гестапо удавились бы от зависти, услышав одни только интонации его голоса. — Секре-е-ет, — Ансельм протянул это так самодовольно, что немедленно захотелось ему врезать. В глаз там. Или лучше в нос, чтобы попортить личико, — Собственно, к чему я веду. Как насчёт объединить усилия? Наверное, именно с такой улыбочкой Мефистофель предлагал заключить Фаусту контракт. Остановись, мгновенье, все дела. Би прищурился: — А откуда мне знать, что ты не стукач? — Фи, что за выражения, — он манерно сморщил нос, и ему в этот момент не хватало накрахмаленного воротничка, чашечки с чаем и оттопыренного мизинчика. — Думаю, тем, про твою диверсию с рыболовными крючками в музыкальном зале ещё никто не узнал. Желание вытрясти из наглеца всю правду с применением особо изощрённых методов росло и крепло. — К слову, у меня есть по поводу этой диверсии отличное предложение. Как насчет того, чтобы вместо крючков закрепить между клавишами кусочки лезвий? — И чем же, гений? Мальчишка полез в карман и вытащил из него пачку жевательной резинки. — Вот этим. И неожиданно для себя Бейонд понял, что этот раздражающий субъект начинает вызывать у него симпатию.