Стальной шлем

Штирлиц шёл по коридору. По пустынному коридору, вокруг не было ни души: сегодня выходной. Но тайный агент советской разведки не мог не воспользоваться этим моментом для получения секретной информации. Неожиданно он услышал странный звук из «пыточной» гестапо. Для пыточной звук был едва ли странен, но до боли знакомый голос... Вскрики и стоны. Любознательный в профессиональном плане шпион крадучись спустился в подвал. То, что он увидел в окошко одной из камер, шокировало его сознание: к тюремной койке был прикован наручниками группенфюрер СС Рейнхард Гейдрих. Он был совершенно голым, на спине и ягодицах виднелись следы ударов: синяки, кровоподтёки, ссадины, предпосылки будущих рубцов. Рядом с ним с плетью в руках стоял сам рейхсфюрер СС. Собственной персоной. На нём был кожаный плащ (а под ним ничего), чёрные перчатки и фуражка. Он с нескрываемым удовольствием лупил Гейдриха. Штирлиц недоумевал. В голове не укладывалось - как такое могло произойти! А всё началось с невнимательности Гейдриха на встрече с Бенито Муссолини. Так случилось, что он умудрился потерять свой стальной шлем. Несмотря на выходной, рейхсфюрер вызвал своего подчинённого с объяснительной. - Господин рейхсфюрер, вынужден предположить, что мой шлем был украден герром Далюге. Я... Я совершенно не понимаю, куда он мог пропасть. - Хотите сказать, что этому идиоту удалось стащить шлем прямо у вас из-под носа? Вы меня разочаровываете еще больше, - рейхсфюрер опечаленно затушил сигару прямо перед этим самым носом. - Нет, но... Он всегда был со мной. Я только... Я отошел в уборную, положил шлем на раковину, возможно... Да, точно, он пропал именно тогда! Господин рейхсфюрер, необходимо обыскать всех, кто побывал там в тот период, когда я устанавливал подслушивающее устройство. - И вы до сих пор не обыскали? Почему мне всегда приходится идти на крайние меры и проводить свой единственный выходной здесь, с вами... - Гиммлер прекратил пытку на время, давая подчиненному оправдаться. Он присел на край койки и начал выводить пальцем какие-то знаки на спине Рейнхарда, судя по всему, рунические. - Виноват, господин рейхсфюрер. Готов понести любое наказание, - группенфюрер был ужасно расстроен своей оплошностью, хотя странные движения Генриха немного успокаивали рассеченную плоть, - но вы ведь... Вы не сделаете мне выговор с занесением, господин рейхсфюрер? Любое взыскание... только не выговор, прошу вас. Гейдрих повернулся к Гиммлеру лицом и с мольбой взглянул ему прямо в глаза. «Как я мог так опечалить своего шефа», - терзания прокрались в сердце Рейнхарда. - Вы будете вынуждены искупить отсутствие выговора, - рейхсфюрер грустно смотрел в глаза провинившегося подчиненного, но через пару мгновений его лицо сияло, - для начала галстук, в котором вы изволили появиться в последний раз на охоте, завтра же должен принадлежать мне. Он встал и вновь занес плеть над плечами виновного. В этот раз удары были менее интенсивными: Генрих попросту устал после напряженной рабочей недели. - Как скажете, господин рейхсфюрер. Этот галстук я хотел подарить вам давно, но не было подходящего случая, - Рейнхард хитро улыбнулся, - ваши методы воспитания всегда привлекали меня, и, признаюсь честно, многие из них я заимствовал для организации дисциплины в СД. Но ещё никогда я не подвергался такому роду «экзекуции» в роли... наказуемого. Когда новый удар плети лёг на корпус Гейдриха, он взвыл. Было так больно, но в то же время вызывало возбуждение по неизвестным причинам. - Вы... господин рейхсфюрер, - Рейнхард звякнул цепями наручников и болезненно выдохнул, пытаясь вновь изобразить улыбку, - могу ли я попросить... чтобы вы не жалели меня. - Ах, значит так!? Вы сами признались, разумнее было бы промолчать. Теперь мне необходимо изобрести иное взыскание, - рейхсфюрер несколько приуныл, - боюсь, другие предметы вашего гардероба мне не подойдут, как бы они меня ни привлекали. А вы еще смеете улыбаться? - Гиммлер разгневался не на шутку, не осталось и тени сочувствия к нерадивому сотруднику. Он хлестнул по всей ширине спины что было силы. На что только не пойдёшь, чтобы вывести из себя рейхсфюрера. А то его удары больше походили на нервные мамины шлепки, чем на жёсткие поучительные затрещины отца. Гейдрих ухмыльнулся, вспоминая своё детство. Тогда его били с регулярной периодичностью. Непослушный и своенравный - плохой мальчик. Рейнхард вынырнул из глубин воспоминаний. - Для вас, господин рейхсфюрер, я пожертвую чем угодно, - теперь улыбка больше походила на оскал, - но... а-р-р-р... вам нужно чаще практиковаться. Группенфюрер зашипел от боли. Плётка ударила в уже разбитую поясницу, слёзы выступили на глазах. - Прекрасно, - довольствовался рейхсфюрер, - мне приглянулся фарфоровый сервиз на вашей даче. И не забудьте вернуть шлем - это первое условие. - Разумеется, господин рейхсфюрер, шлем будет возвращён. Это дело безотлагательно, моя честь не позволит смириться с невероятно дерзким преступлением. Разрешите наказать вора со всей строгостью, - группенфюрер лихорадочно пытался вспомнить, кого видел в туалете, кроме Гиммлера и Вольфа. Этот подхалим провожает шефа даже в клозет. Но ничего больше припомнить не удалось: память отказывалась работать при такой «нагрузке». С последним ударом Гиммлер несколько переборщил: так его раздражала эта радостная мазохистская ухмылка, что он хотел поскорее избавить подчиненного от нее. Он даже невольно испугался за своего сотрудника. - Кажется, сегодня я уже достаточно попрактиковался... Рейнхард? Вы живы? - с тревогой в голосе задал он знаменитый понижающий интеллект вопрос. Вслед за тем как рейхсфюрер занёс плеть в последний раз, в глазах потемнело. «Наверное, есть рассечение», - проскользнула мысль. После заключительного удара Рейнхард цеплялся за рассудок, но тот уходил от группенфюрера всё дальше. Гейдрих балансировал на грани сознания. Он прикрыл глаза и закусил губы, чтобы справиться с нахлынувшей болью. Появился металлический привкус. Чуть легче, немного отпустило... Рейхсфюрер задал какой-то вопрос. Судя по всему, он интересовался самочувствием. Прощальные удары были слишком хороши. - Нормально, - прохрипел Гейдрих, но всё ещё не рисковал пошевелиться. - Рейнхард! Перестаньте так меня пугать! Очень сомневаюсь, что у меня хватит сил вас покалечить. Рейнхард... - рейхсфюрер отложил плеть в сторону и склонился к подчиненному с того бока, на который была повернута голова последнего. Убедившись, что его наказуемый дышит, Генрих, не снимая перчатки, провел ладонями по спине, погладил плечи и добрался до прикованных запястий, чтобы освободить их. Когда Генрих дотронулся до спины, боль стала невесомой и лёгкой. Рейнхард попытался расплыться в довольной улыбке, получилось неважно, скорее было похоже, что группенфюрера мучает нервное расстройство. Руки онемели, на запястьях отчётливо виднелись «следы заточения». Щёлкнул замок, и наручники упали на пол, пришло облегчение. Но оно было недолгим: Гейдрих попробовал переместить конечности к туловищу, однако затёкшие мышцы не соизволили выполнить приказ мозга с первого раза. Издавая пугающие звуки, группенфюрер всё же сменил положение: теперь он так же лежал на животе, но с руками, плотно прижатыми к телу. Нужно было вставать, а для начала необходимо присесть, что весьма затруднительно, учитывая определённые обстоятельства. «Возможно, стоит просто немного подождать», - подумал Рейнхард и прикрыл глаза: так было легче сосредоточиться. - Рейнхард, отвечайте! - приказал рейхсфюрер. Он волновался, и голос дрогнул. Присев рядом в ожидании реакции, Гиммлер поглядывал на подчиненного одновременно сердито и жалостливо. - Да, господин рейхсфюрер, я всё ещё с вами, - Гейдрих повернул лицо к шефу, - мне только необходимо... вот сейчас... Группенфюрер приподнялся на руках, ему хватило сил перевернуться. Спину жгло огнём, поэтому долго находиться в таком положении он не мог. Ещё немного, и он уже сидит рядом с Генрихом. Рейнхард отклонился, холодная бетонная стена — то, что нужно для расслабления мышц. - А теперь, господин рейхсфюрер, пора избавить вас от ненужных аксессуаров, - с этими словами Гейдрих отбросил в сторону плётку, следом полетела и фуражка. Группенфюрер склонился над шефом. - Таким я вам больше нравлюсь, мой господин? - Рейнхард придвинулся так близко, что его дыхание каждым хриплым вздохом отдавалось на губах Генриха. - Когда вы молчали, вы тоже были очень хороши, - обиженно пробормотал рейхсфюрер. Он вцепился в плащ: его Гиммлер отдавать не собирался. Когда экзекуция завершилась, стало даже немного прохладно. - Не желаете одеться? - предложил Генрих, - неужели вам не холодно? После отрицательного ответа подчиненного рейхсфюрер стал прижиматься к разгоряченному телу сильнее. Холодные пальцы Генриха скользнули по его шее и затерялись в волосах. Одно лишь дыхание группенфюрера уже согревало, и, максимально склонив его над собой, рейхсфюрер впился в его губы. Поцелуй - нежный, увлекающий переходит в горячий и страстный. Рейнхард запускает одну руку под плащ, другой прижимает Генриха к себе так, чтобы было удобнее ласкать его. Длинные пальцы неторопливо пробегают по бледной коже шеи, спускаются всё ниже, к ключицам, прокладывают дорожку от грудины к пупку, сжимают член. Гейдрих уверенно двигает рукой, словно исполняет одну из своих замечательных серенад на скрипке. Плащ сковывает движения Генриха, тогда Рейнхард немного отстраняется и буквально срывает его с рейхсфюрера. Теперь ничто не мешает насладиться видом любимого тела. Какое-то безумие охватывает Рейнхарда, он опускается перед шефом на колени и начинает целовать каждый участок кожи, поднимаясь по голени к коленям, уделяя внимание внутренней поверхности бедра. И останавливается, немного поднимая лицо. - Благодарю вас, господин рейхсфюрер. За то, что вы дарите мне столько боли, столько прекрасных ощущений. В этот момент группенфюрер похож на одержимого: глаза сверкают, на лице застыла демоническая улыбка. Он смеётся... Спустя несколько секунд Рейнхард проводит языком по стволу и заглатывает его. - Зачем я только вас высвободил! А-а-х... - Генрих уперся руками в голову обезумевшего подчиненного, - не здесь, только не здесь... Давайте покинем это место. А-а... Перестаньте же наконец! Когда Гейдрих немного отстранился, рейхсфюрер начал брыкаться, чтобы тот не приблизился вновь. - Давайте я сначала обработаю ваши повреждения, - сказал Генрих, немного успокоившись. Гейдрих нахмурился: ему совершенно не хотелось куда-то идти сейчас, когда он почти довёл рейхсфюрера до взрыва наслаждения. Но тот занял оборонительную позицию и бросил все силы на защиту орудия. «Впрочем, я смогу свести его с ума безумным возбуждением и после процедур», - в глазах Рейнхарда искрилось дьявольское пламя. - Ваша взяла, господин рейхсфюрер, покорно сдаюсь на милость вышестоящему, - группенфюрер кинул взгляд ниже пояса и ухмыльнулся, - начальству. - Разрешите одеться, чтобы вы могли депортировать меня к месту проведения санитарной обработки. - Отставить язвить! - пригрозил рейхсфюрер. Он закутался в плащ, спрыгнул с койки и протянул Рейнхарду его предметы одежды. Захватив фуражку и плеть, Генрих отпер камеру и вышел на свет. Следом за ним появился подчиненный. Гиммлер закрыл злосчастную комнату и бодро зашагал по лестнице. Штирлица уже и след простыл.