Снежная пыль

Когда они возвращаются к остальным, Торина нигде не видно, и Двалин чувствует облегчение. Балин как ни в чем не бывало рассуждает о запасах продовольствия и восстановительных работах. Кажется, что его ничуть не волнует тот факт, что он принимает непосредственное участие в заговоре против их короля и близкого друга. По крайней мере, он недрогнувшей рукой подписал послание к Даину, со строгим наказом не атаковать армии неприятеля, держаться на безопасном расстоянии и ждать дальнейших указаний. Само по себе это письмо – доказательство их измены, и Двалин понятия не имеет, как Балин собирается оправдываться, когда все всплывет. Но сейчас это даст им время. Они несколько раз встречались с кузеном Даином после исхода из Эребора. Он здравомыслящий гном, и он знает, что Балин - доверенный советник Торина. Он не станет вставать у них на пути. К несчастью, это лишь меньшая из их забот. Им еще предстоит договориться с противниками, которые пока что не проявляют готовности пойти на уступки. А договор должен быть настолько выгоден Торину, чтобы он закрыл глаза на то, что он заключен за его спиной. Все складывается против них, и Двалину хочется сказать брату, что это чистое безумие, но он сам все это затеял, и ему, как никому другому известно, что альтернативой является война. Балин выглядит более спокойным и сосредоточенным, чем во все время их пребывания в Эреборе. Он с новыми силами набрасывается на гору золота, и Двалин знает: это потому, что рутинная задача дает его брату возможность все как следует обдумать и выработать план. Отвлекать его сейчас не стоит, так что Двалин присоединяется к Бофуру и Дори. Сегодня они расчищают проходы от обломков и ремонтируют лестничные полеты. Они работают молча, но эта тишина не тяготит, скорее успокаивает. Бильбо ненадолго заглядывает к ним посмотреть, как идут дела, и Двалин коротко кивает ему, не отрываясь от работы. Вероятно, Бильбо пришел с ним поговорить, но он не хочет привлекать излишнее внимание. Не сейчас, когда Торин и так подозревает его в измене. В следующий раз когда он поднимает голову, Бильбо уже нигде нет. К вечеру весь отряд собирается у очага, но Торин так и не появляется за ужином, и никто из них не осмеливается это прокомментировать. Даже дурацкий, действующий на нервы оптимизм Бофура, кажется, испарился, и глядя на его хмурую физиономию, Двалин ловит себя на том, что ему не хватает этой жизнерадостности. Бильбо сидит рядом, бледный и растерянный. Он отмахивается от куска сухаря, который протягивает ему Бофур. Ори откинулся на плечо Дори, находя успокоение в близости старшего брата. Когда Двалин находит глазами Фили, то замечает, что тот смотрит на него с явным беспокойством. Двалин пожимает плечами, и Фили упрямо стискивает челюсти. Хлопнув брата по плечу, он поднимается и уходит, но вскоре возвращается с разочарованным видом. Двалин дожидается, пока все улягутся спать, и отправляется на поиски сам. Впорочем, долго искать не приходится. Торин стоит в тени, прислонившись к колонне в дальней части сокровищницы, скрестив руки на груди и озирая раскинувшиеся груды золота. Со своего места Двалин не может различить выражение его лица, а сам Торин никак не показывает, что знает о его присутствии, хотя он должен был слышать шаги. Что ж, видимо, это то, чего он заслуживает. Двалин еще какое-то время стоит там, глядя на Торина, но слова не идут на ум. Он поворачивается и уходит прочь. - Завтра, - понизив голос, говорит Балин, когда Двалин вытягивается на полу рядом с ним. – Я поговорю с Бардом завтра. Он кажется самым рассудительным из них. Но он не должен знать, что мы представляем не весь отряд. Двалин с ворчанием сворачивает мех, укладывая его под голову. - Он тоже может получить свою выгоду, - воодушевленно продолжает Балин, и Двалин удивленно поворачивает голову. – Мы обещали, что поможем восстановить Дейл. Ты помнишь Дейл, Двалин? - Немного, - Двалин хмурит брови, воскрешая в памяти узкие улочки и ровные мостовые, людских торговцев в нарядных одеждах, лавочки и рынки, где продавали всякую снедь, ткани, фарфор и Махал знает что еще. – Должно быть, он был очень красивым. - Ты прав. Был. – Балин задумчиво кивает. - И может стать им снова. Он поворачивается на спину и закрывает глаза. Двалин лежит, уставившись в темноту, и убеждает себя, что еще есть надежда. Армии их противников многочисленны. Сотни людей и эльфов раскинули лагерь у подножия горы, блокируя подход к воротам и пути в Озерный город и Лихолесье. Двалин наблюдает за ними с небольшого балкона, выдолбленного глубоко в скале, пытаясь подсчитать, сколько воинов им потребуется для сражения, если план Балина провалится, и где им лучше расположиться. Снег тихо падает с затянутого серой пеленой неба, и дороги, палатки и вся пустошь уже укрыты тонким белым покровом. В лагере тихо, нет привычной суеты, предвещающей подготовку к боевым действиям. Они не знают о том, что гномья армия под командованием Даина в любой момент может показаться на горизонте. Их ничего не сдерживает кроме послания Балина. Это будет резня, подобно которой все три народа не видели уже много веков, и снежное покрывало будет усеяно красными пятнами. Нахуй нам нужны силы тьмы, - с горечью думает Двалин. – К барлогам сказки про орков, гоблинов и троллей. Все что нужно – это гора, набитая гномьим золотом, и союзники утопят всех в крови. Со стороны двери раздается шорох, и тяжелые шаги свидетельствуют о том, что его уединение нарушено. Он не оборачивается, и Торин, не говоря ни слова, проходит мимо и останавливается, облокотившись о перила. Повисает напряженная тишина, и Двалин не знает, как ее нарушить. - Ты сказал, что мы погибнем, - Торин смотрит в сторону вражеского лагеря невидящим взглядом. – Откуда ты знаешь? - Я не знаю. – Двалин прислоняется к стене, сложив руки на груди. – В бою всякое может случиться. - Ты сказал это дважды. Про меня и мальчишек. И Балина, в первый раз ты его тоже упомянул. Ты знаешь. Воздух кажется таким плотным, что его можно резать ножом. Торин оборачивается, нахмурившись. - Не спрашивай, - говорит Двалин, повторяя то, о чем просил много лет назад, и это похоже на отчаянную мольбу. - Но я спрашиваю. – Торин замолкает, и Двалин видит, как белеют его пальцы, сжимающие перила. – Я должен был спросить еще тогда. Ты скрываешь что-то, Двалин, я знаю. Я должен знать, почему. – Он делает глубокий вздох и тихо добавляет: - Прошу тебя. И Двалин не может ему отказать. Торин мог бы приказать ему, мог потребовать ответа, обрушив на него праведный гнев, но, в конечном итоге, именно тихая просьба отчаявшегося гнома рушит барьеры, за которыми он скрывал правду все эти восемьдесят лет. Они стоят здесь посреди обломков мечты и руин, в которые превратилась их многолетняя дружба. Ничего не осталось кроме правды. - Вили показал мне. – Слова камнем срываются у него с языка, и ему сразу же хочется взять их обратно. – В тот день, когда он умер. Он просил меня спасти вам жизнь. Я пытался все это время. Повисает долгая тишина. Двалин терпеливо ждет. Наконец, Торин недоверчиво качает головой. - Все это время, - повторяет он с удивительным спокойствием, и у Двалина сжимается сердце. – Все эти годы. Почему ты никогда не говорил мне? - И какой от этого прок? Торин горько усмехается и снова качает головой. - Какой от этого прок сейчас? - зло спрашивает Двалин. – Теперь ты видишь, почему я сделаю все, чтобы не позволить тебе развязать войну? Теперь, когда ты знаешь, это что-нибудь изменит? - Чего ты от меня ждешь? – рявкает Торин. – Чтобы я ползал перед ними, умоляя о мире? Чтобы бросил наше наследие этим поганым псам? Если бы только мы нашли Аркенстон… Вся многолетняя выдержка летит к хренам, и дикая ярость захлестывает Двалина с головой. - Это ничего не изменит, Торин! – ревет он в ответ. – Ничего, слышишь? Все равно будет бой! Ты все равно погибнешь! - И что с того? – Торин срывается в крик. – Что у меня осталось? Мое королевство лежит в руинах! Аркенстон потерян, мои враги смеются мне в лицо, а друзья сговариваются за спиной! - Торин… - Скрывая правду восемьдесят лет… - Я пытался защитить тебя! - Я не нуждаюсь в твоей защите! Двалин отшатывается, как от удара. - Это неправда, - глухо говорит он. – Я же всегда… всегда… Замолчав, он поднимает глаза на друга. Торин тяжело дышит, не отводя взгляда. Двалин откидывается на стену, надеясь, что поза выглядит достаточно непринужденной, хотя на самом деле его не держат ноги. - Хорошо. Тебе плевать на себя, - он горько усмехается. – Сдохнуть не терпится, да? Вперед. - Да как ты смеешь… - Но подумай хотя бы о парнях, ты ведь и их жизнями играешь. Подумай о моем брате. И что мне прикажешь сказать твоей сестре, когда я вернусь один? Торин молчит. Наконец он отворачивается, уперевшись локтями в парапет, и утыкается лицом в ладони. Двалин не знает, что ему делать. Ему хочется зашвырнуть Аркенстон в самую глубокую шахту, чтобы его никогда не нашли. Хочется стереть вражескую армию в порошок взмахом руки, или повернуть время вспять и проснуться в скромных покоях в Синих Горах, держа в объятиях горячее тело, вдыхая знакомый запах пота и близости. Но он всего лишь воин. Он должен был знать заранее, что невозможно изменить судьбу. Разожженная страхом, отчаянием и яростью, вспыхивает мысль, которую он держал внутри больше сотни лет. Слова, которые никогда не осмеливался произнести вслух. И сейчас может быть последний шанс сказать их и быть услышанным. - Я люблю тебя, - говорит он тихо. – Я не могу тебя потерять. Обещай, что не оставишь меня. Это проще, чем он думал. Возможно, ему стоило сказать это раньше. А может, это вообще не имеет значения, потому что они оба это знают уже больше ста лет. Торин долго молчит. Наконец, он поднимает голову и смотрит на Двалина. На его лице усталость и печаль. И никакого удивления. - Я не могу этого обещать, - возражает он. – Ты знаешь. - Пообещай, что постараешься, - оттолкнувшись от стены, Двалин делает шаг вперед. – Я же обещал. Торин заглядывает ему в глаза и, помедлив, кивает. - Хорошо. Это я обещаю. Он прислоняется к Двалину, и тот утыкается лицом в густые черные кудри, а потом Торин поворачивает голову, накрывая его губы своими. Он ухватывает Двалина за волосы, пропихивая язык ему в рот, и Двалин прижимает его крепче, чувствуя его жар через все слои ткани и меха. Они давно не целовались вот так – страстно, отчаянно, сгорая от желания, и Двалин думает, что если мир рухнет в эту самую минуту, это будет не самым плохим концом. За поворотом раздаются торопливые шаги, и они отрываются друг от друга. Кили выбегает к ним навстречу, едва не споткнувшись. - Дядя! – выдыхает он, потом замечает их и останавливается. – Прошу прощения. Но ворон принес новости. Я даже не знал, что ты его посылал, но он вернулся… Тебе нужно срочно придти. - Даин прибудет только к ночи, - Торин хмурит брови, не понимая, о каком вороне идет речь. Он так и не знает о том, что Балин отправил послание их кузену. Двалин опускает взгляд. – Я уже знаю, Кили. - Нет, - темные волосы Кили взлетают, когда он отчаянно трясет головой. – Не Даин, дядя. Орки. Тысячи орков меньше, чем в дне пути. – Он останавливается, чтобы отдышаться. В его глазах плещется ужас. – Азог ведет армию на Эребор. Торин никогда не был блестящим политиком: он слишком вспыльчив и упрям. Он был благоразумным и уважаемым правителем в Эред Луин, но наиболее деликатные вопросы обычно поручались Балину и Дис. Сейчас же у них нет выбора, и новопровозглашенный Король-под-Горой в парадном облачении просит принять его в шатре эльфийского короля, тот самом, что разбит здесь для того, чтобы вынудить его сдаться. Двалин следует за ним вместе с братом, в сверкающих до блеска доспехах, и чувствует себя не в своей тарелке из-за отсутствия оружия, неуместного на дипломатической встрече. По крайней мере, эльф выглядит удивленным. Он встает, словно переливаясь из одного положения в другое, как они это умеют, в то время как остальные просто пялятся на них, будто увидели призраков. Двалин узнает наглого эльфеныша, который присвоил Оркрист, и двух белобрысых телохранителей из королевской гвардии. Лодочник Бард сидит рядом с королем, вместе с еще одним человеком в потрепанной одежде, по-видимому, воином. С другой стороны расположился Гэндальф. На его лице несколько синяков, но в целом, он выглядит невредимым. - Какая неожиданность, - ровно произносит Трандуил, и его поклон настолько небрежен, что его можно считать оскорблением. Торин предпочитает и вовсе обойтись без поклона. – Торин Дубощит собственной персоной удостоил нас своим присутствием. Чем обязаны? Он обращается к Торину, не используя титул, и это еще одно проявление неуважения, но Торин лишь нетерпеливо встряхивает головой. - У меня нет времени на любезности, - рычит он. – Гэндальф. Что здесь происходит? - Я веду переговоры, - сообщает маг, поднимаясь с места. Он собирается было подойти к ним, но останавливается, взглянув на Барда. – В том числе и ради тебя. Торин, я не могу выразить, как я рад видеть тебя и твоих спутников живыми и невредимыми. - Некоторые из нас хотели бы услышать то же о тебе, - хмурится Балин. Сам Двалин бы выразился отнюдь не так вежливо. Маг вздыхает. - Меня задержали, - говорит он извиняющимся тоном. – И мне, в самом деле, жаль, что я не смог придти вам на помощь. Но я прибыл с недобрыми вестями, а проход к горе был уже закрыт. Я счел первоочередным убедить все стороны придти к компромиссу. Торин окидывает собравшихся сердитым взглядом, и лодочник вскакивает с места. - Что, по-твоему, мы должны были сделать? Пропустить мага, чтобы он помог тебе? - Как ты мог заметить, я делаю все возможное, чтобы избежать кровопролития, - возражает Гэндальф. - Хватит! – рявкает Торин, и его глубокий голос звучит с такой силой, что все взгляды обращаются к нему. Он стоит, горделиво выпрямившись, в сияющих доспехах деда, увенчанный эреборской короной, и на какое-то мгновение Двалин видит перед собой Трора – когда он еще был могущественным и справедливым владыкой. - Я получил сведения, что к следующему утру эти земли будут наводнены орками, - объявляет он. – Я пришел просить вас помочь нам, или уйти отсюда. В наступившей тишине можно было бы услышать, как иголка падает на пол. Гэндальф первым приходит в себя. Тяжело вздохнув, он опускается на стул. - Значит, уже началось, - медленно говорит он. – Эребор будет первым местом предстоящей битвы. Я надеялся, что у нас больше времени. - Они не станут атаковать хорошо защищенную крепость, - возражает эльфийский король. – Для этого потребуется огромное войско. Последнее время они скапливают силы, но не в таком количестве… - Это именно то, что я пытаюсь вам сказать, - перебивает его Гэндальф. – Я был в Дол Гулдуре. Я видел их своими глазами, и если бы не Владычица Лориэна, я бы оттуда не выбрался. Они собирают армию, достаточную, чтобы захватить все Средиземье. В шатре снова воцаряется тишина. Двалин вспоминает легенды, которые родители рассказывали ему в детстве - о темных временах, когда в мире было полно прислужников зла. В этих рассказах говорилось о страшной крепости и чудовищной битве, а еще о волшебном кольце. Все это казалось захватывающим юному гному, которому посчастливилось жить спустя почти три тысячи лет после этих событий, но сейчас по спине у него струится холодный пот. Торин поворачивается к нему, и Двалин знает, что он тоже вспомнил эти легенды. Его глаза кажутся темными в полумраке, и Двалин с трудом подавляет желание дотронуться до его руки. Голос Балина, нарушающий всеобщее молчание, спокоен как всегда. - Мы будем благодарны за любое содействие. - Содействие? – Бард переводит недоверчивый взглядом на мага и обратно на Балина. – Вы даже не собирались заплатить нам за ту помощь, что мы вам оказали, не говоря уже про жертвы и разрушения, которые обрушились на нас по вашей вине. А теперь вы ждете, что мы будет рисковать своими жизнями в вашей битве? - Ты молод, наследник Гириона, - отвечает маг. – Человеческая жизнь коротка, и ты понятия не имеешь о той силе, против которой мы должны объединиться. Это не гномья битва, Бард. Полчища орков не остановятся, захватив Эребор. Следующим будет Эсгарот, а затем Лихолесье. Он поворачивается к Трандуилу, потом к Торину. Двалину приходит в голову, что, возможно, в его взгляде заключена какая-то магическая сила убеждения, но раз уж это работает в их пользу, он не собирается жаловаться. - Вы должны выступить все вместе, - объявляет маг, и Двалин никогда не слышал, чтобы он говорил с такой настойчивостью. – Или вы погибнете, мы все погибнем. Ты знаешь, чему мы противостоим, Лесной Король. Ты помнишь. Эльф опускается на свое место. Его лицо кажется жуткой белой маской, а холодные глаза устремлены на мага, но смотрят сквозь него, как будто он видит тени прошлого, тот неописуемый ужас, который должен был остаться навечно погребенным во мраке. Наконец, он медленно кивает. - Да будет так, - ровно произносит он. – Можешь рассчитывать на наши мечи и луки, Подгорный Король. Торин напрягается, и Двалин кладет руку ему на спину. Он знает, что ему это нравится не больше, чем самому Двалину. Никто не может гарантировать, что эльфы не повернут прочь, как это было раньше, но сражаться вместе с ними все же лучше, чем сражаться против них, когда на горизонте вот-вот появятся орки. Овладев собой, Торин отвечает формальным поклоном. - Благодарю тебя, - коротко произносит он. Все поворачиваются к человеку. Бард теребит рукав рубахи, не поднимая глаз. - Ты прав, Гэндальф - заявляет он. – Я не понимаю. Но, кажется, у меня нет выбора, кроме как довериться тебе. Мы останемся. - Благодарю, - повторяет Торин, и на этот раз его слова звучат более искренно. - В старые времена людей из Дейла и народ Одинокой Горы связывал союз, - добавляет Балин. – Теперь мы снова вместе. Так, как это должно быть. - Что касается сокровищ, - продолжает Торин, и его голос звучит резче, - сейчас не время это обсуждать, но у меня есть просьба, и я заплачу по-королевски тому, кто сможет ее выполнить. Несколько часов спустя Двалин возвращается в Эребор. Ему не хочется оставлять Торина, когда он в таком настроении, посреди лагеря, который может в любую минуту вновь оказаться враждебным. Но Балин с ним, и Даин присоединился к переговорам вскоре после прибытия. Похоже, общая угроза заставила все стороны на время позабыть о личной неприязни. Когда Двалин уходил, они обсуждали стратегию и тактику боя, передвигая монеты и щепки на походном столе вокруг Одинокой Горы, роль которой выполнял мешочек с целебными травами, принадлежащий Трандуилу. Но от стратегии мало толку, если оружие не будет наточено, а воины – подготовлены, так что Двалин решает заняться необходимыми приготовлениями. Он ведет отряд в обширную оружейную, где хранились доспехи и оружие эреборских воинов, и под его пристальным взглядом они подбирают себе подходящее снаряжение. Очищая найденные вещи от пыли, они обсуждают разные стили и приемы боя, но Двалин не участвует в общем разговоре. Новости, которые принес маг, не дают ему покоя, и ужас происходящего обрушивается на плечи тяжким грузом. Они и раньше слышали, что темные силы просыпаются, да и орки преследовали их в течение всего похода, но никогда прежде угроза не ощущалась настолько реальной. Пожалуй, только теперь он понимает всю правду: у него не было ни единого шанса. Сколько бы он ни пытался, что бы ни делал, судьба, в конце концов, переиграла его, и сражения не миновать. Оно унесет жизни тех, кого он любит, как он и боялся все эти годы с тех самых пор, как погибший друг открыл ему будущее, которое, как он думал, сможет изменить, если только будет стараться изо всех сил. Они сделают все, чтобы спасти парней. Фили станет прекрасным королем, несмотря на свой возраст. Он воспринял приказ Торина не лезть в гущу битвы спокойнее, чем брат, который до сих пор дуется на дядю. Если удастся уберечь хотя бы их, его усилия не будут напрасными. Это единственное, на что он надеется. Наблюдая за суетной подготовкой, Двалин замечает, что одного члена отряда не хватает. Бильбо нигде не видно, и, убедившись, что выбранные им парные топоры заточены как следует, он отправляется на поиски. Он обнаруживает хоббита на стене над воротами. Бильбо сидит на каменной лавке, кутаясь в старый меховой плащ, так что видны только голова и рука с трубкой. Густой приятный аромат наполняет воздух, и Бильбо поднимает глаза, заслышав его приближение. - Мне хотелось подышать воздухом, - поясняет он. – Добрый вечер, господин гном. Не желаете ли выкурить трубочку? Двалин открывает было рот, чтобы напомнить ему о первоочередных делах, но, подумав, закрывает его. Возможно, это их последняя ночь. Почему бы и не покурить. Он садится рядом с хоббитом, и Бильбо протягивает ему кисет. - Старый Тоби, - говорит он. – Самый лучший табак в Шире. Ничто так не успокаивает нервы. Ты обязательно должен попробовать. Он сильно отличается от крепкого, смолистого табака, который обычно курят гномы, но Двалин не против. Они довольно долго сидят в тишине, посматривая на огни раскинувшегося внизу лагеря, сияющие на небе звезды и сверкающие снежинки, поднятые с поверхности порывом ветра. - Армия орков появится до полудня, - говорит Двалин. – Тебе стоит держаться поближе к эльфийским лучниками, это самое безопасное место. Если гору захватят, из нее не выбраться. Бильбо медленно кивает. - Я знаю. Все наши усилия оказались ни к чему. Все равно будет битва, хотя, должен признать, это уже не наша вина. Но как бы я хотел, чтобы можно было что-то сделать. Двалин невесело усмехается. - Ты не представляешь, чего я только ни делал. Если бы было возможно изменить судьбу… - он обрывает сам себя, стискивая зубы. Он не станет делиться этим с чужаком. - Может, ты уже изменил. Взгляд Бильбо устремлен не на него, а куда-то вдаль. - Знаешь, хоббиты – простой народ. Мы ценим то, что делает жизнь приятнее: хорошая еда, веселая песня, - он поводит рукой с зажатой в ней трубкой. – Иногда эти мелочи имеют значение. Мой отец любил рассказывать мне, как одним зимним утром он собирался посидеть на скамейке в саду. Это было действительно замечательное утро, не то, что сейчас, ну, ты понимаешь – ясное небо, и солнце, греющее настолько, насколько это возможно в середине зимы. И мой батюшка ничего так не хотел, как посидеть на скамейке с трубкой и хорошей книгой, наслаждаясь прекрасной погодой. Бильбо замолкает, чтобы затянуться. Двалина подмывает сказать ему, что он не в настроении выслушивать семейные предания, но завтра они могут погибнуть, а рассказ, по-видимому, важен для Бильбо, так что он оставляет свои мысли при себе. - Но скамейка была припорошена снегом, - продолжает хоббит, - а когда он смахнул его, остались мокрые следы. Мой отец был практичным хоббитом, он пошел на кухню за полотенцем, но, проходя мимо кладовой, вспомнил, что мука почти закончилась, и он мог бы сходить за ней прямо сейчас, чтобы испечь оладьи с яблоками к третьему завтраку. Так что он отправился на рынок, и там в лавке у бакалейщика Хильда Гэмджи, любимая тетушка моего садовника - он всегда так расхваливает ее пироги… так о чем это я? Он откашливается для пущего эффекта. - Ах, да, мой батюшка. Он заходит туда и видит очаровательную молодую особу: темные кудри, голубые глаза, озорная улыбка. И она говорит миссис Гэмджи, что хочет приготовить оладьи на третий завтрак. Он рассказывал, что они целых полчаса спорили, чей рецепт лучше, а потом он пригласил ее на чай. С тех пор она еще не раз заходила в гости. Бильбо улыбается каким-то приятным воспоминаниям, и Двалин начинает понимать, куда он клонит. - Это была твоя мать, - говорит он, и это не вопрос. - В самом деле. Беладонна Тук, старшая дочь Старого Тука. Среди хоббитов она пользовалась не слишком хорошей репутацией, потому что осмеливалась пускаться на поиски приключений. Однажды она даже добралась до Ривенделла. Видела бы она меня сейчас. Они молча курят, затем Бильбо со вздохом запахивает плащ плотнее. - Я хотел сказать, - произносит он, - что, по сути, мой отец не женился бы на моей матери, если бы не снег, лежащий на садовой скамейке. Он переводит на Двалина внимательный взгляд. - Ты можешь сказать, сколько таких мелочей ты уже изменил? Двалин смотрит на него с удивлением. Эта мысль не приходила ему в голову, и тем более, он не представляет, как хоббит смог понять его положение. Какое все-таки странное создание их взломщик. Он умудряется упасть в обморок от одного упоминания об опасности, а потом, не задумываясь, бросается между беспомощным другом и его смертельным врагом, торгуется с драконом и легко постигает вещи, о которых не должен иметь никакого представления. - Да ты мудрец, мастер Бэггинс, - признает он. Бильбо криво улыбается. - Разве? Во всяком случае, не всегда. Совсем недавно я чуть было не совершил ужасную глупость, возможно, самую большую в моей жизни… но не стоит об этом, - быстро добавляет он, не дожидаясь, пока Двалин начнет задавать вопросы. – Выкурим еще по одной, а хватит, пожалуй. Я хотел бы успеть хоть немного поспать.