Не зови меня Белоруссией

Оля чаще всего зовёт её Наташенькой. Наташенька непременно огрызнулась бы на такое ласкательное обращение, когда бы произносила его не старшая сестра. Она это имя выговаривает нежно, ласково. Прибалты тоже зовут по имени, но, конечно, более формально – Натальей. Особенно старается не ошибиться Торис, чьи переломанные пальцы так и не срослись по-прежнему и теперь немного кривоваты. Остальные научены горьким опытом – своим или чужим – и, обращаясь к Наташе, говорят «Беларусь». Но не «Белоруссия». Ни в коем случае не «Белоруссия». От «Белоруссии» Беларусь звереет, все это знают, особенно Торис. Но никто никогда не знал, каким образом Наталье удаётся молниеносно и словно бы из воздуха извлекать острую сталь. – Где ты прячешь свои ножи, Белоруссия? – решил как-то поддразнить Наталью Франциск. Мгновение – и оскал Натальи оказывается совсем близко, и холодная кромка скользит по нежной, как у девушки, коже Франциска. – Да я и не прячу вовсе, – говорит Наталья. И Франциск бледнеет, а потом приходит в себя, и бежит к зеркалу, и причитает, мол, испортила ему Наталья лицо на всю жизнь. До свадьбы заживёт, отвечает Наталья, в руках у которой больше нет никаких ножей. Ну а нет – зарубка на память тебе будет, равнодушно прибавляет она. Все знают, что слово «Белоруссия» лучше забыть насовсем от греха подальше. Все. Кроме России. Тот нет-нет, да и ляпнет. И рука Натальи словно бы сама тянется к её арсеналу – а потом на полпути замирает. Откуда-то из глубин подсознания всплывают все эти уменьшительно-ласкательные «Ванечка», «Ванюша», «братик», парализуют Наталью и не дают ей дотянуться, куда она хочет, и наставить Ванечке сотню зарубок на долгую память – на руках, и на шее, и на сердце, если бы Беларусь только могла дотянуться до его сердца. А Беларусь дотянуться не может. Сколько ни старалась – пока не вышло. И Наташа терпит. Ждёт, когда брат перестанет её сторониться. Придёт, прижмёт к себе, вдохнёт запах её волос и назовёт Наташенькой. Тогда бы Наталья и про ножи позабыла – насовсем, потому что ни до кого в белом свете ей бы дела больше не было. Но пока Наташенькой зовёт её только Оля. У Ториса на погоду ломит пальцы. Франциск каждые пять минут бегает к зеркалу проверять свежий розовый рубец. Наталья, напевая под нос старую белорусскую песню, точит нож.