Back to december

Я сосредоточенно писала, и ничто не должно было отвлекать, кроме коричневой доски, находящейся прямо передо мной. Наталья Николаевна объясняла новую важную тему, которая войдет в годовой экзамен по английскому. — Итак, все поняли? — наконец спросила она, когда урок уже подходил к концу. Послышалось вялое «да», но очень сомневаюсь, что хотя бы один человек, за исключением меня, по-настоящему осознал, о чём говорилось. Прозвенел звонок, и я первой вышла из класса. Все девочки обычно ждут своих копающихся подруг, но, даже если бы у меня были эти самые подруги, вряд ли я бы ждала их всю перемену. Я так замечталась, что не заметила летящего прямо на меня парня. — Эй, смотри куда идёшь, селянка! — возмутился он и торопливо прошёл дальше. — Извини, — пробормотала я, тяжело дыша. «Селянка» — это моё прозвище. Получила я его в начальной школе за то, что приехала из села и разговаривала с сильным акцентом. В Москве этого не понимают, а селян не сильно любят. Сейчас я заметно похорошела, избавилась от того ужасного акцента, но белые кудрявые волосы и заметные веснушки остались и всё ещё напоминают о тех днях. Я люблю попадать в разные приключения, но, к сожалению, они встречаются у меня на пути очень редко. Приходится жить обычной жизнью, не мечтая о чём-то другом. Хотя есть у меня одна мечта: я хочу уехать учиться в Великобританию. Когда-то тётя рассказала мне о своей поездке — а она, к слову, очень хорошо умеет рассказывать. И теперь я с нетерпением жду, когда смогу сама побывать там. Видимо, сегодня совершенно не мой день. В класс математики (а именно здесь был следующий урок) зашёл дежурный по школе. — Ольга Чумичева, София Кондратенко и… — его взгляд остановился на мне, — Маргарита Бурлинова. Вы посылали бумаги на конкурс по обмену? Директор просит вас к себе, — он пожал плечами и удалился. Мы втроем поспешно вышли из класса. Я старалась узнать, о чём остальные сейчас думают, но их лица оставались безразличными, и вскоре я бросила эту затею. Оля Чумичева — умница нашего класса. Учителя чуть ли не поклоняются ей, и она уже успела сильно зазнаться. Не то, чтобы Оля сильно красивая, но… что-то в ней есть такое, что все умиляются при одном взгляде на неё. Неудивительно, что она решила показать себя с лучшей стороны и принять участие в конкурсе. Но зачем Соне Кондратенко понадобилось это, я понять не могу. Она, в отличие от меня, общительная и всегда говорит прямо. Я никогда не отважусь сказать человеку всё, что о нём думаю, а она открыто язвит учителям. Соня любит находиться в центре внимания настолько сильно, что один раз подралась с Мариной (лучшей подругой и старостой нашего класса) из-за того, кто же будет капитаном команды по баскетболу. Тогда обе остались ни с чем. Пока я думала, мы почти дошли до названного кабинета. Наша школа очень большая, и многие мои одноклассники до сих пор путаются в ней, да что они — даже я не могу запомнить расположение этих коридоров и кабинетов. Хорошо, что сейчас директор додумался поместить на стены специальные указатели вроде «Налево: Столовая», которые хоть как-то помогают ориентироваться здесь. Кабинет директора находится на верхнем этаже, в самом конце коридора. По слухам, он оборудован так, словно в нем жили короли. Сама я там не была — никогда не проказничала, а была обычной серой мышкой. Наконец, мы приблизились к тяжелой дубовой двери. Оля тихонько постучала и сразу услышала короткое «Войдите». Первой зашла Соня, за ней — Оля, ну а я поплелась в конце. Кабинет ничем не отличался от кабинетов других директоров. Скорее он выглядел даже проще: не было каких-либо золотых украшений и тому подобного. Скромно был одет и директор. Но от него шла такая злая энергетика, что мне сразу захотелось провалиться сквозь землю. — Вы вызывали нас? — спросила Оля и под его взглядом тут же заметно присмирела. — Вызывал, — ответил он. — Вы подавали заявку на участие в конкурсе, да? Мы закивали, ожидая, что директор сейчас улыбнётся и скажет, что все прошли. — Вы трое провалили экзамен так, как не мог провалить никто. Вы опозорили всю школу. Разумеется, думать забудьте об этой поездке. Приятного дня, — он садистски улыбнулся и выпроводил нас из кабинета. Мы шли, понурив головы. У каждой было тяжело на душе, но ничто из их мыслей не сравнилось бы с тем, что творилось у меня в голове. Смесь ненависти и злости на директора, разочарование от проигрыша в конкурсе, неуверенность в своих силах — всё это снова появилось. Ведь на каких-то пять минут я была уверена, что выиграю и отправлюсь в любимую столицу, но мечты в секунду рухнули. Осознание, что придется показаться маме в таком виде, когда она волновалась, наверное, даже больше меня, было ещё мучительнее. А ведь любимая мамочка, уверенная в силах дочки, уже пригласила всех родственников, чтобы отпраздновать событие. Внутри всё сжалось при мысли об этом. Возвращаться в класс не хотелось ни Оле, ни Соне, ни мне, поэтому никто не удивился, когда вместо нудных уроков Соня предложила прогуляться по магазинам. Деньги были только у них, поэтому я решила ничего не покупать и просто радовалась незаслуженному отдыху. Девочки, как я и предполагала, были слишком избалованы, но я старалась держаться с ними наравне. Вскоре мы нашли общий язык, и, надеюсь, я им понравилась. Мы распрощались уже возле моего дома и только после того, как обменялись телефонными номерами и обещали заходить друг к другу в гости. Как только мои новые подруги скрылись за поворотом, вся тяжесть, накопившаяся с утра, вернулась назад, да ещё и в двойном размере. Я просто не представляла, что скажу маме, и ждала самого худшего. Но всё оказалось куда страшнее. Разувшись в прихожей, я зашла на кухню, чтобы по-быстрому рассказать всё маме и поскорее уйти в свою комнату. — Мам, извини, я проиграла в конкурсе. Меня… — скороговоркой произнесла я, запнувшись на миг. Через щёлочки опухших глаз, стараясь не расплакаться, я видела всех. Тётю и дядю, бабушек, дедушек, маминых подруг и двоюродных братьев и сестёр. Видимо, мамочка решила устроить мне сюрприз, пригласив гостей. Как только я сказала это, воцарилась полнейшая тишина. Даже надоедливый пятилетний брат в кои-то веки замолчал и, широко распахнув глаза, смотрел на меня. — Ничего, дорогая, — тихо произнесла мама, но огонёк в её глазах погас. — Ты же знаешь, в конкурсе важно лишь участие. Послышался одобрительный гул, но я понимала, что многие расстроены моим проигрышем. Я села за крайний стул и без аппетита принялась жевать какой-то салат, попавшийся под руку. На вкус как бумага, но может, я преувеличиваю? — Женя, ты совсем не кормишь ребёнка, — с укором сказала бабушка. Даже в свои восемнадцать я остаюсь для неё маленькой девочкой, просящейся на ручки. — Ребёнку полезно есть мясо, а ты кормишь её какими-то салатами! Ваши диеты до добра не доведут, — покачала головой она, заставив меня чуть улыбнуться. *** — Рита, мы думали, что ты поедешь на конкурс, и приготовили тебе подарок, — чуть погодя сказала тётя Саша. Она ещё молодая и понимает меня очень хорошо. И знает, как утешить подростка. — У нас, конечно, нет поездки в Лондон, — это слишком дорого — но Вероника очень хотела в Париж, а когда мы купили путёвку, сказала, что уже не хочет. Вот мы и решили отдать её тебе. — Ч-что? — опешила Рита. — Ты шутишь? Ну, в смысле... я ведь проиграла, а это такой дорогой подарок, — что-то ей подсказывало, что тётя Саша не шутит. — Дорогая, ты просто обязана полететь, — настаивала тётя. — Мы бы всё равно никуда не поехали, а для тебя — отличное развлечение. Тебе уже восемнадцать, а ты до сих пор мир не видела. Соглашайся, иначе я почувствую себя виноватой. Ну же! — Саша, это правда дорогой подарок… — начала мама, но её прервала Рита. Она подбежала и изо всех сил обняла тётю. Да, та всегда знает, как угодить своей любимице, особенно, если эта любимица в депрессии из-за неудачного конкурса. — Значит, решено? — улыбнулась Саша, радуясь, что развеселила племянницу. Все поспешили согласиться и вернулись к обычным разговорам. А Рита всё ещё не понимала, что свалилось на её голову… Засиделись до двенадцати часов ночи. Мама достала две бутылки шампанского, и после того, как гости начали петь в караоке «Где-то яблони цветут», Рита решила, что лучшим решением будет скрыться в своей комнате. Комната Риты всегда была её отражением. В десять лет она была оклеена розовыми обоями с единорогами, и всё — от постели до настольной лампы — представлялось в розовом цвете. В пятнадцать это была простенькая солнечная комната с фиалками на окне и большой книжной полкой. А сейчас комната забита маленькими антикварными безделушками. Хоть было уже поздно, Рита совершенно не чувствовала усталости. Восторг от предстоящей поездки, волнение, благодарность — всё смешалось между собой, образовав радужный хаос в голове. Как только она улеглась в кровать, то почти сразу погрузилась в сон.